Я достойна большего! Жизнь и грезы бухгалтера Петровой - Жвалевский Андрей Валентинович - Страница 8
- Предыдущая
- 8/33
- Следующая
Но Ирину это теперь совершенно не расстроило. Она даже обрадовалась, что постельная сцена пока не состоялась. Все-таки нельзя так сразу – нужно получше узнать друг друга.
В конце следующего дня Петрова вспомнила о своем трагическом непоходе в клуб. Двое суток гнала от себя мысли о нем, а тут решила, что стоит все-таки позвонить Лене и извиниться. И сказать что-нибудь приятное.
Лена взяла трубку, кажется не дождавшись гудка.
– А, это ты, – сказала она разочарованно.
Ирина Николаевна решила пока не обижаться.
– Да. Привет. Ты извини, что я не пошла. Там срочно нужно было… Я очень хотела…
Лена продолжала хамить – молчала.
– А ты так здорово выглядишь. Очень похорошела. У вас с мужем что, второй медовый месяц?
Трубка издала неразборчивый прерывистый звук. Петрова почему-то вспомнила соседей и их ночь любви.
– Если я не вовремя, – торопливо начала Ирина Николаевна, но трубка перебила ее новым звуком, еще более душераздирающим.
– Я беременна! – вдруг проплакала Лена. – Понимаешь? Ребенка я жду! Поэтому и грудь, и все… Что мне делать?
Петрова понимала, что от нее ждут ответа, и ляпнула первое, что пришло в голову:
– Ну, ничего, все как-нибудь образуется.
– Что образуется? Пузо образуется? Так оно уже образовывается! И грудь еще растет!
«Далась ей эта грудь»,– подумала Ирина Николаевна.
– А я реву, – продолжила Лена, хотя это можно было и не пояснять. – А он все время спрашивает, а что я ему скажу?
– «Он» – это кто? Врач?
– Херач! Муж спрашивает! Не могу же я ему сказать, что это не его ребенок.
Петрова почувствовала легкое головокружение и села на диван.
– Как не его?
– А вот так. У меня уже полгода другой мужчина. А он не знает! А он знает, но боится, что он узнает!
Ирина Николаевна пожалела, что подруга не завела себе на стороне женщину. Тогда было бы понятно: «он» – муж, «она» – любовница. Пришлось выпытывать правду по кусочкам. Вырисовалась трагическая картина: Лена залетела от любовника, о существовании которого законный супруг не имеет ни малейшего представления.
– Как же тебе удается мужа обманывать? – не удержалась Петрова.
– Тоже мне, проблема. Он же с работы придет – и к телевизору. Он о моих приключениях узнает, только если о них в новостях расскажут.
Таким образом, муж о предстоящем ребенке вообще не знает, любовник знает, но не хочет, а сама Лена… Тут начиналось самое сложное.
С одной стороны, Лена ребенка хотела давно, поэтому об аборте речи не было. То есть была, и даже экспрессивная, но сводилась она к одному тезису: «Буду рожать, и пошли они все…»
С другой стороны, муж за измену может и выгнать из дому. Или, скажем, сам уйти, что в такой ситуации одинаково плохо. Поэтому правду ему говорить нельзя.
С третьей стороны, отец будущего ребенка таковым становиться не собирался. У него есть своя жена и две девочки. Бодаться еще и с ними Лена не собиралась.
– Значит, – попыталась Петрова сделать логичный вывод, – скажи мужу, что это от него.
Сказала – и самой стало противно. Врать собственному мужу, да еще в таком важном деле! Жить во лжи… Ведь ребенок вырастет, правда все равно вылезет наружу. Сейчас Лена обматюгает свою школьную приятельницу, и правильно сделает. Скажет: «Нет уж, лучше сразу сказать правду. А там – будь что будет».
Ирина Николаевна так живо представила себе гнев приятельницы, что едва не пропустила ее реплику из реальности.
– Знаешь, – говорила Лена, вдруг успокаиваясь,– я и сама так думала. Наверное, так правильнее всего. Всем так будет лучше. Спасибо, Ирка, что поддержала.
Теперь молчала Петрова.
– Даже не ожидала, – сказала Лена, – что ты так мне поможешь. Ты ведь всегда такая… упертая была в этих делах. Спасибо. Ты чего молчишь?
– Пожалуйста, – ответила Ирина Николаевна.
– Ага. Ты извини, мне тут звонить должны. Я ремонт делать затеяла. Потом перезвоню, ладно?
Петрова положила трубку и пошла в ванную. Хотелось то ли смыть с себя остатки этого странного разговора, то ли просто освежиться. Мысли возникали в голове хаотично. Сначала она думала о своей «упертости». Непонятно, что Лена имела в виду. Потом попыталась представить жизнь между двух мужчин. Не уход от одного к другому – об этом она много читала, – а стационарное состояние. Днем с одним, вечером с другим. Постоянное вранье. Затем пришла мысль о ребенке, как он будет жить в этой странной семье.
За раздумьями Ирина Николаевна и сама не заметила, как оказалась перед экраном ноутбука. Руки сами включили его и сами открыли файл со «Сладкими грезами».
«Идиотское название, – мельком напомнила себе Петрова, – завтра же поменяю».
И начала читать файл с начала. В конце третьего абзаца она споткнулась о словосочетание «двухлетняя дочь». Ну да, у Марины же где-то есть девочка двух лет от роду. Надо это как-то осветить, а то получается неполная картина. Соседки по бухгалтерии о своих детях сутками могут болтать, а в романе – ни одного упоминания.
«Марина в ночной клуб ходила? Ходила. А дочь где оставила? Наверное, просто уложила спать, и все дела. Ребенок спит – мама веселится».
Петрова хотела уже внести необходимые исправления в текст, но остановилась. А работа? Где ребенок, когда Марина работает? Не может же он спать круглыми сутками. Логичным выходом из положения была няня, но тут Ирина Николаевна встала на дыбы.
– Еще чего! – произнесла она вслух. – Няня кучу денег стоит, у Марины их быть не может. Пусть мне спасибо скажет за квартиру и машину. Заставила бы ее в троллейбусе ездить, вот тогда она попрыгала бы.
Петрова почувствовала себя доброй, но справедливой феей. До замужества с богатеньким Володей ни о какой няне не могло быть и речи. Нужно было искать другой выход.
Ирина Николаевна поступила так, как всегда поступала, если ей нужно было быстро найти какую-нибудь информацию – забралась в Интернет. Через десять минут она оказалась на сайте молодых мамаш и принялась читать их сообщения.
Сообщения удручали. Выяснилось, что родители малолетних детей не только фотографируются всей семьей для рекламы стоматологических фирм, но и ужасно устают. Особенно впечатлили рассказы о том, что проделывают эти несчастные люди с недосыпу.
Кто-то пытается засунуть грязную посуду в коляску, а ребенка – в кухонную мойку. Да еще и удивляется, почему дитя сопротивляется и не влезает. Кто-то встает к мирно спящему дитяти и начинает его укачивать. Кто-то помещает грязные памперсы в микроволновку. Кто-то забывает о приготовленном супе и находит его только через неделю по запаху.
Петрова вспомнила, как встретила в супермаркете изможденную женщину, которая покачивала тележку с продуктами и разговаривала с ней. Тогда Ирина Николаевна рванула от странной покупательницы, заподозрив в ней тихо помешанную, но оказалось, что это довольно типичное поведение мамы, которая впервые выбралась в магазин без грудного ребенка.
Петрова вышла из Интернета и пригорюнилась. По всему выходило, что Марина должна не по вечеринкам шататься и не дизайнерить, а сидеть неотрывно с дочкой и вытирать ей то сопли, то попу. Весь сюжет трещал по швам, как юбка студенческой поры, которую Ирина Николаевна как-то попыталась на себя напялить.
Полчаса она силилась решить проблему несовершеннолетнего дитяти то так, то этак, пока не поняла, что у нее есть всего один выход.
Недрогнувшей рукой она убрала кусок третьего абзаца.
«Я тяжело вздохнула и пошла покупать стиральный порошок. Этот принц явно не для меня. Такой никогда не обратит внимания на не слишком высокую, не слишком стройную, не слишком блондинку… Короче, на совершенно обычную молодую женщину, да еще, к тому же, и маму двухлетней дочери».
Ирине Николаевне стало безумно жаль маленькую двухлетнюю девочку. Только что она была, и вдруг ее не стало.
– Ладно, ладно, – бурчала она себе под нос, – так будет лучше для всех. Марине все равно не до ребенка, ей бы со своими делами разобраться.
- Предыдущая
- 8/33
- Следующая
