Лепестки на ветру - Патни Мэри Джо - Страница 47

• Предыдущая
• 47/80
• Следующая

Буря и пламя, разрушение и возрождение. Почти в беспамятстве она услышала его стон:

— О Господи, помоги мне…

Внезапно он покинул ее тело, после нескольких горячих толчков в живот семя его вырвалось на волю.

Марго изо всех сил прижала его к себе. Слезы полились у нее из глаз. Слезы благодарности за то, что он даже в самые трудные для него секунды не переставал думать о ней. Но была в том потоке и слезинка по ребеночку, который мог бы родиться от сегодняшней ночи и не родится. Если бы они поженились двенадцать лет назад, у них было бы уже много детей, но эта мечта, как и многие другие, оставалась только мечтой.

Рейф приподнялся на локтях, потянулся за брошенной на пол рубашкой и вытер их обоих. Заключив ее в кольцо своих рук, он уснул, так и не сказав ни слова. Мегги тоже уснула.

Слова были не нужны, все равно ими не выразить того, что она чувствовала.

Мегги проснулась от кошмара. Страх, боль, ощущение того, что мир рушится, с новой силой набросились на нее после пережитого на площади.

Дрожа всем телом, она поближе придвинулась к Рейфу. Даже спящий, он излучал спокойную уверенность. Непроизвольно Мегги принялась поглаживать его грудь, поросшую жесткими темными волосами.

Почувствовав, что он стал неровно дышать, Мегги замерла Ей не хотелось будить Рейфа. И в то же время она просто не могла отвести от него рук, такое наслаждение доставляло дотрагиваться до его смуглой кожи, темной на фоне сливочной белизны ее тела.

Однако шевеление под простыней говорило о том, что по крайней мере определенная часть Рейфа не спит. Мегги приподняла простыню и принялась ласкать горячую мужскую плоть. Глаза Рейфа оставались закрытыми, но рука гладила ее затылок. Тепло заструилось по телу, Мегги хотелось мяукать, как котенку, вернее, урчать, как львице.

Мегги стала целовать кадык, ямочку у ключицы, втянутые темные соски, гладкое углубление между плоским животом и мускулистыми бедрами.

Рейф, расслабившись, лежал на спине, но дыхание его участилось, он жадно ласкал те части ее тела, до которых мог дотянуться правой рукой. Чувствуя, что может довести любимого до экстаза, Мегги подалась вперед, целуя самое чувствительное место на его теле, стараясь языком и губами выразить то, чего не могла сказать вслух.

Рейф жадно хватал воздух ртом, ноги его дрожали. Мегги удвоила усилия. Ощущение собственной власти возбуждало ее. На этот раз она вызовет в нем бурю, ту бурю, что породил в ней он.

Сдавленно вскрикнув, Рейф сжал в кулак край пуховой перины, но, не дожидаясь финала, перевернулся на живот, опрокинув Мегги на спину. Теперь они поменялись местами. Рейф ласкал ее горячими губами, и вскоре она едва не задохнулась, не в силах сдерживать себя.

Яростно, словно звенящие литавры, Мегги и Рейф соединились. На этот раз в них не было ничего от невинной юности, они были опытными любовниками — все умеющими, все знающими и ничего не стыдящимися.

Но, получая невыразимое наслаждение, Мегги понимала: радуется только ее тело, душа же страдает, оттого что все, что делал с ней Рейф, он делал без любви.

Марго спала в его объятиях, удивительно спокойная, уставшая до изнеможения. Рейф тоже устал так, что у него едва хватило сил убрать золотистую прядку с глаз и провести пальцем по изысканно очерченной скуле. И все же он не мог уснуть.

Кто-то назвал бы Рейфа счастливчиком, поскольку судьба предоставила ему возможность переспать наконец с женщиной, так мучившей его, и освободиться от тягостной мании.

Но этот кто-то был бы не прав. Пусть он добился цели с поразительной легкостью, более того, она сама попросила его об услуге, победа оказалась пирровой.

Годами Рейф мечтал о том, как Марго придет к нему со словами любви, зовущая, страстная. Сегодня часть его мечты исполнилась, но, увы, пришлось ему вкусить горькую правду, без сладких слов зов ее был обращен в пустоту.

Лучше бы не было никаких слов, тогда, быть может, сохранилась бы иллюзия того, что они в действительности любят друг друга. Однако Марго настолько забылась, что слова любви сорвались с ее уст. Эти слова ранили очень сильно, так как предназначались другому. Андерсон владел ее сердцем, он должен был быть с ней, и только случай свел их сегодня вместе.

Но несмотря на душевную боль, Рейф искренне мечтал о том, чтобы ночь не кончалась. Он хотел получить свою Марго назад и получил ее. Выходит, Господь исполнил его мольбу. Но только сейчас Рейф понял, что, получив Марго, влюбился в нее так же безнадежно, как тогда, когда ему было двадцать один.

Влечение, почти маниакальная тяга к графине Янош оказалась лишь одной разновидностью чувства, зовущегося любовью, но до сих пор он был слишком циничен для того, чтобы верно назвать свое чувство. В бледном предрассветном тумане раннего утра Рейф признался себе наконец в том, что никогда не переставал любить Марго. Не важно, предавала она его, лгала ли, не важно, через сколько рук прошла, он любил ее больше жизни.

А утром она покинет его. Опять будут возведены барьеры, появится даже дополнительная стена. Марго устыдится того, что произошло между ними.

Какая горькая жизненная ирония: он, пятый герцог Кэндовер, любимчик богов, имеющий все, о чем только можно мечтать, — здоровье, обаяние, богатство, ненавидел свою судьбу за то, что единственная женщина, которая что-то для него значила, не любила его. Он нравился совсем юной Марго, и то не настолько, чтобы хранить ему верность даже в течение нескольких коротких месяцев. Рейф никогда не был у нее первым, ни тогда, ни сейчас, когда она отдала всю себя предателю и шпиону.

Невидящим взглядом уставившись в темноту, Рейф спрашивал: какой злой рок преследует его, что он не способен любить ни одну женщину, кроме той, которая не отвечает ему любовью.

Завтра будет достаточно времени, чтобы поразмыслить на эту философскую тему, а пока надо ловить драгоценные мгновения близости с любимой.

С мрачным унынием утраченной надежды Рейф думал о том, что эти минуты — все, что ему осталось в жизни.

Проснувшись, Мегги почувствовала себя вполне отдохнувшей, хотя, судя по солнцу, было еще довольно рано. При свете дня трудно было поверить в то, что у нее хватило дерзости попросить Рейфа провести с ней ночь, хотя он, спящий рядом, едва прикрытый простыней, служил тому наглядным доказательством.

Как и любая на ее месте, она предпочла бы, чтобы инициативу первым проявил он, хотя в большинстве случаев женщине для близости требуется причина, а мужчине достаточно только места. У нее была причина, а Рейф организовал место…

Но происшедшее между ними далеко превосходило то, что она могла бы вообразить, и наверняка надолго останется в памяти.

Повернув голову, Мегги посмотрела на спящего Рейфа. Многочисленные царапины и ссадины за ночь из багровых превратились в лилово-черные.. Один Бог знает, чего ему стоило вытащить ее из переделки. Даже не обладая титулом и богатством, он останется настоящим мужчиной — сильным, способным постоять за себя и других, а для женщин — просто неотразимым.

Мегги страдальчески закрыла глаза. Она всегда знала, что если они сойдутся, любовь к Рейфу вспыхнет с новой силой. Угли тлели все эти двенадцать лет, может быть, поэтому Мегги никогда не могла относиться к Роберту так, как он того заслуживал.

Нет, проблема не в том, насколько сильно она любила Роберта, а в том, как она его любила. Оба мужчины ей были дороги, хотя чувства ее к Рейфу были и противоречивы, и гармоничны — в них присутствовали и вызов, и понимание. Удивительное дело, но это противоречие придавало ее чувствам странную глубину и силу.

С Робертом ей было всегда хорошо и спокойно, они любили друг друга, как друзья, как родные люди. К Рейфу она относилась не так. Для нее он стал воплощением мужского начала, заставлявшего ее со всей глубиной прочувствовать женскую природу своего естества.

• Предыдущая
• 47/80
• Следующая