За любовь, которой больше нет (СИ) - Раевская Полина "Lina Swon" - Страница 92
- Предыдущая
- 92/129
- Следующая
Голова кружилась от непонимания, кучи вопросов, тревоги, страха... Коктейль был взрывной, он бурлил под кожей, вызывая зуд и жжение. Глаза лихорадочно метались в поисках ответов, но их не было. Спрашивать у Яги не хотелось, но было слишком страшно, а потому, наплевав на мнение высокомерной бабки, пусть в ж*пу себе засунет, Аня торопливо поинтересовалась, стараясь выглядеть спокойной:
- Что это все значит? Какие дела? Почему мы...
- Я ничего не знаю, мистер Беркет просил вам передать телефон, сказал, что он вам все объяснит сам! – отчеканила старуха, перебивая Аню.
- Где моя дочь? - интонация холодная, высокомерная и повелительная. Женщина стушевалась. Аня удовлетворенно про себя хмыкнула, захлебываясь ядом злости: "Правильно! Место, Старуха! Место!"
Раздражение было таким острым и невыносимым, что хотелось стены крушить. Непонимание и сумбур в голове достигли критической точки. Аня чувствовала себя беспомощной.
Что если он, как тогда, забрал у нее ребенка? Что если...
- Мисс Беркет в соседней комнате с няней, вам не нужно волноваться, у вас очень...
- Оставьте меня одну! - оборвала Аня поток наигранных речей, с облегчением вздыхая, услышав новость о том, что Диана с ней, иначе бы она просто не знала, что делать. Но в то же время все стало еще более запутаннее. Ей нужно было остаться одной, чтобы разобраться в сложившейся ситуации, она должна позвонить Маркусу. Миссис Флетчер недовольно поджала губы, но ничего не сказала и вышла. Аня же вцепилась намертво в телефон и с паникой взирала на уведомление о голосовом сообщении.
"Давай, открывай, Ань! Не тяни, не издевайся над собой."
Удары сердца эхом отдавались в ушах. Руки тряслись, как у алкоголички, в которую она, собственно, и превратилась. Желудок скручивало до тошноты.
Сейчас она узнает приговор. Хотя и так знала, он его вынес, когда они ехали на прием. Но мы же не верим, пока нас носом не ткнут. "Так давай, ткни себя, Ань, чтобы больше никаких сомнений! Открывай!"
Осторожно прикоснулась к дисплею, и перестала дышать, когда из динамиков раздался хрипловатый голос с холодными нотками, от которых озноб пробежал по позвоночнику. Стальной и чужой...
- Не знаю с чего начать, Анна...
Аня нажала на стоп, и закрыв глаза, откинулась на спинку кровати, ловя воздух ртом, пытаясь унять грохочущее сердце.
"Трус, гребанный трус! Не знаешь с чего начать? Может с того, что пока я лежала в психушке, ты... забывался? Настолько забылся, что обрюхатил эту с*ку? Как ты... Стыдно, ублюдок, настолько, что не смог даже в лицо это сказать? Чтоб ты..."
Истерика накатывала, душила, грудь тряслась от сдерживаемых рыданий, а в голове стучал его голос, его шепот. За закрытыми глазами он... трахает блондинистую с*ку... Поджарое, сильное тело, умелые руки скользят по белой коже, медленно, наслаждаясь, ласкающе, томно, длинные пальцы зарываются в платиновые локоны и тянут на себя, заставляя прогибаться под собой. Слух режут тихие, эротичные стоны и хлюпающие звуки. Наверняка дрянь текла под ним, как последняя шл*ха... "Нет, не думай об этом, что ты делаешь?" Жмурится, но картинка не исчезает, а продолжает с яростной силой вибрировать в голове.
Он целует грудь, всасывает в рот розовый сосок, играет с ним, пока шл*ха не начинает задыхаться, спускается ниже, нежно проводит влажным языком по животу, еще ниже... "Нет, пожалуйста! Все ведь не так, он не мог с ней так! Не мог..."
Аня отчаянно вертит головой в разные стороны, ударяясь затылком о дерево кровати, слезы текут по щекам, дыхание сиплое, прерывистое. Концентрат боли и унижения мчится по сосудам, сворачивая кровь, кроша кости и выворачивая наизнанку.
"Ты ее также, да? До отчаянной мольбы, до униженных просьб, до готовности на все, что не попросишь?"
Еще удар головой, но боли нет, совсем ничего, только искры в глазах, да туман от слез, а сердце рвет, еще чуток, еще немного и изолиния на кардиограмме.
А он продолжает... Резко переворачивает хрупкое тело на живот, размах, и нежная кожа ягодиц воспаляется, след его ладони наливается кровью, буреет все сильнее... Грубо наматывает на кулак белые патлы с*ки, та сопротивляется, и в ответ получает еще более сильный удар, визжит, а он смеется своим тягучим, с хрипотцой смехом, от которого между ног влажно. Тянет ее к себе, пока у той вены на шее не выступят, в колено-локтевую ее и по самые гланды вгоняет. От чего та кричит, словно бешенная, а он долбит, пока у той голос не сорвется до скулежа. "С*чки и должны скулить, когда их тр*хают. Да, вот так, как шл*ху ее, как последнюю шалаву еб*!
И ...Легче стало?"
Аня задыхается, трясется, падает, зарывается в постель, чтобы заглушить вой подушкой. Ни хера не легче!
Тошнит, во рту привкус грязи, мертвечины. А в душе смерть. Жжет огнем грудь, надышаться не может, втягивает в себя спертый воздух, да только он душит, в глазах начинает темнеть. И горит все огнем бесчеловечным, жестоким... дотла. А на губах его имя.
"Маркус, милый, родной, за что же ты так со мной? Что же ты со мной сделал? Я ведь тебя до конца буду любить, пока мое безумное сердце, любящее такого подлеца, как ты, не перестанет биться. Видишь, что со мной стало..? Измученная, добитая, разорванная, обманутая ползу к тебе даже после всего. Я же тебе разум, тело и душу... все отдала.. Когда же ты поймешь, что единственный в этом мире для меня? Боже, что же это... Неужели конец? Неужели это случилось?"
Аня не знала, сколько она пролежала, закусив подушку. Сердце замедлило ход, внутри поселилась какая-то пустота. Невидящим взглядом посмотрела на телефон, сдержала всхлип и коснулась дисплея, чтобы продолжить прослушивание сообщения. По натянутым нервам ударил его кашель, а потом тишина, оглушающая, звенящая, с тихим шипением тяжелого дыхания. Аня вслушивалась, впитывала даже его, чувствуя, как разум покидает ее.
- Глупо так все... - усмешка, ударившая в самое сердце. Аня вздрогнула, глаза вновь наполнились слезами, согласно качнула головой и продолжила впитывать его голос.
- Думаю, что объяснения излишни, ты и сама все понимаешь... - голос затих, затихла и душа, слезы покатились по щекам.
"Нет, не понимаю... Объясни мне, пожалуйста!"
- Так больше нельзя! – уверено сообщает он. И со звоном рассыпаются десять лет боли, сумасшедшей тяги, одержимости, страсти и любви, которая выжгла все нутро... Хочется ногами топать, вопить, протестовать, но она лишь закрывает глаза, подавляя крик.
- Прости, что все вот так по-уродски... И, возможно, ты сочтешь это неуважением или еще чем-то... Но ты ведь знаешь, что просто...
Сердце замирает вместе с его голосом, и словно жизнь останавливается, но он лишь добавляет:
- Мне не хватит на это сил... Давай не будем усложнять. Все ведь к этому и шло!
Горло дерет, словно она заглотила крюк, и теперь его с силой потянули обратно, вспарывая все там. Боже, как же больно!
"Все ведь к этому и шло!...
Много ты понимаешь, Беркет!
Ни хрена ты не понимаешь! Ни хрена..."
Снова слезы ручьями по сердцу, снова адское пекло в груди.
"Почему ты вновь все решил? Почему?.."
"Ну, ты ведь сама хотела!"
Калейдоскоп противоречий, пока голова не начнет раскалываться, пока не взвоешь от ужаса, пока не свихнешься. А он добивает из динамиков.
- Я не буду подавать на развод. Если тебе он нужен, подпишу бумаги. Насчет Дианы... Думаю, что с матерью ребенку лучше. Но с тем условием, что ты завязываешь пить и глотать таблетки. Если мне сообщат, что не справляешься, то у нас будет другой разговор. Надеюсь, ты будешь благоразумна. И последнее.. Некоторое время вы с Дианой поживете на Майорке... Я не хочу вдаваться в подробности, но у нас возникли проблемы и серьезные, Анна, они связанны с Джо...
Аня встрепенулась и прислушалась. Последние несколько минут, она сверлила пустым, умирающим взглядом стену, не в силах как-то реагировать на слова мужа. Каждое из них загоняло в сердце яд. Но она еще трепыхалась. Русские женщины они такие – живучие. И сейчас это упоминание о Джо морозом прошлось по телу, сковало душу леденящим ужасом, взорвавшись массой вопросов в голове. Что это значит, что происходит, почему? Руки затряслись, стоило только вспомнить злорадную улыбку, лихорадочный блеск глаз, приближающегося к ней мужчины, а потом срыв... Легкий нажим на курок, и по ненавистному, искаженному ужасом и непониманием лицу стекает кровь, а во лбу аккуратная дырочка...
- Предыдущая
- 92/129
- Следующая
