Загадка туристического агенства - Устинова Анна Вячеславовна - Страница 7

• Предыдущая
• 7/32
• Следующая

Одного репетитора Васильевы-старшие уже наняли. По химии. Правда, Женька чаще всего забывал к нему ездить.

– Погоди причитать, – перебил Пашков. – Говорю же: план у меня простой и четкий. И, так сказать, без спецэффектов.

– То есть? – насторожился Олег.

– Ежу понятно, – продолжал Лешка. – Дополнительных средств никаких не понадобится. Используем одного Марата.

– Как это ты, интересно, собираешься меня использовать? – забеспокоился Ахметов.

– Элементарно, Ватсон, – растянулся рот до ушей у Пашкова. – Тебе даже почти ничего не придется делать.

– Что значит почти? – не успокаивался Марат.

– От тебя требуется только одно: вести себя естественно, – отвечал Пашков.

– Не понял, – уставился на него Марат.

– Да чего тут понимать! – воскликнул Лешка. – Мы входим. Роман спрашивает: «В чем дело?» Мы отвечаем: «Ахметов ранен. Помогали ему подняться». Роман, понятно, проявит интерес. Вот тут, Маратка, ты и упадешь.

– Как упаду? Куда упаду? – заволновался Марат.

– На пол, естественно, – пояснил Пашков.

– Я что тебе, Алевтина? – возмутился Ахметов.

Нервная химичка Алевтина Борисовна постоянно падала в обмороки.

– Не надо преувеличивать, – с осуждением произнес Пашков. – Тут, Марат, как раз в том вся и штука, что ты – не Алевтина. К ее обморокам в нашей школе давно привыкли. И если бы она вошла к Роману в класс и упала, на него бы это не произвело никакого впечатления. Или почти никакого, – уточнил Лешка. – А вот когда ты упадешь – это будет настоящий эффект неожиданности.

– Тем более что Роман никогда еще тебя в таком виде не наблюдал, – указала на костыли и гипс Моя Длина.

– Я сам себя еще никогда в таком виде не наблюдал, – поморщился Марат.

– Поздно теперь сожалениям предаваться, – философски изрек Темыч. – Тебя теперь только время излечит.

– Вот именно, – с радостным видом подхватил Женька. – А пока, раз уж с тобой все равно такое случилось, послужи человечеству. Пойми, чудак-человек, если ты сейчас откажешься, я из-за тебя двойку схвачу. Тебе это надо?

– А если упаду, не схватишь? – спросил Марат.

– Если грамотно упадешь, не схватит, – заверил Пашков. – Потому что Роман, естественно, испугается за твою жизнь. Отправит кого-нибудь к медсестре. А она, как мы знаем, к первому уроку никогда на работу не приходит. Ну, начнется беспорядочная беготня по школе. Мы все, – перевел Лешка взгляд на Компанию с Большой Спасской, – прикинемся, будто откачиваем тебя домашними средствами. Ты, Марат, лежи четко до звонка. А потом как бы очнись. Вот вам и весь мой план.

– Замогильно, Ребенок! – с восторгом воскликнула Моя Длина. – Просто и гениально.

– Фирма веников не вяжет, – зарделся от ее похвалы Пашков.

– Может, она и не вяжет, – подал голос травмированный Ахметов. – Но тогда, Лешка, сам и лежи. А я до конца урока не собираюсь изображать обморок. Надо мной потом до конца года смеяться будут.

Лешка досадливо крякнул. Затем принялся вновь уламывать Ахметова. Остальные усиленно ему помогали. Всех уже захватил простой и гениальный план Пашкова.

– Слушай, Маратик, – сказала наконец Катя. – От урока-то уже всего полчаса осталось. А пока доберемся до класса, еще десять минут пройдет.

– Вот именно, – поддержал Олег. – Тебе и лежать-то всего ничего останется.

– И вообще, Маратка, не будь свиньей, – внес свою лепту в спор Савушкин. – Нам, между прочим, тебя еще на четвертый этаж тащить. А ты не можешь ради друзей на каких-то двадцать минут в обморок свалиться.

Ахметов задумался, словно что-то прикидывая. Затем медленно произнес:

– Черт с вами. Упаду в обморок. Но только ненадолго.

– На десять минут согласен? – просиял Пашков.

– Согласен, – кивнул Ахметов.

– Тогда сделаем так, – уже родился в изобретательной Лешкиной голове новый вариант. – Входим в класс. Извиняемся. Роман, конечно, сперва поворчит, а потом скажет, чтобы мы садились. Тут Марат падает…

– Только на десять минут, – вновь уточнил Ахметов.

– Нет, – возразил Лешка. – Упадешь ты на все двадцать. Первые десять минут будешь как бы в обмороке. А после очнешься и еще десять минут простонешь. Ну, будто тебе очень больно.

Марат с ответом не торопился.

– Соглашайся, – насели на него остальные. – Отличный ведь план.

– Ладно, – с неохотою сдался Ахметов.

– Тогда вперед! – воскликнул Женька.

Тут перед ребятами встала другая проблема: как затащить тяжелого Марата на четвертый этаж.

– Способ один, – сказал Лешка. – Делаем руки замочком. Маратка садится, как в кресло, и мы таким макаром по очереди его тащим.

Так друзья и поступили. Тащить оказалось тяжело. Женька даже высказал предположение, что, видимо, Марату на ногу наложили не гипс, а какой-то железобетон. Ахметов на это возразил, что гипс ни при чем. Всему виной его, Ахметова, мышечная масса, над созданием которой он начал работать еще в первом классе. Боря Савушкин имел по этому поводу особое мнение. Мол, когда у человека травма, он почему-то всегда становится тяжелее, чем обычно.

Как бы там ни было, но, достигнув двери родного десятого «Б», ребята чувствовали себя на последнем издыхании.

– Ну, чего? Вносим? – прошептал Пашков.

Из-за двери кто-то монотонно вещал.

– Небось «Головлевых» отвечает, – сказала Катя.

Но Лешка уже скомандовал:

– Вперед!

Женька распахнул дверь. Остальные втащили Марата. Огромный грузный Роман Иванович восседал за столом. У доски переминался с ноги на ногу Вовка Бочкарев – верная «шестерка» Вадика Богданова. По его виду легко было понять, что он не слишком хорошо себя чувствует в обществе «Господ Головлевых». Ребят охватило запоздалое сожаление. Бочкарев не стоил того, чтобы его спасать.

– А ну, погодите, – прошептал Марат. – Пускай сперва Бочкарев свою пару получит. Ради такого гада…

– Почему на урок опаздываете? – прогудел зычным басом Роман Иванович. – Где вас носило?

– Не нас носило, а мы Марата носили! – размахивая во все стороны костылем, заорал долговязый Женька. – Вот! У него нога!

Впереди стоящие расступились. Взорам литератора предстал Марат, восседающий на сцепленных руках Олега и Борьки Савушкина. Загипсованная нога была гордо выставлена вперед.

– Что это еще с тобой случилось? – прогудел Роман.

– Упал. На боксе! – едва не задев литератора костылем, отозвался Женька.

Класс с большим удивлением взирал на Марата.

– Ставим! – скомандовал Пашков.

– Не буду я падать, – вдруг прошептал Марат.

– Я понимаю, что у него травма, – с возмущением поглядел на вновь прибывших Роман Иванович. – Но, по-моему, это еще не повод для опоздания на двадцать пять минут.

– Падай, Марат! – прошептал Лешка. – Не усугубляй ситуацию!

– Я вас спрашиваю, почему вы так долго не являлись на урок? – повторил Роман Иванович.

Судя по цвету, который приняла его обрамленная седыми кудрями лысина, положение становилось взрывоопасным.

– Говорю тебе, надо падать, – склонился Пашков к уху Марата.

– Не буду я Бочкарева спасать, – уперся тот. – Пусть сперва Роман пару ему влепит, а после упаду.

Тем временем Женька, продолжая размахивать во все стороны костылем, втолковывал учителю, как трудно было тащить Ахметова по лестнице. Роман Иванович, уворачиваясь от костыля, гудел:

– Подъем Ахметова на четвертый этаж – еще не аргумент, чтобы почти половина класса являлась к середине урока.

Пашков понял, что промедление смерти подобно. И так как ему совершенно не улыбалось сдавать Роману индивидуальный зачет по всему творчеству Салтыкова-Щедрина, он, еще раз прошипев: «Сколько тебе повторять? Падай!» – толкнул Марата. Тот упал. Класс прорезал истошный вопль. Так кричит в джунглях смертельно раненный зверь.

– И чего ты орешь? – склонился Пашков над Маратом. – Совсем память отшибло? Тебе сейчас полагается быть в глубоком обмороке. А орать начинай через десять минут.

• Предыдущая
• 7/32
• Следующая