Самая высокая лестница (сборник) - Яковлев Юрий Яковлевич - Страница 39
- Предыдущая
- 39/54
- Следующая
Рад соскочил на землю, оставил Орлика у сухой чинары и пошёл на голос.
У входа в пещеру он увидел троих бородачей, колдующих над тушей убитой косули. Некоторое время Рад стоял и наблюдал за ними, не зная, что ему предпринять. Первым его заметил Кофейная борода.
— Эй, парень, тебе чего?
— Ничего, — ответил Рад. — Я из лесоохраны.
Тут к нежданному гостю повернулся Чернобородый. Он быстро вытер руки об фартук и зашагал к Раду.
— Очень приятно, — сказал он, — может быть, разделите наш скромный завтрак?
— Не нужен мне ваш завтрак… Вы убили косулю в заповедном лесу.
— Стоит ли считаться! — почти весело воскликнул Чернобородый. Он улыбался, но глаза его напряжённо смотрели на Рада. — Одной косулей меньше… Природа заполнит эту пустоту.
Он не просто говорил, этот Чернобородый, он напряжённо думал, как избавиться от непрошеного гостя.
— Мы археологи, изучаем наскальную живопись, — неожиданно вмешался в разговор Клок сена. — Продукты кончились…
Рад повернулся к нему. И в это мгновенье Чернобородый сорвал с плеча юноши ружьё и взял его наизготовку.
— Вот что, парень, — жёстко сказал браконьер, — тикай отсюда! Одна нога здесь, другая — там! Ну!
Рад стоял на месте.
— Ты не шути с нами, — тихо сказал Клок сена, — мы люди решительные, а места здесь глухие, сам знаешь.
— Да что вы, ребята, — заговорил Кофейная борода. Но Чернобородый оборвал его:
— Молчи! Тут дело пахнет керосином!
Рад растерялся. Уйти, оставив браконьерам ружьё, было бы просто трусостью. Он никогда бы не простил себе этого. Да и Дед перестал бы его уважать.
— Я не уйду, — твёрдо сказал он.
Чернобородый и Клок сена переглянулись. В следующее мгновение они бросились к Раду и скрутили ему руки.
— Пустите! — крикнул юноша. — Пусти…
— Стой, братец, — прохрипел Чернобородый, — мы тебя добром просили, как человека…
— Здесь, говорят, пропасти глубокие, — как бы невзначай сказал Клок сена. И, ожидая возражения Кофейной бороды, крикнул ему: — А ты молчи! Молчи! Мы тебя не на верёвке сюда привели!
Рад побледнел. Он вдруг ясно осознал весь драматизм своего положения. Кричать было бесполезно, никто не услышал бы его голоса. А вырваться из цепких рук двух мужчин тоже не представлялось возможным. Неужели так глупо и бесславно оборвётся жизнь?.. Рад закусил губу. И на его глаза навернулись слёзы.
— Пустите! — крикнул Рад, и горное эхо дважды повторило его отчаянный крик: «Пустите… Пусти…»
— Молчи! — приказал Чернобородый и крепче сжал ему руки.
Рад уронил голову. И вдруг почувствовал, как впившиеся в него руки разжались. Он открыл глаза и прямо перед собой увидел… льва.
Лев стоял в проёме, образующем вход в пещеру. То ли голоса незнакомцев, то ли запах дыма потревожил его, и он решил узнать, что происходит снаружи. В лучах восходящего солнца он казался золотым. И только клочья шерсти на локтях передних лап были дымчатого цвета.
Лев тихо зарычал. Вернее, он зевнул вслух. И его зевок — львиный зевок! — прозвучал как рык. Все трое пугливо оглянулись и замерли. Лев же не проявлял беспокойства. Он смотрел на людей золотистыми глазами с чёрным зёрнышком зрачка посредине.
Повинуясь инстинкту страха, трое бородачей бросили Рада, отбежали назад и прижались к отвесной каменной стене. Некоторое время они были настолько неподвижны, что, казалось, перестали дышать. Если б можно было продавить камень, врасти в него, превратиться в изваяние — в трёх бородатых кариатид, поддерживающих гору!
Рад очутился между двух огней. Перед ним стоял лев, за его спиной, прижавшись к скале, затаились три врага. Юноша весь сжался, ожидая страшной развязки. В какое-то мгновенье он заметил ружьё, которое лежало у его ног. Поднять его? Выстрелить во льва? А если лев опередит его? Если лев, заметив движение Рада, метнётся к нему? Ведь одного удара львиной лапы достаточно, чтобы убить могучего зубра.
Рад как загипнотизированный смотрел на льва, а лев смотрел на него. Он смотрел внимательно и спокойно. Потом вздохнул, взял в зубы разделанную тушу косули, повернулся и зашагал в глубь пещеры.
Когда Рад оглянулся, трое бородачей — три кариатиды — стояли у каменной стены. Казалось, стоит им отойти — и стена рухнет, лишившись опоры.
То, что лев ушёл в пещеру, не сразу дошло до перепуганных браконьеров. Когда же они наконец поняли, что льва нет рядом, все трое, не сговариваясь, оторвались от стены и бросились бежать. Они бежали, обдирая лица и одежду о колкие ветви горных деревьев. Бросив добычу, оружие, не разбирая дороги, бежали кучно, держась друг за друга, не переводя дыхания. Они задирали бороды и махали руками, словно земля под их ногами была раскалённой, жгла ноги.
Со стороны их пробежка выглядела на редкость смешной. Но им-то было не до смеха. Страх ослепил их. Оглушил. Лишил равновесия. Земля под их ногами была не только раскалена, но как бы покачивалась из стороны в сторону.
Рад погасил костёр. Поднял с земли ружья — своё и трофейные — и тихо свистнул. Из-за поворота показался Орлик. Рад вскочил в седло и поскакал вдогонку за браконьерами.
Пленники входили во двор кордона гуськом. Впереди шёл маленький Клок сена, за ним — Чернобородый, исподлобья посматривая по сторонам, как бы ища выход из создавшегося положения. Последним плёлся Кофейная борода. Глаза его были опущены, на лице написано полное безразличие. Он как бы ожидал такой развязки.
— Дед! — крикнул Рад. — Принимай пленников!
Три браконьера стояли посреди кордона, как пленники во дворе маленькой крепости, обнесённой стенами.
На крыльцо вышел Дед в сопровождении своего гарнизона: Ромки и Евы. Они удивлённо смотрели на незнакомых людей и на Рада, который восседал на коне.
Рад подъехал к крыльцу и, крикнув «Держи!», бросил Деду трофейное ружьё, которое лесник поймал легко и ловко. Он «разломил» ружьё, и ему на ладонь выпали два патрона, заряженных свинцовыми пулями.
— Не на куропаток охотились, — сказал Дед, подкидывая и ловя патроны.
— А мы думали, лев… — задумчиво сказал Рад.
При слове «лев» три пленника тревожно переглянулись.
— Лев само собой, — сказал Дед. — Пойдём в райцентр.
Пленники молчали. Маленький Ромка вслух пересчитал их:
— Раз, два, три! Три бороды!
— Пошли! — скомандовал Дед. — А вы сидите дома, слышите! — наказал он ребятам.
Но Ромке и Еве не сиделось дома. Дети плохо понимают, что такое опасность. То, что порой во взрослых людях вызывает страх, оставляет малышей равнодушными. Дети не успели научиться большим страхам. Они живут своими маленькими, безобидными страхами. Им трудно бояться льва, которого никогда не видели в глаза. А в сказках про львов не говорится ничего плохого.
Когда взрослые ушли, Ева, которая во время болезни мамы исполняла роль хозяйки, решила помыть Ромке голову. Это было довольно забавное, хотя и не лёгкое занятие. Ромка визжал, вырывался, его намыленная голова была похожа на большой одуванчик, с которого, как пушинки, слетали клочья мыльной пены. Ромка страшно визжал и мотал головой.
— Стой смирно! Зажмурь глаза! — говорила старшая сестра, с трудом удерживая маленького брата.
— Щиплет! Не хочу! Пусти!.. — кричал он.
Рядом стояла коза. Её узкие жёлтые глаза с интересом наблюдали за происходящим. Она была беленькой, словно её тоже намылили и забыли смыть пену.
Пока Ева мыла голову, Ромке не удавалось вырваться из цепких сестринских рук. Когда же дело дошло до полотенца, он вырвался. Сердитый и всклокоченный, бегал он по полянке. Ему хотелось плакать, но он сдерживался. Крепился.
— Вот придёт папка, всё расскажу ему! Он тебе даст ремня! — кричал Ромка.
— Завтра буду стричь, — хладнокровно отвечала сестра.
— Не будешь стричь! Не хочу стричь! — кричал Ромка.
— Вытри голову.
— Не буду вытирать! Не хочу вытирать!
Ни Ромка, ни Ева не видели, как лев подошёл к закрытым воротам, как шёл вдоль плетня, останавливаясь, чтобы втянуть в себя воздух и прислушаться. Что притягивало льва к человечьему жилью? Почему, очутившись в этом незнакомом лесу, блуждая по горным тропам, продираясь сквозь чащу, он снова и снова возвращался к кордону, от которого пахло дымом и молоком и от которого доносились тонкие голоса ребятишек.
- Предыдущая
- 39/54
- Следующая
