Принц Полуночи - Кинсейл Лаура - Страница 39

• Предыдущая
• 39/70
• Следующая

Все украшения из комнаты убраны. Не осталось ни картин, ни каминной полки, ни ковров — только лепнина на потолке. Комнату перегораживали два длинных стола. Мужская часть паствы Чилтона размещалась только за одним.

Эс-Ти получил овсянку, приправленную нарезанными яблоками. В Небесном Прибежище ели редко, зато помногу.

Прислуживающие девушки выстроились вдоль стены; все наклонили головы. Один из мужчин начал громкую молитву. Когда он произнес «Аминь», начал другой, а за ним кто-то еще. Эс-Ти смотрел, как его каша становится холодной и комковатой. От голода у него разболелась голова.

Во время молитвы открылась парадная дверь, и в холл вошли гости-священники. Две прислуживающие девушки провели их через столовую. Через некоторое время до Эс-Ти донесся мучительный аромат мяса и теплого хлеба, но в столовую никто ничего не вносил.

Эс-Ти добавил свою собственную безмолвную молитву, чтобы приступить к еде. Сгущались сумерки, и даже застывшая овсянка стала казаться аппетитной.

Гости-священники прошли обратно через столовую, сопровождаемые Чилтоном, который любезно распрощался с ними у входной двери.

Несколько мужчин, сидящих за столом, ухмыльнулись, Один из них заговорщически толкнул локтем Эс-Ти.

— Нам не приходится есть с чужаками, если мы не хотим, — сказал он.

— Как чудесно, — отозвался Эс-Ти, берясь за ложку.

Тут его опять толкнули.

— Еще не пора, еще не пора, — прошептал сосед. — Сначала едят девушки.

Эс-Ти положил ложку на место. В комнату вошел Чилтон и поднял руки в благословении, склонив голову. Он прочел еще одну длинную молитву о погоде, об урожае, о том, сколько кружев изготовили девушки, попутно давая советы, как это делать быстрее и проще. У Эс-Ти голова пошла кругом.

— Аминь, — наконец произнес Чилтон. — Разделите ваше благословение.

Девушки, стоявшие у стены, подошли к столу и опустились на колени подле каждого мужчины. Те взяли свои миски с овсянкой и начали кормить девушек с ложки. В комнату вошли другие девушки и выстроились за теми, кто сидел на коленях.

Рядом с ним опустилась на колени Голубка Мира. Она ждала еды, будто святого причастия: закрыв глаза, сложив руки, чуть приоткрыв губы. Его терпение лопнуло. Эс-Ти схватил свою миску с кашей и протянул ей:

— Вот, берите. Вам не нужно так себя вести.

Глаза ее удивленно раскрылись.

— Вы не хотите разделить со мной трапезу?

— Я разделю. Но я не собираюсь кормить вас с ложечки. Встаньте с пола. Это глупо.

— Вы позорите меня, — прошептала она.

— Он не понимает, — тепло проговорил Чилтон. — Ты должна научить его, Голубка.

— Я… я не знаю как.

— Я с тобой. Ты найдешь способ. Имей веру.

Она кивнула и умоляюще посмотрела на Эс-Ти.

— Если вы со мной разделяете трапезу, вы показываете, что любите меня. Это знак того, что вы будете защищать меня, как приказано мужчине защищать женщину, на что есть воля Господня.

— Это показывает, что женщина радостно покорна, — рьяно добавил один из мужчин. — Голубка очень хорошая, она веселая и кроткая, вам нечего бояться.

— Это нелепо, — сказал Эс-Ти.

Голубка закрыла лицо руками.

— Пожалуйста! — сказала она. — Ну пожалуйста!

Эс-Ти колебался. Они все смотрели на него с таким возмущением, будто он ее побил, — все, за исключением Чилтона, который благодушно улыбался происходящему.

— Мне так стыдно, — бормотала она сквозь пальцы. — Неужели вы меня не любите?

— Люблю? — непонимающе повторил он. — Голубка, мне очень жаль. Я не хочу огорчать вас, но я… это не то, что я хочу делать. Я же сказал вам, что не останусь.

Она притянула к себе миску с овсянкой, поднесла ложку ко рту и начала есть овсянку.

— Если таково ваше желание, я подчиняюсь вашей воле. Пожалуйста, не уезжайте.

— Разделите с ней! — настойчиво сказал кто-то из мужчин.

— Разве вы не видите, что унижаете ее этим?

Другой мужчина похлопал Голубку по плечу.

— Да зачем вы обижаете ее? Бедная Голубка! Не плачь, дорогая. Пойдем, я позволю тебе разделить трапезу со мной.

Голубка энергично затрясла головой.

— Я послушна! Я сделаю так, как приказывает мистер Бартлетт.

Они все смотрели, как она продолжает есть.

— Гордость! — Это был голос Истинного Слова. — Греховная заносчивость, которая бесцельно злоупотребляет беспомощностью женщины.

Эс-Ти оттолкнул свой стул и пошел к двери под хор всеобщего осуждения. Он кивнул Чилтону.

— Уверен, что моя лошадь уже готова, — пробормотал он и взял у двери свой плащ и шляпу.

С огромным облегчением он зашагал по тихому городку прямо к конюшне. В помещении пахло сеном и лошадями. Эс-Ти прислушался, не раздастся ли приветливое тихое ржание Сирокко. Стояла глухая тишина.

Впервые Эс-Ти ощутил легкий укол тревоги.

Он прикоснулся к шпаге, висящей вдоль его левой ноги, к вещи простой и недвусмысленной. Ему надо получить обратно лошадь — даже если для этого придется заставить самого Чилтона встать на колени.

Ритуал «разделения» продолжался, когда Эс-Ти широко распахнул дверь и шагнул в помещение. Чилтон горячо говорил что-то Голубке, которая стояла, опустив голову, кивая и плача. Она единственная подняла взгляд, когда Эс-Ти появился в дверях.

На лице ее появилась искренняя улыбка.

— Вы вернулись!

— Где моя лошадь? — спросил он у Чилтона.

Голубка пробежала полкомнаты, схватила Эс-Ти за руки и упала перед ним на колени:

— Простите меня! Я так счастлива! Пожалуйста, скажите мне, что я прощена, милорд!

— Моя лошадь! — повторил он хмуро, пытаясь высвободиться.

Чилтон улыбнулся.

— По-моему, вам надо заняться чем-то более важным, прежде чем мы найдем вашу лошадь, мистер Бартлетт. Вы глубоко ранили Голубку. Прошу вас извиниться перед ней и перед нами.

— Извиниться за что? За то, что я не стал обращаться с ней как с безмозглым младенцем? Откуда вы взяли эту чушь, Чилтон?

Чилтон смотрел на него спокойно.

— Мое слово — это Божье слово.

— Как удобно! — презрительно сказал Эс-Ти.

— Пожалуйста, — быстро проговорила Голубка. — Вы не должны так говорить!

— Ничего. — Он попытался утешить ее, прикасаясь к ее волосам. — Меня не ударит молния, можете мне поверить.

Чилтон хохотнул.

— Конечно, нет. Но вы не извинились. Ваша душа расстроена. Вам будет показан истинный путь.

Несколько мужчин поднялись. Эс-Ти смотрел, как они приближаются к нему. Трудно было сказать, что они собираются делать. Рука его потянулась к шпаге, но объятия Голубки мешали ему.

— Не трогайте меня, — резко сказал он. — Не подходите!

Ближайший к нему человек попытался схватить его за руку, и Эс-Ти вытащил шпагу из ножен. Голубка вскрикнула и поймала клинок голыми руками.

— Не делайте этого! — воскликнула она. — Сначала убейте меня!

Его инстинкт предал его. Пока Эс-Ти медлил, не желая вытаскивать клинок из ее кровоточащих рук, они его схватили. Эс-Ти уронил шпагу и замахнулся кулаком. Он промахнулся, попытался попятиться и потерял равновесие в тесных объятиях Голубки. Эс-Ти упал на спину в дверях.

Эс-Ти не знал, сколько его продержали в темноте. Он сидел на полу в затхлой комнате, с завязанными глазами, связанными руками и ногами, бесконечно злясь на себя.

Пришла Голубка, села на пол рядом и долго говорила, поглаживая его волосы и лоб, бесконечно повторяя, как здесь все счастливы. Поначалу все кажется немного странным, она помнит, что ей тоже поначалу было странно. Она мечтает, чтобы он остался, хотя, конечно, он может уехать, если захочет. Господин Джейми сказал, что мистер Бартлетт мог бы стать ее собственным супругом. Это особая честь. Господин Джейми очень ее любит, считает ее мудрой и согласен с ее выбором.

Эс-Ти не сказал ничего. Голубка плакала и обнимала его и попыталась поцеловать его в губы, но он отвернулся.

Потом пришел Чилтон и отослал Голубку; он медленно кружил по комнате, что-то говорил. Эс-Ти не обращал на его слова внимания. Несколько раз Чилтон останавливался, подолгу молчал. Несколько раз Эс-Ти слышал странный шипящий звук. Он повернул лицо в сторону этого звука, нервы его напряглись от чувства неуверенности.

• Предыдущая
• 39/70
• Следующая