Кирпичи 2.0 - Сугралинов Данияр - Страница 54
- Предыдущая
- 54/62
- Следующая
– Передохну, ребятки.
– Хорошо, Михаил Степанович, – Лида посмотрела на меня. – Мы пока отойдем, кофе попьем.
– На рейс не опоздайте только, – предупредил шеф и устало прикрыл глаза. Лида взяла меня под руку и повела в сторону кафе.
– Кофе? – переспросил я Лиду. – На ночь глядя? Нам лететь три часа, не уснем же.
– Да что ты как маленький, – зашипела она. – Что я, при шефе буду говорить: пойдем-ка, милый друг, по сто грамм вискаря жахнем?
– А мы жахнем?
Лида прожгла меня взглядом и, виляя бедрами, гордо зацокала каблуками. Я глянул на часы – до посадки почти час. Времени вагон, можно и выпить.
Поспешил, догоняя Лиду. Сумка с ноутбуком подскакивала на бедре при каждом шаге, словно предупреждая: «Очнись, парень! Держись плана, не отвлекайся!» Я остановился, улыбнулся тому, как легко поддался эмоциям, решился нарушить собственные запреты.
Лида, не оборачиваясь, зашла в бар. Я – вслед за ней, убедив себя сохранять хладнокровие и не терять голову. Обстоятельства диктовали: крайне важная встреча с крупным заказчиком, коварный напарник, и все это под контролем Степаныча, не питающего ко мне теплых чувств. Никакого алкоголя, в крайнем случае – не больше пары стопок. Никакого флирта, ухаживаний и приставаний. Никаких пьяных откровений и разговоров по душам.
Лида немного подумала и села за столик в дальнем углу. Я присоединился. Подошел официант. Лида смотрела на меня – выбирай, дескать.
– Будьте добры, два по сто «Джека», колу и… – я глянул на Лиду.
– …лед и еще два по сто того же, – сказала она официанту. Тот кивнул и отошел.
Я молчал, не зная, о чем говорить и как себя вести. Все, чему я научился в последнее время, сейчас не играло роли. Передо мной сидела недоступная, коварная и язвительная Лида Фрайбергер, моя давняя безответная любовь. Женщина, которая принесла мне столько боли, страданий и от чьего присутствия в моей жизни и мыслях я с таким облегчением избавился.
Не отводя от меня взгляда, она распустила волосы, улыбнулась и спросила:
– Как ты, Резвей?
На меня повеяло запахом ее духов. Крыша обеспокоенно задвигалась – ее начало сносить.
– Нормально, – ответил я, стараясь не пялиться в декольте.
В ее глаза мне тоже было сложно смотреть: я в них тонул, терялся. Поэтому уставился на рот. Большой соблазнительный рот с пухлыми чувственными губами и крупными ровными белоснежными зубами…
– Выглядишь хорошо, занимаешься чем-то?
– Занимаюсь, – я пустил петуха, прокашлялся. – Тренажерка, рукопашка, бег, плавание.
– Ого! – удивилась она. – Ты молодец!
Принесли заказ.
– Резвей, у тебя взгляд какой-то странный. Все в порядке?
Стараясь не обращать внимания на кокетливо расстегнутый верх белой блузки, смеющиеся глаза, полуоткрытый рот, я представил, что она – мой старый друг, которого я полгода не видел. Я встряхнулся, сбрасывая оцепенение, широко улыбнулся и честно признался:
– Вот так ты на меня действуешь, Фрайбергер. Ничего не могу с собой поделать.
Я пожал плечами. Она кивнула, улыбнулась и подняла бокал:
– Ну что, чтобы все было хорошо?
Я вспомнил все, что себе пообещал, вздохнул, расслабился, чокнулся с ней и выдохнул:
– Все будет хорошо…
Мы выпили. Неловкость исчезла – передо мной сидел друг…
Мы продолжили общаться в самолете, благо Степаныч летел бизнес-классом. К полуночи, заселившись в гостиницу, мы скинули багаж в номера и снова встретились в баре.
Там мы откровенно обсуждали коллег, сплетничали, смеялись, говорили об отношениях – прошлых и нынешних. Лида серьезно поссорилась с Костей из-за его вспышек ревности, они уже неделю не разговаривали. Она смешно изобразила сердитого Костю. Я рассмеялся, рассказал об истинной причине разрыва с Ксенией и получил от Лиды полную поддержку.
Я смотрел на нее влюбленными глазами. Она же не отводила взгляда и поощрительно улыбалась.
Мы выпили на брудершафт. Поцелуй из дружеского внезапно перерос в страстный. У меня потемнело в глазах, когда мы оторвались друг от друга. Лида тяжело дышала. Переглянувшись, взяли бутылку с собой в мой номер. Я запер дверь.
Лида с ногами села на кровать и молча смотрела на меня. Свет был выключен. Я замер на пороге, с бутылкой в руках, не решаясь подойти.
– Иди ко мне, – прошептала Фрайбергер.
Проснулся в полной темноте от стука в дверь. Свет в номер не проникал из-за плотно задернутых штор.
– Housekeeping! – раздался за дверью голос горничной.
– Минутку, – охрипшим голосом крикнул я.
Не вполне осознавая, где я и зачем, встал с кровати и, спотыкаясь о раскиданную одежду, доковылял до двери. Отпирая, понял, что не одет, спрятался за дверь, высунул голову и попросил горничную зайти попозже.
Заперся, раздвинул шторы, открыл окна. В номер ворвались уличный шум и легкий мартовский мороз.
Мутным взглядом окинул комнату – недопитая бутылка виски возле кровати, на ковре темнеет пятно. Рядом – перевернутая пепельница и окурки. На полу раскиданы подушки, одеяло и смятое мокрое полотенце – свидетельство того, что ночь я провел не один.
Меня мутило. В ванной я хорошо прополоскал горло, почистил зубы, умылся.
В комнате достал из мини-бара бутылку холодной минералки, в три глотка опустошил наполовину и присел на кровать. На меня накатили воспоминания о прошедшей ночи, и я невольно улыбнулся.
Улыбка исчезла, как только я взглянул на часы. Полдень. То, ради чего я приехал – встреча с партнерами, – в разгаре. Представив, как рвет и мечет Степаныч, переживая за Лиду, я позвонил ей. Она отбила звонок, прислав сообщение «Я не могу сейчас говорить».
Облегченно вздохнув – встреча состоялась, не все потеряно, – стал быстро приводить себя в порядок. Принял душ, выпил еще воды, заказал в номер кофе. Оделся в свежее и помчался в партнерский офис. Степаныч и Лида не отвечали на мои звонки и сообщения, поэтому адрес пришлось выяснять у Риты.
В офисе мне сообщили, что руководство вместе с моими коллегами уехало в ресторан на обед. Я решил дождаться их на месте, а пока изучить бумаги по проекту, предоставленные региональными коллегами.
Наконец они вернулись. Судя по оживленным голосам и веселью, переговоры прошли успешно, а результаты нашей работы признали хорошими.
Степаныч, увидев меня, слегка нахмурился, но сочувственно спросил:
– Как самочувствие? Полегче?
Краем глаза я заметил, как Лидка отчаянно закивала и подмигнула.
– Получше, Михаил Степанович. Спасибо.
– Тогда знакомьтесь, коллеги. Товарищ Резвей – наш так некстати захворавший коллега.
– Очень приятно познакомиться воочию, Сергей, – протянул мне руку представительный импозантный мужчина. – Тихонов Валерий Николаевич.
Генеральный директор компании-заказчика. Я мысленно поблагодарил Лидку и широко улыбнулся:
– Взаимно, Валерий Николаевич!
Я пожал ему руку, потом познакомился с остальными представителями заказчика.
– Рад, что с вами все в порядке! В принципе мы с вашими коллегами уже все обсудили, но я люблю выслушивать все точки зрения. Поэтому предлагаю устроиться в конференц-зале и еще раз обсудить все пункты…
Тихонов, как ледокол, рассекая огромным телом воздух, направился в конференц-зал, а в его фарватере двинулись уже остальные. Я чуть задержался, пропуская народ и дожидаясь Лидку. Она, улыбнувшись, жестом показала на свою голову, провела большим пальцем по горлу и вывалила язык набок – устала, ужасно себя чувствую, мозги кипят. Я ее прекрасно понял и, не сдержавшись, шепнул:
– Спасибо!
В ответ она сжала мою руку. Ладошка у нее была мокрой – переволновалась. В голове промелькнули образы прошлой ночи, и у меня сперло дыхание…
Остаток дня мы работали над проектом с местными ребятами. Тихонов увел Степаныча к себе, и они весело провели время, судя по тому, каким нарядным шеф вышел оттуда.
Мы заехали в гостиницу, собрали вещи, выписались и поехали в аэропорт. Я сорвал у задумчивой Лидки еще один поцелуй, когда зашел за ней в ее номер. Но мыслями она уже была не со мной и вела себя чуть отстраненно.
- Предыдущая
- 54/62
- Следующая
