Седьмая принцесса (сборник) - Фарджон Элеонор (Элинор) - Страница 31

• Предыдущая
• 31/98
• Следующая

Как видите, праздничная суматоха царила по всей стране. Но ничто не могло сравниться с суматохой, царившей в королевском дворце. У каждого обитателя дворца оказалась вдруг куча дел, особенно таких, которые вчера успешно сделал кто-то другой. Дела поэтому не убывали, а, наоборот, множились, люди сновали туда-сюда с криками: «Быстрее! Быстрее! Мы непременно опоздаем!»

Мамаша Кодлинг в сотый раз наглаживала кисейный конверт, в котором принцессу понесут на крестины, хотя каждый фестончик и оборка уже стояли торчком, точно свежий весенний салат.

Молочница Метги в сотый раз переставляла цветы в вазах, хотя букеты были хороши, как на картинке.

Горничная Джен в сотый раз начищала, каминные щипцы и кочергу, хотя они давно сияли, как новенькие.

Кухарка Китти решила сунуть в печь сотый противень, на котором лежали пряничные человечки с глазами-изюминками, как будто семь тысяч семьсот семьдесят семь человечков было мало.

А Эйб, Сид, Дейв и Хэл Кодлннги побежали в лавку покупать жёлтые шейные платки с голубыми подковками вместо красных с зелёными стременами, которые мамаша Кодлинг купила им только вчера. Притащив во дворец новую порцию платков, они стали завязывать их друг на дружке, глядеть в зеркало и снова менять — наверное, в сотый раз.

Садовник Джек надумал вдруг в сотый раз прополоть грядку с луком, поскольку никакого другого занятия ргзобрести для себя ие мог. При прополке под ногти ему, разумеется, забилась земля, и он долго вычищал её граблями. После чего припялся подстригать ногти садовыми ножницами.

Дворецкий Джон отправился в винный погреб за сотой дюжиной бутылок игристого сидра, вернулся с паутиной в волосах и теперь никак не мог отыскать расчёску и щётку.

Нолличек поминутно врывался в детскую, на кого-нибудь жаловался и тут же убегал — в сотый, а может, в тысячный раз.

А что же Долл? Что делала Долл? Она стояла у окна на коленях, положив голову на руки, и, глядя вдаль, тихонько шептала:

— Полли! Полли! Поллинька! Приди поскорее!

— Ой-йа! — вдруг взвыла Мамаша Кодлинг. Утюг, который она приложила к щеке, чтобы проверить, не слишком ли он горяч для кисейного конверта, оказался слишком горяч и для щеки. Мамаша Кодлинг выронила утюг, он тут же прожёг дырку в ковре, и в комнате запахло палёным.

— Давай муки! — невнятно крикнула мамаша Кодлинг, прижимая одну руку к обожжённой щеке, а другую ко рту, чтобы не закричать от боли.

— Вот, пожалуйста, васильки, — Мегги выхватила букет из вазы, стоявшей на каминной полке, ваза упала и вдребезги разбилась о начищенную до блеска кочергу. Джен от неожиданности выронила тряпку, которой оттирала с кочерги копоть, Мегги сунула цветы в протянутую руку Мамаши Кодлинг, а рука, вместо того чтобы взять цветы, оттаскала Мегги за ухо.

— Не васильки, голова твоя садовая! Муки! — взревела Мамаша Кодлинг.

— Так бы сразу и говорили! — с упрёком сказала Мегги. — А то: «Дай васильки! Дай васильки!» Глядите, какой из-за вас беспорядок учинилря!

— Ты лучше погляди, как ты меня перепачкала. Со стеблей же вода струёй течёт, — перешла в наступление Мамаша Кодлинг. Если уж вздумала забросать меня цветами, то почему мокрыми?

— Сухих в вазе не было, — нашлась Мегги и, заметив на пороге Джека с большими садовыми ножницами, сказала ему:

— Пойди-ка нарви васильков.

— Это ещё зачем? — удивился Садовник. — Дай мне лучше маленькие ножнички, ногти подстричь.

— Недосуг мне сейчас ножницы искать! Нужны васильки с сухими стеблями, чтоб Мамаша Кодлинг их к лицу приложила. Только умоляю, ие спрашивай зачем.

— Знаешь, странное дело, — продолжал Садовник. — Мои садовые ножницы такая удобная вещь: кусты подстричь, ветки обрезать, а для ногтей почему-то не годятся… А васильков у меня ни на клумбах, ни в теплицах нету. Они полевые.

— Да не нужны мне ваши васильки! — не выдержала Мамаша Кодлинг, — Я просто спросила, зачем ты перепачкала меня мокрыми васильками.

— Вот именно! — подхватил Садовник. — Почему васильками? У меня в саду цветы хорошие, пахучие!

— Да уймитесь вы, наконец! — взорвалась Мамаша Кодлинг, — Я просила не васильки, а муки, мучицы, только не блинной!

— Сейчас принесу, мигом! — подхватилась Джен и, побросав на пол уже собранные осколки вазы, устремилась на кухню.

— Есть у кого-нибудь платяная щётка? — На пороге стоял Дворецкий, вернувшийся из погреба с бутылками в руках и с паутиной в волосах.

— А у тебя есть ножнички для ногтей? — тут же спросил Садовник. — И зачем тебе платяная щётка?

— Причесаться хочу, — ответил Дворецкий. — А я вместо ножниц пользуюсь пилочкой для ногтей.

— Платья у тебя на голове вроде не растут, — недоумённо сказал Садовник, разглядывая шевелюру Дворецкого.

— Не растут, — согласился Дворецкий.

— Тогда зачем тебе платяная щётка?

— И правда, зачем? — Дворецкий пожал плечами, — Что-то я позабыл… А зачем тебе ножницы?

Садовник взглянул на него озадаченно.

— Я тоже позабыл, — сказал он.

Тут в комнату ворвалась Джен с пригоршней молотого имбиря.

— Кухарка говорит: мука кончилась. И не видел ли кто-нибудь её шерстяную шаль. И не сгодится ли это вместо?

— Вместо шали? Имбирь? Никогда не пробовала, — фыркнула Мамаша Кодлинг. — Пойду надену выходную шляпку, а то мы непременно опоздаем.

— Нам нельзя опоздать! Все же станут глазеть, — сказал Эйб.

— И звонарь, ожидаючи, может сомлеть, — сказал Сид.

— С колокольни он свалится прямо на тётку, — сказал Дейв.

— Какую такую тётку? — не понял Садовник.

— Что собор сторожит с колотушкой-трещоткой, — пояснил Хэл.

. — В мягких тапочках церковь ночами обходит, — сказал Эйб.

— На влюблённые парочки ужас наводит, — добавил Сид.

— А почему она ходит в мягких тапочках? — спросил Садовник.

— Потому что у неё мозоли, — ответил Хэл.

— Ну и сторож, — презрительно сказал Садовник.

— Хватит языком-то трепать! — прикрикнула на сыновей Мамаша Кодлинг. — Скажите лучше, куда я ходила и где могла оставить выходную шляпку? Нет, мы всё-таки опоздаем! Непременно!

— Кто видел мою сумочку? — промолвила Нянька, деловито просеменив от двери к окну.

— Ну вот, теперь Нянюшка сумку потеряла! — со стоном сказала Мегги.

— Вечная история, — вздохнул Дворецкий. — Где вы видели её в последний раз?

— В прихожей, но теперь её там нет. Стойте! Нечего бежать сломя голову в прихожую! Говорю «нет», значит — нет. Она где-то в другом месте..

— Так уж эти сумки устроены, — кивнул Дворецкий, стирая с головы паутину той самой тряпочкой, которой Джен чистила кочергу. — Оставишь сумку в прихожей, а она — глядь! — на чердаке очутилась. Скитаются, бедные, по всему дворцу без приюта…

— Мою всегда отличишь, она из кожи, сафьяновая, — сказала Нянька. — Ищите все, живо!

— У нас нет времени! — возразила Мамаша Кодлинг.

— На мою сумку время найдётся! Не могу же я идти на крестины без неё.

— Почему?

— Потому что там всё самое важное! Ну же, ищите!

И все бросились искать. Дворецкий заглянул в дымоход, садовник порылся в ведёрке для угля, Эйб налетел на Сида, Сид наткнулся на Дейва, Дейв наскочил на Хэла, а Хэл столкнулся с Нолличеком, который вбежал в этот миг в комнату с криком:

— Кто взял мою сургучную печатку?

— Не вопи, — осадила его Нянька. — Что у тебя стряслось?

— Кто-то взял мою сургучную печатку. Она была, а теперь нету. Новенькая. Красненькая. Её кто-то стащил. Такую кругленькую, блестященькую! Я купил её только вчера, за два пенса. И пользовался ею всего один раз! Стащили! Мою чудесную печатку! — Нолличек затопал ногами. — Да слушает меня кто-нибудь или нет?

Тут в детской появилась Кухарка, отрясая с пышных рук мучную и имбирную пыль.

— Где моя сургучная печатка? — прогремел Нолличек.

— Меня об этом нечего спрашивать. И вообще — где моя шерстяная шаль?

Нолличек бросился к Дворецкому, который на сей раз вычёсывал из волос осколки вазы.

• Предыдущая
• 31/98
• Следующая