Седьмая принцесса (сборник) - Фарджон Элеонор (Элинор) - Страница 71
- Предыдущая
- 71/98
- Следующая
Как-то раз фермер услыхал у ворот плач ребёнка. Решив, что плачет Маленькая Джейн, он побежал успокоить дочку, осушить её слёзы во что бы то ни стало! Она в самом деле оказалась у ворот, но не плакала, а утешала другую девчурку, годом старше, которая заливалась горькими слезами. Маленькая Джейн подбежала к отцу и объяснила, что подружка потеряла пенни. А потом просеменила обратно и радостно заявила:
— Мой папа добрый, он даст тебе пенни!
И уверенно оглянулась на отца. И фермер Роберт Чердон, сам себе удивляясь, тут же извлёк из кармана монетку и отдал заплаканному ребёнку. Так дал трещину главнейший из его жизненных устоев. Ведь прежде он считал, что деньги зарабатывают вовсе не для того, чтобы раздавать их направо и налево. Фермеру стало не по себе, точно из рук уплыла не одна монетка, а целое состояние. Кто знает, может, в тот час и отвернулась от него удача? Однако Маленькая Джейн глядела на него с благодарным обожанием, а вторая девочка, мгновенно осушив слёзы, припустилась по улице, зажав в кулаке своё богатство.
— Чья это девочка? — спросил фермер.
— Это Молли!
— Чья же дочка твоя Молли?
— Она просто Молли, так её зовут, — объяснила Маленькая Джейн.
Так Робеет Чердон и не добился ответа. Но в тот вечер в пятидесяти двух домишках, что составляли деревеньку Подкостье, только и разговоров было, что о скаредном фермере, который впервые в жизни отдал монету даром, не получив ничего взамен. И кому бы, вы думали? Молли! Дочке того самого Билла Стоу!
Через несколько дней новый слух заметался от порога к порогу. Нищего бродягу занесло на ферму к Чердону, и хозяин дал ему хлеба и свои старые башмаки! Слухи множились. Вроде не только хлеба, но и мяса! Не только башмаки, но и шляпу! Врёшь! На что спорим? Точно говорю! Да ещё бутылку пива в придачу! Не может быть! И старое пальто! Ого! Видел бродягу Сэл Винтер. Бродяга рассказал ему, что у заднего крыльца повстречал он хозяйскую дочку, а она отвела его прямиком к хозяину и говорит:
— Папа, он голоден!
Так вот прямо и сказала. А фермер дал ему кучу еды и одел с головы до ног. Что это нашло на Роберта Чердона? Того и гляди, пожертвует деньги на школьный праздник! И верно, не меньше шиллинга.
Так оно и случилось. На угощение ребятишек он отвалил целых два шиллинга. И Маленькая Джейн Чердон тоже отправилась на праздник, хотя была ещё мала и в школу не ходила. После праздника Роберт Чердон нетерпеливо поджидал дочку и, выловив её из весело гомонящей толпы, понёс домой на руках.
— Ну, доченька, понравился тебе праздник?
— Очень! Спасибо, папа! Ты такой добрый!
Она уткнулась отцу в плечо и повторила:
— Мой добрый, добрый папа…
Дома отец бережно уложил ребёнка в постель. Он тоже был счастлив, но в душе его поселилось смутное беспокойство.
А вскоре деревню ошарашила новая весть: Маленькая Джейн Чердон тоже устраивает праздник — не хуже школьного — и приглашает детей со всей округи! Она затеяла это сама. Взобравшись на колени к отцу, она разобъяснила, чем угощали на школьном празднике, во что играли, какие песни пели. Большие дети были к ней очень добры — значит, надо им добром отплатить. Вот она, Джейн, и устроит им новый праздник. Только не на лесной поляне, а на отцовском лужке, за сеновалом. Хорошо, папа?
— Конечно, устроим, — отозвался Роберт Чердон, а сам прикинул в уме, что угощение обойдётся ему ох как недёшево.
Деревенские ушам своим не верили. Нет ли тут подвоха? Не обидит ли богач их детей, не обделит ли? Но праздник удался на славу: дети пришли все до единого, ели-пили вдоволь, и никто не ушёл голодным. А маленькая хозяйка бегала от одного гостя к другому радостная и счастливая. Надкусит пирожок — бросит, схватит яблоко — оставит. Она была сыта своим счастьем.
Дети ласкали Джейн, хотели играть с ней: малышка полюбилась всем за доброту и весёлый нрав, а вовсе не за отцовское богатство. Отовсюду слышалось:
— Эй, Маленькая Джейн, иди сюда! Я устрою тебе гнёздышко в сене!
— Давай скатимся с этого стога, Джейн! Не бойся, я тебя крепко держу!
— Сейчас очередь Маленькой Джейн! Прыгай, а мы покрутим скакалку.
— Сыграем в дочки-матери! Чур, Джейн моя дочка!
Роберт Чердон меж тем в задумчивости стоял на краю лужайки. Прежнее смутное беспокойство усилилась и прочертило на его лбу глубокую морщину.
Не прошло и недели, как Роберт Чердон с дочкой снова оказались у всех на устах. Девчушке теперь не сиделось дома, она целыми днями пропадала в деревне, и её тепло привечали в каждой семье. А вечерами она устраивалась у отца на коленях и принималась болтать. У Томми Робинсона больна мама, она даже с постели не встаёт, и Томми совсем нечего есть… А у Сьюзи Мор промок топчан, потому что как раз над ним протекает крыша… А Гаффер Дженнингз целый день плачет, потому что ястреб утащил двух кур, и теперь им негде брать яйца. Конечно, папа отдаст им двух наших кур, нельзя же, чтобы Гаффер плакал ещё и целую ночь! Маленькая Джейн рассказывала о деревенских бедах безмятежно, твёрдо зная, что её добрый папа найдёт выход из любой беды, поможет любому несчастью. Он наполнит зерном все амбары и починит все крыши. Маленькой Джейн и её друзьям не придётся горевать, ведь добрый папа спасёт их от всех напастей. И Роберт Чердон помогал, наполнял, чинил и спасал — он не мог огорчить Джейн, не мог её подвести. Прежде в деревушке Подкостье была лишь одна справная ферма, и принадлежала она богачу Роберту Чердону. Теперь деревенские потихоньку выбрались из нищеты, обстроились. Сон каждого ребёнка охраняли крепкие стены и надёжная крыша — не хуже, чем у самой Джейн Чердон. У крестьян стало вдоволь пахотной земли, хватало и зёрен, чтоб её засеять. Неказистые окрестные деревушки завидовали благоденствию Подкостья.
Но стоило оно уйму денег! И наследство Джейн понемногу растрачивалось. Отец понимал это, давал себе слово остановиться, клялся, что эта трата — последняя. Разве не обязан человек думать в первую очередь о своём ребёнке? Разве не должен обеспечить его будущее? Но снова и снова не мог Роберт Чердон устоять перед дочкиной просьбой. И сам себя успокаивал: «Не беда, в сундуках ещё много денег». Он уже не волен был остановиться, его влекло неудержимо — дарить, отдавать… Так вот — помните? — и становятся запойными пьяницами… Деревенские теперь кликали его Боб Чердон и здоровались приветливо, по-соседски. Каждому тут он сделал добро.
Однажды Маленькая Джейн заболела, и её отвезли в Детскую больницу. На Чердона и взглянуть было страшно: он совсем обезумел. Джейн, к счастью, быстро вернулась домой — весёлая и здоровая. А вскоре в Детской больнице случился пожар. Детей успели вынести из огня, но здание сгорело дотла. В тот же день Роберт Чердон продал мельницы на Медвяной речке, чтобы отстроить больницу заново. Продавал наспех, а значит — себе в убыток. Покупатель довольно ухмылялся, радуясь Чердоновой дури, деревенские онемели от изумления, больница благословляла доброту Роберта Чердона, а сам он прижимал к своей груди Маленькую Джейн и думал о грозящей им нищете.
Впрочем, в те дни тревожиться было ещё рано. Но Чердон, видно, знал, что его страсть, его болезнь уже неизлечима. Он обречён отдавать. Он готов был подарить своей девочке весь мир, но её добрая душа стремилась к счастью для всех. И отец одаривал всех, причём — чем меньше оставалось у него денег, тем легче расставался он с ними. Он искренне желал избавиться от порока, но не мог и безмерно от этого мучился. Его сбережения таяли не по дням, а по часам, люди славили его доброту, а он ходил понурый, точно знал за собой серьёзную вину. Но и тогда не отложил он для дочери даже малой толики от быстро таявшего состояния. А его хохотушка Джейн по-прежнему радовалась жизни. Она верила в отца, верила в людей, и всё ей было нипочём. Она, разумеется, не знала, что отцовская лавка на Костном рынке пошла с молотка, не знала, что Чердон продал последние акции, что в трактире теперь новый хозяин.
А если б знала? Грустить бы не стала! Однажды отец спросил:
- Предыдущая
- 71/98
- Следующая
