Целуй девочек - Паттерсон Джеймс - Страница 45

• Предыдущая
• 45/78
• Следующая

Так все-таки что он собирается делать, черт его подери?

Рудольф не сбавлял скорость на извилистом перегруженном шоссе. Водители машин, ехавших навстречу, яростно гудели. Но никто даже не сделал попытки нас остановить. А что, собственно, они могли? Что мог я? Только держаться изо всех сил и молиться!

Ярко-синее, с налетом седины, пятно океана блеснуло сквозь завесу елей и мамонтовых деревьев. Со стороны медленно ползущего впереди ряда автомобилей донесся грохот рок-музыки. Полный набор стилей – рэп сороковых годов, дрянные лабухи Западного побережья, психоделический рок тридцатилетней давности.

И снова ударила в глаза океанская синева. Заходящее солнце золотило пушистые ели. Неторопливые чайки и крачки кружили над верхушками деревьев. И тогда я увидел впереди Тихоокеанскую автостраду во всей ее бесконечности.

Что же он, черт его дери, собирается делать? Не может ведь вот так, запросто, вернуться в Лос-Анджелес. Или такой псих, что решится на это? Но когда-нибудь у него должен кончиться бензин. Что тогда?

Лишь немногие машины на шоссе двигались в сторону севера; основной поток устремлялся в южном направлении. «Рэнджровер» по-прежнему несся со скоростью более шестидесяти миль в час, то есть куда быстрее, чем разрешается на извилистой второстепенной дороге, в особенности там, где она подходит к главной, гораздо более многолюдной.

Но Рудольф, подъезжая к автостраде, скорости не снизил! Шоссе было заполонено «дачами на колесах», автомобилями с откидным верхом, джипами. Обычное столпотворение на калифорнийском северном побережье в субботу вечером, но главное безумие было еще впереди.

До автострады нам оставалось ярдов пятьдесят. Он ехал все с той же скоростью, если не быстрее. Руки у меня онемели. В горле пересохло от выхлопных газов. Я не представлял себе, сколько еще смогу продержаться. Но внезапно меня осенило, что он намеревается предпринять.

– Сукин сын! – заорал я, но только для того, чтобы отвести душу, и еще сильнее прижался всем телом к крыше.

Рудольф экспромтом сочинил план побега. До автострады оставалось не более десяти – пятнадцати ярдов. Как только «ровер» добрался до крутого поворота на автостраду, Рудольф резко ударил по тормозам. Радиальные покрышки издали страшный визг, показавшийся с моего местонахождения особенно оглушительным.

Проезжавший мимо в разноцветном мини-фургоне бородач завопил:

– Расслабься, придурок!

«Придурок, это кто? – подумал я. – Если имелся в виду я, то мне расслабиться просто не терпится».

Груженный мною «рэнджровер» пролетел по инерции еще несколько ярдов, затем рванулся направо, потом налево, снова направо.

Какой тут поднялся бедлам! Все автомобили на шоссе засигналили одновременно. Водители и пассажиры не верили своим глазам, не могли понять, что такое на них несется с боковой дороги.

Рудольф намеренно крутил рулевое колесо только так, как этого делать нельзя. Он хотел, чтобы машину занесло.

Колеса визжали, словно истязаемые животные, «рэнджровер» развернуло капотом на юг, но двигаться он при этом продолжал на запад, прямо в кучу автомобилей. Затем его развернуло задом вокруг оси.

Теперь нам предстояло врезаться в общий поток задним ходом. Разобьемся неминуемо. Я не сомневался, что нам обоим конец. В сознании вспыхнули лица Деймона и Дженни.

Я не мог сообразить, с какой скоростью мы движемся, когда «ровер» врезался боком в серебристо-голубой мини-фургон. Я даже не пытался цепляться за бортики крыши. Наоборот, старался расслабиться, приготовившись к сокрушающему, вероятнее всего смертельному удару, который должен был состояться через несколько секунд.

Я завопил, но вопль мой потонул в яростном скрежете железа, вое автомобильных гудков и криках зрителей.

Сорвавшись с крыши, я чудом перелетел через встречную полосу. Рев автомобильных гудков усилился. Я летел по воздуху легко, как птица. Морской ветер холодил и одновременно обжигал лицо. Мое приземление должно было окончиться катастрофой.

Я влетел в голубоватую туманную дымку, осаждавшуюся между Тихим океаном и Тихоокеанской автострадой, и влепился в толстую ель. Падая вниз сквозь колючие цепкие еловые ветви, я понимал, что Джентльмен сейчас даст деру.

Прыжок. Рывок. Кувырок вперед через голову! У меня были сильные ушибы и синяки после аварии и падения, но, судя по всему, кости остались целы. Деловые ребята из «Скорой помощи» осмотрели меня на месте происшествия и хотели отвезти в ближайшую больницу для обследования, но у меня на вечер были другие планы.

Джентльмен вырвался на свободу. Он реквизировал машину, направлявшуюся на север. Машину нашли. Но без доктора Рудольфа. Он остался вне досягаемости. Пока, во всяком случае.

Прибыв на место происшествия, Кейт сразу взвилась. Тоже стала требовать, чтобы я отправился в местную больницу. Агент ФБР Косгроув был уже там. Мы пошумели, поспорили, но в конце концов оба вылетели последним местным рейсом «Эйр-Вест» из Монтрея. Обратно в Л-А.

С Кайлом Крейгом я уже переговорил дважды. Команда ФБР устроила засаду у квартиры Рудольфа, но никто на самом деле не верил, что он туда вернется. Теперь проводили обыск. Мне хотелось быть там, с ними. Не терпелось увидеть своими глазами, как он живет.

Во время перелета Кейт продолжала выказывать озабоченность моим состоянием здоровья. Она уже выработала особую манеру поведения, свойственную сиделкам, – была чуткой, нежной, даже на «ты» перешла, но при этом на удивление непреклонной, принимая во внимание такого упрямого пациента, как я.

Разговаривая со мной, она ладонью слегка придерживала мне голову под подбородком. Тон был настойчивым.

– Алекс, ты должен лечь в больницу, как только мы вернемся в Лос-Анджелес. Я говорю абсолютно серьезно. Ты меня знаешь, я к неприятностям привыкла относиться с юмором, но тут другое дело. Ты отправишься в больницу сразу с аэродрома. Эй! Ты хотя бы меня слушаешь?

– Я слушаю тебя, Кейт. И даже согласен с тобой. В принципе.

– Это не ответ, Алекс. Это чушь собачья. Я понимал, что Кейт права, но сегодня вечером времени на клиническое обследование не было. След доктора Уилла Рудольфа еще не простыл, и поэтому мы могли бы в ближайшие несколько часов выследить его и сцапать. Шанс невелик, но к утру он станет еще меньше. Тогда следы Джентльмена остынут безнадежно.

– У тебя может быть внутреннее кровотечение, о котором ты даже не подозреваешь. – Кейт продолжала гнуть свою линию. – Ты можешь умереть прямо здесь, в самолете, не сходя с кресла.

– У меня, конечно, жуткие синяки и кровоподтеки по всему телу, ушибы и все кругом болит. Правый бок, которым я приложился, в страшных ссадинах. Но при всем этом у меня имеется непреодолимое желание увидеть его нору прежде, чем ее разберут по частям. Я должен видеть, как живет эта сволочь.

– Более полумиллиона в год? Можешь мне поверить, живет он прекрасно, – снова взялась за меня Кейт. – А вот у тебя, напротив, все далеко не так распрекрасно. Когда люди прикладываются, это плохо для них кончается.

– Очень даже ошибаешься. Черные люди научились этому приему в целях выживания. Прикладываемся к земле и тут же вскакиваем.

Но Кейт моей шутке не рассмеялась. Сложив руки на груди, она уставилась в маленький иллюминатор. За последние несколько часов она разозлилась на меня во второй раз. А это может означать, что я ей не безразличен.

Она знала, что права, и не собиралась сдаваться. И мне нравилось, что она проявляет обо мне заботу. Мы были на самом деле друзьями. Невероятное явление для мужчины и женщины в девяностых годах. Мы с Кейт Мактирнан стали друзьями в тяжелые для нас обоих времена. А теперь трудились над составлением списка наших совместных испытаний. Недурной списочек получался.

– Знаешь, я рад, что мы с тобой приятели, – сказал я наконец, заговорщицки понизив голос. Я не боялся говорить ей всякие забавные глупости, не стеснялся дурачиться почти так же, как со своими детьми.

• Предыдущая
• 45/78
• Следующая