Про моркоff/on - Жвалевский Андрей Валентинович - Страница 13

• Предыдущая
• 13/16
• Следующая

Макс потоптался еще пару секунд, вздохнул и повернулся к двери.

И тут Олин мозг завершил изящную комбинацию, которую начал зашвыриванием инструкции под ванну.

– Максим, – сказала Оля, – я где-то инструкцию потеряла. А без нее не могу вспомнить, в каком режиме что стирается.

И посмотрела на мужа честными и печальными глазами. Максим посмотрел на нее снисходительно.

– Белое белье?

– Ага.

– Сильно загрязненное?

– Нет.

– Сейчас посмотрим.

Макс изучил ручки, поворчал что-то себе под нос и объявил:

– Режим четыре или пять, температура… от сорока до шестидесяти.

Ольга старательно наморщила лоб.

– А цветное сильно загрязненное?

Максим снова погрузился в изучение машинки.

– Режим три, температура восемьдесят. Запомнила?

Оля замотала головой.

– Извини,– сказала она,– я за бумажкой сбегаю.

Когда дверь за мужем закрылась, Ольга решительно скомкала бумажку с инструкциями. Все равно ни одна из продиктованных мужем комбинаций правильной не была. Однако выкидывать бумажку Оля передумала. Она расправила ее и положила на стиралку. При следующем посещении Максим ее заметит и еще больше раздуется от гордости.

Настоящую инструкцию Оля с трудом извлекла из-под ванны. Список режимов она и так знала наизусть, но боялась, что отсыреют гарантийные талоны.

В течение следующих двух недель у Оли систематически ломался телевизор, утюг и пылесос, сгорела одна розетка и отломалось несколько крючков. Сначала Ольга звонила Максу на работу, но после пылесоса Оля взмолилась:

– Максим! Будь человеком! Дай свой домашний! Честное слово, я только по делу буду звонить!

Видя, что Макс колеблется, Оля потянула из рукава туза:

– А вдруг с детьми что-то? Я без тебя не справлюсь.

Она несколько раз звонила (пробки в подъезде, что-то с телевизионной антенной и кашель у Верочки), но каждый раз Максим снимал трубку сам. На заднем фоне ничьих голосов слышно не было. Видимо, квартиру он все-таки снимал.

После героической победы над антенной Макс спросил:

– Что-то у тебя все ломаться вдруг стало?

Оля пожала плечами:

– Хозяина нет, вот квартира и бесится. Слушай, я биточков наделала, а дети есть отказались. Они там на кухне, горячие.

Макс тут же принял неприступный вид, но непроизвольно сглотнул. Биточки он очень любил, да и кормился, судя по впавшим щекам, нерегулярно. Оля тут же прислушалась и шепнула:

– Кажется, Верочка, – и проскользнула в детскую.

Там она выжидала полчаса, пока не хлопнула входная дверь. В центре кухонного стола на подставке для горячего стояла сковорода. Ни одного биточка на ней не осталось.

– Йес! – по-молодежному сказала Ольга и полезла в шкафчик, где была заначена бутылка коньяку.

А потом заболела Верочка. Собственно, ничего ужасного и удивительного в этом не было, за месяц до разрыва супругов ребенок начал ходить в детский сад, так что она еще очень долго продержалась.

Вера ныла, капризничала, а главное, поминутно требовала папу. Оля потерпела пару дней, а потом не выдержала, позвонила.

– Максим, привет, тут Верочка приболела…

– Что? Я сейчас буду! И бросил трубку.

Оля постояла еще минуту, держа трубку в руке, а потом, элегантно пожав плечиком, удалилась на кухню – готовить ужин. Было видно, что в своей победе она нисколько не сомневается.

Максим просидел дома до позднего вечера. Играл с Верой, читал с Лизой. Без закидонов поел домашний ужин. Хорошо поел, даже добавки попросил. А часов в одиннадцать ночи Оля просто зашла в детскую и сказала:

– Я тебе постелила там, на диване. Спи, если хочешь.

А сама ушла в спальню, прятать довольную улыбку.

Максим, естественно, остался. И на следующий день остался, и потом еще раз остался.

Потом вспомнил о том, что у него есть своя квартира, и съехал туда. Через три дня не выдержал, приехал ужинать. Оля встретила его яблочным пирогом, кастрюлей голубцов и жареной картошкой. Дети повисли на нем, каждая на своей руке, и отпускать не собирались.

Собственно, Оле осталось всего ничего – опять заманить своего мужа в постель.

Муж практически не сопротивлялся. Оказалось, что достаточно в один прекрасный вечер просто выйти из душа в майке на голое тело и нечаянно столкнуться с ним в коридоре.

– Ах, а я думала, что ты ушел…

А потом резко вперед, чтобы и не вспомнил потом, кто проявил инициативу.

Следующий месяц у них были странные отношения, эдакие друзья-любовники. Максим редкие дни не приходил к ним ночевать, Оля потихоньку оставила дома все его носильные вещи, стирала и укладывала в шкаф, на свои места. Перекочевала домой и бритва с зубной щеткой.

Нужно было как-то поставить точку во всей этой истории, а Оля все не могла придумать достойный финал. Помогли, как всегда, дети. Однажды вечером, за ужином, Лиза просто спросила:

– Пап, а ты теперь опять с нами будешь жить, да?

Максим стушевался, долго гипнотизировал тарелку взглядом, а потом поднял глаза на Олю. Та просто кивнула, и только тогда Максим ответил:

– Да.

Олю это полностью устроило.

Макс угрюмо брел за женой, отягощенный двумя пакетами и очень энергичной девочкой Лизочкой. Те благословенные времена, когда она философски изучала мир сквозь выпученные глаза, миновали. Теперь Лиза являла собой неуправляемый реактивный снаряд, который метался от одной торговки к другой. В принципе, это было даже выгодно: рыночные тетеньки таяли при виде белокурой девушки и одаряли ее фруктами. Но Максиму это все равно не нравилось, потому что приходилось непрерывно изображать станцию слежения за реактивными объектами.

А еще приходилось на ходу объяснять жене очевидные вещи.

– Оля, давай я тебе еще раз все объясню. Послушай меня, сейчас в стране такая ситуация, что держать деньги в банке – это безумие. Завтра банк рухнет…

Оля придирчиво повертела в руках арбуз, осталась недовольна и положила его на место.

– Как это банк может рухнуть? Это государственный банк.

– Оль, сейчас уже все равно какой, экономика не резиновая…

Ольга перешла к прилавку с зеленью.

– Петрушка свежая?

– Как же она может быть свежая, – честно изумился торговец, – середина августа! Из запасов, сохранилась-то как, смотрите!

Мужик сунул пучок под нос Максиму, но тот даже не заметил его.

– Оля…

– Максим, мы закрыли этот вопрос три года назад, давай к нему не возвращаться. Деньги будут лежать в банке. Дайте два пучка петрушки и один укропа. Это деньги детям. Девчонки вырастут, мы купим еще одну квартиру. И базилик, пожалуйста.

Максим начал кипятиться:

– Оля, послушай меня. Если ты будешь упираться, эти деньги просто никому не достанутся. От них останется пшик.

– Нет, базилик брать не будем. Он совсем вялый. Хорошо, муж, и что ты предлагаешь?

– Да куча возможностей! Ладно, в дело я их вкладывать не буду, но забери их из банка. Давай валюту купим, давай квартиру купим, давай за границей счет откроем…

Ольга отсчитала деньги и напряглась.

– Слушай ты, граф Монте-Кристо! Где ребенок?

Макс с ужасом осознал, что уже минут пять не видел Лизоньки. Он завертел головой, как потревоженный филин, и с облегчением обнаружил дочку неподалеку. Она что-то втирала высокому дяде восточной наружности. Пришлось отвлекаться и идти спасать ребенка. Или дядю, это как посмотреть.

Когда Максим вернулся с Лизой на поводу, то попытался возобновить уговоры. Но Ольга была неприступна.

– Никаких заграничных банков. Чем это заграничный банк лучше нашего? И что, каждый раз, когда понадобятся деньги, визу открывать?

– Олечка, ты новости смотришь иногда? Газеты читаешь? Лиза, стой спокойно!

– Мне некогда этой ерундой заниматься! Персики крымские?

Чернявая женщина, неаккуратно перекрашенная в рыжую, с готовностью подтвердила:

• Предыдущая
• 13/16
• Следующая