Моя прелестная роза - Патни Мэри Джо - Страница 13

• Предыдущая
• 13/89
• Следующая

Даже очень привлекательный. Он причесал волосы по-новому, не так строго, и ему шла эта новая прическа. Но нельзя забывать: он не для нее. Он истинный джентльмен.

Она бродячая актриса, к тому же и не очень хорошая. И все же она сумела произнести убедительно веселым тоном:

— В следующий раз, когда я затоскую по утраченной семье, то напомню себе в утешение: зато у меня нет этих ужасно надоедливых теток и пьяных кузенов.

— Если вы почувствуете недостаток в родственниках, я с удовольствием ссужу вам множество своих, к тому же прелюбопытнейших, — сказал он. Его лицо было серьезно, но глаза насмешливо поблескивали. — Маленьких пожилых леди, которые подливают себе в чай бренди, а затем ругаются, как матросы. Отдаленных родственников, которые продули в азартных играх все, что имели, и явились за подачками. Лицемерных ханжей, проповедующих праведный образ жизни и втайне предающихся пороку. У меня хватает всяких.

— Я ни за что не решилась бы лишить вас таких замечательных родственников, — великодушно сказала она. — Надеюсь, что у вас есть и другие, более милые вашему сердцу.

— Всего несколько. Есть старшая сестра, дама довольно суровая, но с добрым сердцем. И у нее просто чудесные дети. — Стивен вытащил из кармана бесформенный кусок сахара и предложил его Юпитеру. Лошадь тут же схрумкала это лакомство. — Есть у меня и младший брат, бывший солдат. Наши отношения были довольно прохладными, но с тех пор как он оставил армию, мы замечательно сблизились. Видимо, оба поумнели с годами.

Розалинда обратила внимание, что он так и не упомянул о жене, что, разумеется, отнюдь не означает, что он холост. Вполне вероятно, что он серьезно поссорился с женой и поэтому в одиночестве скитается по стране. Напомнив себе, что его семейное положение не должно ее интересовать, она сказала:

— Юпитер как будто бы удовлетворен, так что мы можем пойти посмотреть, как там наша труппа.

Стивен предложил ей свою руку. Они вместе вышли из конюшни и пошли по главной улице Редминстера. Розалинде приятно было чувствовать твердую опору под своей ладонью и еще приятнее было ловить на себе завистливые взгляды встречных женщин, которые засматривались на ее красивого спутника. Она поймала себя на мысли, что слишком уж наслаждается этой прогулкой. Напомнив себе, что они находятся вместе по чистой случайности, она вернулась к их прежней теме:

— Вы с братом очень похожи?

— Только внешне. Майкл — человек куда более темпераментный, — задумчиво сказал Стивен. — Даже теперь, когда он женился и осел, он по-прежнему проявляет то, что я назвал бы постоянной бдительностью. Это совершенно естественно для человека, долго жившего среди всевозможных опасностей. Он столько лет воевал, видимо, постоянная настороженность или бдительность и помогла ему выжить.

— Я запомню то, что вы мне сказали, — проговорила Розалинда. — Это может пригодиться при воссоздании образа подобного человека.

— Вот что значит быть актрисой. Вы должны проявлять постоянную наблюдательность, подмечая все, что может вам понадобиться для игры в театре.

Она рассмеялась:

— Ну какая я актриса. Я только заполняю нежелательные паузы. Для женщины у меня слишком высокий рост. Джесс — вот по-настоящему талантливая актриса. А я занимаюсь всякими хозяйственными делами, декорациями, костюмами, текстами пьес, еще суфлирую. Словом, делаю необходимое, чтобы труппа могла спокойно работать.

— Труппа все время переезжает с места на место? Она покачала головой:

— Нет, не все время, В самые холодные зимние месяцы мы живем в Бирмингеме и ездим со своими спектаклями по его окрестностям. Но с весной мы снова в пути. — Она показала головой на гостиницу впереди. — Если повезет, мы играем в таком приличном месте, как «Король Георг». Не повезет, так в большом сарае или амбаре.

— Жить в непрерывных разъездах не слишком-то удобно, — заметил Стивен. — Вы разъезжаете как Бог на душу положит?

— Нет, у нас есть постоянный маршрут, проходящий через Уэст-Мидлендс. Люди там ожидают нас, а мы заранее знаем, как устроиться в том или ином городе. — Они вошли по крытой подъездной дороге во двор гостиницы. — Бродячие актеры — в нашей среде самое низшее сословие. На первом месте, разумеется, стоят лондонские театры. Они гастролируют по самым важным маршрутам. Заезжают в Бат, бывают в Йорке. Нам же остаются самые маленькие городки, куда никто не хочет заезжать.

— Ваши родители очень талантливы. Они наверняка могли бы иметь успех в одном из столичных театров. Розалинда грустно улыбнулась:

— Талант еще не все. Мой отец может играть любую роль, начиная с Лира и кончая Фальстафом. А когда моя мать играет трагедию «Изабелла», даже взрослые плачут навзрыд. Их блестящую игру, естественно, замечали многие. Известный актер Джон Филип Кембл взял их обоих на испытательный срок в театр «Друри-Лейн». Проиграли они там всего месяц. Семейная легенда утверждает, что Кембл завидовал успехам моего отца. Возможно, это правда. Но правда и то, что мой отец привык делать все по-своему. Директора театров — люди высокомерные и не терпят никакого упрямства. И уж конечно, Кембл не станет терпеть артистический темперамент актера, который пробыл в Лондоне слишком недолго, чтобы снискать достаточно прочную любовь зрителей. — Она качнула головой. — Единственный выход для моего отца — быть директором в собственном театре. Может быть, театр Фицджералда и не так знаменит, но папа может делать все, что сочтет нужным.

Она провела Стивена в большой зал, предназначенный для всякого рода собраний, и увеселительных целей. Когда они поднялись по лестнице, из двери перед ними вышел щеголеватый красивый молодой человек. Стивен узнал его. Это был Эдмунд Честерфилд, актер, игравший роль Фердинанда.

Честерфилд широко улыбнулся Розалинде:

— Как чувствуешь себя, моя великолепная роза?

— Если и роза, то не твоя и не такая уж великолепная, — привычно парировала она. — Эдмунд, это мистер Аш, который спас Брайана.

Честерфилд окинул Стивена острым взглядом. Молодой актер, очевидно, привык оценивать других людей как возможных соперников или покровителей: Решив, очевидно, что в лице Стивена не найдет ни соперника, ни покровителя, он сказал:

— Вы смелый человек. Не всякий стал бы рисковать своей шкурой, чтобы спасти такого озорного постреленка, как Брайан. Вот если бы пришлось спасать нашу очаровательную Джессику, я, пожалуй, и сам бы бросился в реку.

— Даже не побоялся бы испортить свой сюртук? Сомневаюсь, — сладким голосом сказала Розалинда.

— Увы, прелестная Розалинда, ты хорошо знаешь мою маленькую слабость. — Честерфилд изящно поклонился. — До вечера, моя жестокая госпожа.

— Репетиция уже закончилась? — с удивлением спросила Розалинда.

— Я, во всяком случае, порепетировал достаточно. — Актер скорчил гримасу. — Директора других театров не требуют постоянных репетиций. Наш старик, очевидно, получает удовольствие от того, что нас мучает.

— Если он и получает удовольствие, то только от хорошего исполнения, — резко заметила Розалинда. — Ты, кстати, с тех пор как присоединился к нашей труппе, стал, играть много лучше.

— Возможно, — согласился Честерфилд. — Но это было год назад. А сейчас, в этот прекрасный солнечный день, я не вижу никакой необходимости зубрить давно уже хорошо известную мне роль. Уж лучше пойду очаровывать прелестных молочниц. — И, кивнув на прощание, актер начал спускаться вниз по лестнице.

— Какой чудесный малый, — вполголоса сказал Стивен. — Не играет ли он, случайно, Дункана в шотландской пьесе? Если да, то он мог бы носить всамделишный кинжал, а не какую-то жалкую подделку.

Розалинда невольно улыбнулась:

— Малый он, возможно, тщеславный и с ленцой, но не заслуживает того, чтобы его сразил Макбет.

— Вы правы. Пусть уж лучше играет Антигония и будет съеден медведем.

— А вы неплохо знаете Шекспира, — с одобрением сказала она.

— Я всегда любил театр, особенно Шекспира. Даже участвовал в любительских постановках, — сказал он, открывая дверь и пропуская ее вперед. — Еще долго после того, как представление закончено, слова поэта хранятся в уме, их привкус подобен терпкости превосходного бренди. — И вдруг ему вспомнились строки: «Прекрасная достойна поклоненья. И более того, завоеванья». Боже правый, откуда это? Кажется, из первой части «Генриха VI». Но напомнила их, конечно же, очаровательная улыбка Розалинды.

• Предыдущая
• 13/89
• Следующая