Ория (сборник) - Валентинов Андрей - Страница 40

— …В случае нападения внешнего врага наше войско придет на помощь сполотам. Их войска сделают то же самое, если опасность будет грозить нам. И, наконец, мы согласны выплачивать подать в прежних размерах, чтобы войско Кеев противостояло ограм. Но подать собирать будем мы сами и сами присылать ее в Савмат…

Улад был поражен. Выходит, не зря Велга расспрашивала его прошлым вечером! Да, придумано неглупо, они учли все. Но согласится ли брат? И главное — согласится ли отец? Ведь что ни говори, это все равно — поражение…

— Как видишь, Кей, — Велга шагнула ближе и заговорила по-другому — негромко и доверительно, — мы оставляем себе только свободу. Вы ничего не теряете… Кроме мести…

Улад еле сдержался, чтобы не закричать, не выхватить меч. Да, кроме мести! За Коростень, за трупы в черных лодьях, за искалеченного парня с белым мертвым лицом. Им нанесли пощечину, а теперь предлагают забыть…

— …Но подумай и о другом. Волотичам тоже есть за что мстить. Надо остановить это кровавое колесо. И передай Кею Сваргу, чтобы он поостерегся нападать на нас — мы готовы. Мать Болот следит за каждым вашим шагом…

Пора было отвечать, но Велга подняла руку:

— Еще одно… Мы посылаем эти условия в Савмат, к Светлому. Но одновременно мы шлем гонцов к Великому Хэйкану Шету, а также ко всем соседям, в том числе в Валин. Пусть они рассудят, кто прав в нашем споре. И кто будет виновен в крови, если она прольется…

Удар был точен, и молодой Кей на миг онемел, Да, это будет страшно. Хэйкан поймет, что в Ории неблагополучно, а улебы, сиверы, харпы и все прочие отныне будут знать, на каком языке им говорить с Савматом. А ведь отец болен…

— Хорошо… — слова рождались трудно, язык почти не слушался, — Я п-поставлю в известность б-брата…

Улад хотел сказать что-то весомое, предостеречь, напомнить — но с ужасом понял, что начал заикаться. Оставалось откланяться, точнее, коротко кивнуть — и уйти. Уже у края поляны Уладу показалось, что Велга улыбается ему вслед. И это было самым страшным…

…Девушку он увидел еще один раз, перед самым отъездом. Вешко уже спустил на воду челнок и погрузил в него мешок с провизией на обратный путь. Улад заметил, что на этот раз его молчаливый проводник был подпоясан мечом — и не скрама-саксом, а настоящим франкским. Даже это вызвало раздражение. Ведь меч еще недавно принадлежал кому-то из Кеевых кметов — перед тем, как Вешко снял его с трупа…

Велга появилась неожиданно, и Улад невольно отступил на шаг, словно увидел призрак. Девушка заметила это и усмехнулась:

— Я испекла тебе лепешек на дорогу, Кей Улад. Возьми…

Первым порывом было выхватить из ее рук сверток, бросить его на землю, но Улад вовремя опомнился. Он посол, он Кей, он не должен терять лица…

— Спасибо, — на этот раз язык, к счастью, вел себя как должно. — Я бы предпочел мухоморы.

Он постарался усмехнуться как можно беззаботнее. Велга покачала головой:

— Ты злишься на меня, Кей. Напрасно! Пока мы враги, но можем стать друзьями. Мы — и наши народы. А сейчас попытаемся быть справедливыми друг к другу…

Улад постарался ничем не выдать себя. Справедливыми? Да, пожалуй…

— Ты… Очень умна, Велга. Умна и красива… И я ненавижу тебя, Болотная Гадюка!

Девушка побледнела, но ничего не сказала лишь ее плечо знакомо дернулось. Улад, не удержавшись, взглянул ей прямо в широко раскрытые серые глаза, но вместо ответной ненависти заметил лишь боль.

Сварг слушал внимательно, не перебивая В большом шатре не было никого, даже Порада убедившись, что разговор предстоит серьезный, поспешила исчезнуть. Улад рассказывал все как было ничего не скрывая, не замалчивая. Закончив, он с тревогой поглядел на брата.

— Молодец! — поднял голову тот. — Все отлично! Прекрасно справился, братишка!

— П-правда? — обрадовался младший, даже не замечая, что вновь стал заикаться. — Я б-бо-ялся…

— Меня? Или ее, твою сероглазую? — хохотнул Сварг. — Эка ты се расписал!

— Она не м-моя…

— Правильно! Она наша. Но от своей доли я отказываюсь… Слушай, братишка, а давай-ка я тебе ее и вправду подарю! По-моему, это первая женщина, на которую ты по-настоящему обратил внимание…

Улад невольно покраснел. Брат, конечно, шутил, но младшему было не до шуток.

— Ладно… — Сварг вновь стал серьезным. — Дело сделано. Пока Гадюка выдумывала свои условия, я тоже не терял времени…

— Подкрепления пришли? — вскинулся Улад. Впрочем, ответ он знал — лагерь был полон кме-тов, а у берега стояло три десятка новых лодей.

Среди прибывших Улад заметил даже длинноусых бродников с далекого полдня и уже успел порадоваться. С этими рубаками им никакая Велга не страшна!

— Тысяча двести пятьдесят три человека' — Сварг щелкнул пальцами. — Из них — сто восемьдесят с полным вооружением! Твоя сероглазая…

— Она не м-моя! — не выдержал младший. — Наша сероглазая — дура! Позволить мне дождаться этакой силищи! Да я бы на ее месте…

Улад давно не видел брата таким веселым. Это веселье, эта уверенность заражали, вселяли веру. Но сомнения все же оставались, и молодой Кей поспешил поделиться с братом тем, о чем думал всю дорогу: огры, ненадежные соседи, болезнь отца. Но старший только махнул рукой:

— Сила всегда права, братишка! Если бы наши дела были плохи, то, конечно, этот Договор Волги произвел бы сильное впечатление — хоть бы на твоих улебов. Еще бы! Ведь что предлагает? Вместо державы — союз. Неглупо! Интересно, она сама придумала или подсказали?

— Кто? Мать Болот? — удивился младший.

— Нет. Я имел в виду кое-кого в Савмате… Но для того, чтобы убедить Кеев уйти, нужно нечто большее, чем слова. А теперь у нас войско. Вот так! Ну что, отметим твое возвращение?

Пили мало, больше разговаривали. Появившаяся откуда-то Порада подливала в кубки старый мед и улыбалась шуткам Сварга, который говорил о чем угодно, но не о войне, вспоминал свою жизнь в земле северов, где он был наместником в юности, забавные случаи на охоте, которая в тех местах не в пример здешней, и описывал тамошних девиц, что хотя и смазливы, но весьма глупы. Улад тоже смеялся, поддакивал, но чувствовал, что брат веселится неспроста. Он хорошо знал Сварга и догадывался — тот что-то задумал. Но спрашивать не стал — старшему, конечно, виднее.

Когда он уже уходил, Сварг хлопнул себя по лбу и заметил, что совершенно забыл об одной мелочи. Бродяга-Кобник, оказывается, просил сразу же отдать цепь.

Цепь? Улад невольно повел рукой по груди. Конечно, цепь на месте, он тоже забыл о ней. Молодой Кей хотел отнести цепь сам, но брат заявил, что Кобник к нему часто заходит, так что незачем трудиться. Что ж, так даже лучше. Встречаться с Кобником не хотелось.

Улад снял цепь и уже собрался положить ее на стол, когда внезапно заметил странную вещь. Камень! Он хорошо помнил его — камень был мутный, белесый. Теперь же он горел кроваво-красным огнем, словно глаз неведомого зверя. Цвет был сильный, живой. Казалось, внутри камня вспыхивают маленькие малиновые искры…

Молодой Кей поспешил отдать странный оберег, и ему тут же стало легче. Пусть Кобник разбирается сам! Уладу вновь подумалось, что на месте брата он давно бы прогнал бродягу. Впрочем, рассуждать об этом не хотелось, и молодой Кей скоро забыл и о Кобнике, и о странном камне.

Его разбудили в полночь, в самый сладкий сон. Неразговорчивый кмет, чье лицо Улад даже не запомнил, передал приказ брата. Через несколько минут молодой Кей, едва успев накинуть плащ, входил в знакомый шатер.

Сварг был уже полностью одет, на груди тускло отсвечивало зерцало, а на маленьком столике лежал шлем.

— Проснулся? — он потрепал младшего по непричесанным вихрам и легко толкнул на груду мягких подушек. — Садись!

В шатер заглянули двое бородатых кметов, но старший резким движением выслал их прочь.

— Выступаем? — понял Улад, и сердце его дрогнуло. Вот оно! Началось! Старший брат кивнул.

— Ты выступаешь…

— Я?! — от неожиданности молодой Кей чуть не сполз с неудобных подушек на пол. В ответ послышался смех.