Обретенное счастье - Патни Мэри Джо - Страница 41
- Предыдущая
- 41/80
- Следующая
Страх.
Когда его ласки стали более интимными, она подавила неуверенность, напомнив себе, что именно этого она и хотела. Что ж, в первый раз будет не очень хорошо. Потом станет лучше, ужасы прошлого отойдут в прошлое и в конце концов навсегда исчезнут из памяти.
Гэвин тяжело дышал, еле сдерживая себя. Алекс ощутила возле своих бедер его мощное мужское естество и поняла, что сдержанность человека, которому она доверяла, отошла сейчас на второй план. Ее дыхание стало коротким и прерывистым, в такт с нарастающей паникой ожидания. Он не обидит ее, она это знала. Даже на Мадуре, во время того унизительного испытания в «львиной игре», ему удалось проявить такт и деликатность. Если она сумела выдержать тогда, то что ей мешает сделать это сейчас, в уединении ее собственной спальни? Проникнув под ее сорочку, его рука задержалась на шелке панталон. Она дышала так часто, что даже начала задыхаться, поскольку легкие не успевали заполниться воздухом.
– Расслабься и ничего не бойся. Вот увидишь, все будет хорошо…
Алекс всхлипнула от страха, когда его пальцы проникли в ее лоно. О Господи, он вторгся в ее святая святых! Она так сильно закусила губу, что почувствовала сладкий привкус крови.
Гэвин приподнялся над ней, его сильное мускулистое тело поймало ее в ловушку, его мужское естество вторглось в ее тело. И вдруг ей почудилось, что это ее ненавистный хозяин овладел ею против ее воли, и она в ужасе оттолкнула его.
– Нет! Нет!
Ее глаза заволокло красным туманом. Она колотила Гэвина по лицу, по плечам, стараясь набрать побольше воздуха, чтобы закричать. Внезапно она освободилась от тяжести его тела, и твердая рука зажала ее рот.
– Алекс! Алекс! – Он сильно тряхнул ее за плечо. – Все кончилось. Слышишь, все кончилось!
Ее помутневшее сознание постепенно прояснилось, и она сумела сосредоточить взгляд на его лице. Гэвин тяжело дышал, кожа блестела от пота.
– Если я уберу руку, ты обещаешь не кричать? Не думаю, что кто-нибудь из нас хочет, чтобы твои родственники ворвались сюда, услышав твои крики.
Сделав несколько глубоких вздохов, Алекс окончательно пришла в себя и кивнула Гэвину. Он отпустил ее и вылез из постели, придерживаясь за витой столбик кровати. Глубоко вздохнув, прошел к двери в смежную комнату. В ту же секунду она бесшумно закрылась за ним.
Алекс осталась одна, в безопасности, но разбитая и несчастная. Зарывшись в подушку, она старалась подавить рвущиеся из груди рыдания. Она возлагала на сегодняшний вечер так много надежд… Гэвин был прав – ей не следовало пить даже шампанское. Хотя сначала оно помогло ей расслабиться, по потом… напрочь лишило ее разума.
Когда сердце стало биться ровнее и голова перестала кружиться, Алекс подумала, что между ними не должно быть никаких тайн. Гэвин, наверное, в ярости и тоже несчастен, как и она. Ему сейчас даже хуже, потому что это она спровоцировала его, и поначалу ее реакцию можно было вполне принять за желание, пока у нее не началась истерика. Алекс передернула плечами. Что, если она перешагнула границы того, что можно исправить и простить?
Даже если и так, ей следует извиниться. Алекс вытерла слезы, накинула теплый шерстяной халат и сунула ноги в домашние туфли. Завязав волосы лентой, она пошла к Гэвину.
Она бы не удивилась, если бы он запер дверь, но ручка бесшумно поддалась ее усилиям. Как и в ее спальне, здесь горел ночник, и хотя света было мало, но достаточно, чтобы не наткнуться на мебель. Постель была не смята.
Гэвин сидел у окна, его рубашка белела неясным пятном, четкий профиль вырисовывался на темном фоне ночного неба. Вытянув ноги, он устало раскинулся в мягком кресле. Он слышал, как она вошла, но не повернул головы.
Алекс глубоко вздохнула:
– Ты, наверное, в бешенстве, и имеешь на это полное право.
– Я не сержусь. – Голос его причинял ей боль холодом и отстраненностью. – Ты старалась как могла. Не твоя вина… никто не может требовать от тебя большего.
– Прости меня, Гэвин, – тихо попросила она. – Я думала, что смогу…
– Не надо извинений.
Он закурил сигару, короткая вспышка пламени осветила его черты. Легкое облачко дыма поднялось и исчезло в открытом окне. Никогда прежде она не видела, чтобы Гэвин курил.
– Я не храбрая, я глупая. И не надо мне было пить шампанское. Это все испортило… – Алекс облизала пересохшие губы. – Наверное, теперь уже ничего не исправить?
Гэвин вздохнул.
– Многие ошибки можно исправить, хотя это бывает и непросто.
Радуясь, что он заговорил, она спросила:
– Я причинила тебе боль?
– Не физическую. К счастью, ты не владеешь приемами восточной борьбы, иначе мне бы несдобровать.
Но она, конечно, нанесла ему тяжелую обиду. Гэвин не был бы так чуток к другим, если бы не страдал сам.
– Поверь, я не с тобой боролась.
– Я знаю. – Он снова затянулся сигарой. – Если мы хотим продолжить то, что начали, будет лучше, если ты расскажешь мне все, что случилось с тобой.
Он сказал «мы», обрадовалась Алекс, но тут же с ужасом поняла, что и в самом деле должна рассказать ему все, открыть всю глубину своего падения. Она села на пол у его ног и сжала кулаки, чтобы унять дрожь в руках.
– Спрашивай что хочешь. Я отвечу тебе.
– Ты находишь меня привлекательным?
Удивленная простым вопросом, Алекс честно призналась:
– Ты самый красивый мужчина из всех, кого я знала.
– Спасибо, но это не одно и то же. Ты не ответила. Можно восхищаться скульптурой Микеланджело, но ведь никто не захочет лечь с ней в постель. А совершенно неприметный человек может оказаться очень притягательным.
Она прикусила губу, поняв суть вопроса. Алекс вспомнила желание, которое он вызвал в ней на Мадуре.
– Для меня ты желанный мужчина, но мне мешает то, что произошло со мной в плену.
– Значит, твоя реакция вызвана теми страхами и отвращением?
Печально, но он был прав.
– Боюсь, что так.
– Теперь все понятно. – Он постукивал сигарой по краю пепельницы. – Прости, что говорю на эту тему, но я хотел бы узнать об интимной стороне твоего брака. Ты наслаждалась или всего лишь терпела?
Радуясь, что темнота скрывает ее вспыхнувшее лицо, Алекс ответила:
– Не могу сказать, чтобы я была особенно застенчивой невестой. Эдмунд мне нравился, и мне не терпелось поскорее выйти за него замуж.
– То есть ваши супружеские отношения тебя вполне устраивали?
Ей следовало бы понять, что Гэвина не удовлетворит расплывчатая формулировка ответа.
– Честно говоря, я была слегка разочарована. Мама и полковник на людях всегда такие сдержанные, но спустя двадцать лет нежность в их отношениях осталась прежней. Любому ясно, что все стороны брака доставляют им наслаждение. У нас с Эдмундом так никогда не было. Но меня не тяготил мой супружеский долг, и я с радостью доставляла мужу удовольствие. Однажды он сказал, что гордится такой женой. Он всегда был нежен и снисходителен ко мне, после того как… мы были вместе.
– Мужчина готов все сделать для женщины, которая удовлетворяет его. В этом источник женской власти, – отозвался Гэвин. Он сидел неподвижно, и лишь облачко дыма поднималось вверх от его сигары. – Александра, что с тобой произошло в неволе? Я понимаю, что об этом трудно говорить, но расскажи мне, пожалуйста, об этом.
Она с такой силой сжала кулаки, что ногти впились в ладони.
– Сначала все было не так уж плохо. Путь до Мадуры оказался коротким. Если бы нам пришлось плыть дольше, меня бы наверняка отдали на потеху команде… С вдовой не особенно церемонятся, она не ценится так высоко, как девственница… На Мадуре меня купил богатый торговец Пейаман, толстяк средних лет. Его страстью было коллекционирование женщин разных рас. Были у него китаянки, индианки, африканки и даже одна черкешенка. Женщины всех цветов кожи. В сущности, он был неплохим человеком. Он любил женщин и наслаждался жизнью, и никак не мог понять, почему я кричу и сопротивляюсь, когда он пытается уложить меня в постель.
- Предыдущая
- 41/80
- Следующая