Волна страсти - Патни Мэри Джо - Страница 3
- Предыдущая
- 3/130
- Следующая
Глава 1
Положение было хуже некуда. Кеннет Уилдинг устало отбросил бухгалтерские книги и тяжело вздохнул. Он знал, что имение расстроено, но в нем еще теплилась надежда, что годы упорной работы и скромный образ жизни позволят ему спасти поместье. Как же он жестоко ошибался!
Поднявшись из-за стола, Кеннет подошел к окну и посмотрел на знакомые с детства очертания холмов Саттертона. Привычная красота пейзажа как ножом полоснула его по сердцу. Пятнадцать лет он тосковал по дому. Кто бы мог подумать, что некогда благодатные поля зарастут бурьяном, домашний скот пойдет на оплату сомнительных развлечений стареющего мужчины и его бессердечной, легкомысленной молодой жены.
Кеннет с трудом сдерживал закипавшую в нем ярость. Но тут за дверью послышался звук знакомых шагов, сопровождаемый постукиванием тросточки.
Согнав с лица печаль, он приготовился встретить свою младшую сестру Бет. Она была всем, что у него осталось, и он любил малютку с первых дней. А сегодня даже не знал, как говорить с ней.
Брат и сестра были очень похожи: те же темные волосы и серые глаза, но ее лицо было женственным и нежным по сравнению с его резко очерченным и мужественным. Бет опустилась в кресло и стала вертеть в руках тросточку. Ей было двадцать три года, но многие принимали ее за зрелую женщину.
– Тебя с утра не слышно, – сказала она, – с тех пор как ушел адвокат. Позвонить, чтобы тебе принесли обед? У нас сегодня чудесный пирог со свининой.
– Спасибо, но после того, как я просмотрел все счета, у меня пропал аппетит.
Лицо Бет помрачнело.
– Неужели мы настолько увязли в долгах?
Кеннету не хотелось причинять боль сестре, но он решил не лгать. Жестокой правды не избежать. Несмотря на физический недостаток, Бет была сильной. Еще ребенком ей пришлось смириться с врожденным искривлением ноги, а будучи уже молодой девушкой, она вдоволь настрадалась от злого языка своенравной, бессердечной мачехи.
– Мы совершенно разорены, – напрямик ответил брат. – Пока отец жил в Лондоне со своей ненаглядной Гермион, он выжал наш Саттертон, как лимон. Имение заложено и перезаложено. Гермион присвоила себе все фамильные драгоценности, и нет никакой возможности получить их обратно. Не пройдет и недели, как на нас налетят кредиторы. Ничего не осталось, даже твоего приданого.
Пальцы Бет крепко вцепились в бронзовый набалдашник тросточки.
– Я этого боялась, но надеялась на чудо, – сказала Бет, силясь улыбнуться. – Меня не волнует приданое, так как мне с самого рождения суждено остаться старой девой.
– Глупости. Если бы отец и его молодая жена не похоронили тебя заживо в Бедфордшире, ты давно была бы замужем с кучей детишек вокруг.
Бет безразлично махнула рукой, давая понять, что замужество и семья ее совершенно не интересуют.
– Мне очень жаль, Кеннет. Я как могла управляла имением, но, видно, из этого ничего не вышло.
– Управление имением не входит в твои обязанности. Этим должен был заниматься отец, а теперь я. Это мы виноваты, что погрузили тебя во мрак бедности.
– Не вини себя, во всем виноват только папа. Это он пустил все по ветру, чтобы удовлетворить прихоть своей ненасытной молодой жены. – Бет замолчала и вытерла набежавшие слезы. – Ну что ж, ничего не поделаешь. Но видит Бог, мне будет не хватать Саттертона.
От слез бедной сестренки сердце Кеннета болезненно сжалось. Это кроткое создание не обвиняло его ни в чем, и у брата все сильнее скребли на сердце кошки.
– Вместо того чтобы идти на военную службу, мне следовало бы остаться здесь, тогда, возможно, нам удалось бы избежать этого ужасного разорения.
– Я сомневаюсь в этом. Папа просто потерял голову. Желания Гермион стали для него законом, – сухо заметила Бет. – Ты бы здесь просто сошел с ума. Думаешь, я забыла ваши бесконечные ссоры с отцом перед твоим отъездом?
Слова сестры напомнили Кеннету о тех ужасных днях в Саттертоне. Бет была совершенно права: он не мог тогда оставаться в поместье. Стараясь отогнать от себя неприятные воспоминания, старший брат решил немного подбодрить сестру:
– Не волнуйся, голодать мы не будем. У меня осталось немного денег. Мы продержимся, пока я найду выход из положения. Надеюсь, все обойдется.
Кеннет посмотрел в окно на милые его сердцу холмы и тяжело вздохнул.
– Я хочу пойти погулять. После обеда мы все обсудим. Посмотрим, нельзя ли что-то сделать для тебя. Возможно, удастся отыскать какую-нибудь лазейку.
– Уверена, что все будет хорошо. – Бет медленно поднялась с кресла. – Из меня, конечно, плохой управляющий, но по крайней мере я добросовестно вела хозяйство. Посмотришь сам.
Кеннет кивнул и вышел на улицу, полной грудью вдыхая холодный февральский воздух. После своего возвращения он целые сутки провел в помещении, проверяя счета и выслушивая от их семейного адвоката новости одну хуже другой. Ему пришлось уволить наглого, нечистого на руку управляющего, нанятого отцом, чтобы свалить на того все дела по управлению имением.
Похоже, последний виконт очень изменился, женившись на женщине, годившейся ему в дочери. Он стал совершенно другим человеком. Будучи мальчиком, Кеннет любил, уважал и одновременно боялся отца. Сейчас же он испытывал к нему только злость и презрение.
Кеннет широко шагал по дороге, которая знавала еще времена Генриха VIII, и злость его начала остывать. Он знал эти места как свои пять пальцев, и все же в них появилось что-то новое, да и немудрено: с тех пор прошло пятнадцать лет. Долгих пятнадцать лет.
Многие люди находят зимний пейзаж унылым, но Кеннету нравились приглушенные тона. Лес переливался всеми оттенками серого, а по небу плыли такого же цвета облака, словно причудливые живые существа. Скоро появятся первые признаки весны во всем их зеленом великолепии. Он постоял у ручья, наблюдая, как кристально чистая вода струится по скользким камням, увлекая за собой пожухлые листья и траву. Это его земля, его родной дом. Сколько здесь еще суждено ему пробыть? Месяц-два, не более.
Кеннет бросил в воду камешек и продолжил свой путь. Конечно, они с сестрой не будут голодать, но жизнь Бет загублена. Она хорошенькая и умная девочка с мягким и кротким характером, и если бы у нее было приличное приданое, то ее увечье не стало бы непреодолимым препятствием к браку. Теперь же бедность в сочетании с физическим недостатком обрекает ее на вечное одиночество.
- Предыдущая
- 3/130
- Следующая
