Ты – рядом, и все прекрасно… (сборник) - Друнина Юлия Владимировна - Страница 27
- Предыдущая
- 27/27
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
27
«Ноль три»
Поэма
Памяти Алексея Каплера
1
Не проклинаю
Долю вдовью,
Жить не согнувшись
Буду с ней.
Мне все оплачено
Любовью
Вперед, до окончанья дней.
Да, той единственной,
С которой
Сквозь пламя
Человек идет,
С которой он
Сдвигает горы,
С которой…
Головой об лед.
2
«03» —
тревожней созвучья нет.
«03» —
мигалки зловещий свет.
«03» —
ты, доктор и кислород.
Сирена, как на войне, ревет,
Сирена, как на войне, кричит
В глухой к страданьям людским ночи.
3
Все поняла,
Хотя еще и не был
Объявлен мне
Твой смертный приговор…
И не обрушилось
На землю небо,
И так же
Птичий заливался хор.
Держала душу —
Уходило тело.
Я повторяла про себя:
– Конец… —
И за тобою
В пустоту летела
И ударялась,
Как в стекло птенец.
Ты перешел
В другое измеренье,
Туда дорогу
Не нашли врачи,
Туда и мне
Вовеки не пробиться,
Хоть головой о стену,
Хоть кричи!
В глазах твоих
Я свет нездешний вижу,
И голос твой
По-новому звучит.
Он подступает —
Ближе, ближе, ближе! —
Тот день,
Что нас с тобою разлучит,
А ты…
Ты строишь планы
Лет на двадцать —
Мне остается
Лишь кивать в ответ…
Клянусь!
Тебе не дам я догадаться,
Что нет тебя,
Уже на свете нет…
4
В больничной палате угрюмой,
В бессоннице и полусне,
Одну только думаю думу,
Одно только видится мне.
Все замки воздушные строю,
Бессильно и горько любя —
Вновь стать фронтовою сестрою
И вызвать огонь на себя.
5
Твержу я любопытным:
– Извините,
Все в норме,
Нету времени, бегу,
И прячу первые седые нити,
И крашу губы,
Улыбаюсь, лгу.
Людское любопытство
Так жестоко!
Совсем не каждому
Понять дано,
Что смерти немигающее око
И на него
В упор устремлено…
6
Безнадежность…
И все ж за тебя буду драться,
Как во время войны
В окруженье дрались.
Слышу вновь позывные
Затухающих раций:
«Помогите, я – Жизнь,
Помогите, я – Жизнь!»
Это битва,
Хоть дымом не тянет и гарью,
Не строчат пулеметы,
Не бьет миномет.
Может, несколько месяцев
Скальпель подарит!
Может быть…
В безнадежность
Каталка плывет.
Грозно вспыхнула надпись:
«Идет операция!»
Сквозь нее проступает:
«Помогите, я – Жизнь!»
Безнадежность.
И все ж за тебя буду драться,
Как во время войны
В окруженье дрались.
7
Твой слабый голос
В телефонной будке,
Как ниточка,
Что оборвется вдруг.
Твой слабый голос,
Непохожий, хрупкий —
Тобою пройден
Ада первый круг.
Твой слабый голос
В трубке телефонной —
И эхо боли
У меня в груди.
Звонишь ты
Из реанимационной,
Чтоб успокоить:
«Беды позади».
Твой слабый голос.
Тишина ночная.
И нет надежды
Провалиться в сон…
Все выдержу —
Но для чего я
Знаю,
Что к смертной казни
Ты приговорен?..
Таял ты,
Становился бесплотною тенью,
В совершенстве
Науку страданья постиг.
И могла ли терять я
Хотя бы мгновенье,
И могла ли оставить тебя
Хоть на миг?..
Как солдаты в окопе,
Отбивались мы вместе.
Умирал ты, как жил —
Никого не виня.
До последней минуты
Был рыцарем чести,
До последней:
Жалел не себя, а меня…
8
Журавлиные эскадрильи,
Агармыш, что вплыл во тьму.
Не в Москве тебя хоронили —
В тихом-тихом Старом Крыму.
Я твою выполняла волю…
Громко бился об урну шмель.
Было с кладбища видно поле
И дорога на Коктебель.
Люди плакали, медь рыдала,
Полутьма вытесняла свет.
На дороге лишь я видала
Удалявшийся силуэт.
И ушел ты в слепую темень,
Вслед уплывшему в горы дню.
Я осталась пока что с теми,
С кем потом тебя догоню…
9
Сначала друг,
А следом самый близкий
Мне человек
Ушел в последний путь…
Ну что ж —
По крайней мере, нету риска,
Что будет мне больней
Когда-нибудь.
И, все-таки,
Поставить на колени
Судьбе меня не удалось опять.
Ведь я из фронтового поколенья —
Мы не умеем руки опускать.
10
Как страшно теперь просыпаться!
Как тягостно из Небытия
В Отчаянье вновь возвращаться —
В страну, где прописана я.
Весь мир превратился в пустыню,
Все выжжено горем дотла.
Какой я счастливой доныне,
Какой я счастливой была!
Хоть горя хлебнула в семнадцать,
Хоть после нелегок был путь…
Как страшно теперь просыпаться,
Как трудно теперь мне уснуть!
11
Я заблудилась на кладбище,
И было жутко слышать мне,
Как погребальный ветер свищет
В потусторонней тишине.
Я заблудилась, заблудилась,
Мне чьи-то слышатся шаги…
Родной, как в жизни,
сделай милость —
Мне помоги, мне помоги!
12
Припоздала зима
В Подмосковье,
И земля беззащитно нага.
Раны летних биваков
С любовью
Лишь сегодня
Бинтуют снега.
Стало празднично в роще
И чисто,
Нет бутылок и банок
Нигде.
Только медленно
«Завтрак туриста»
В незамерзшем
Дрейфует пруде.
В рыхлом насте
Мой валенок тонет.
Лес торжественно,
Девственно бел.
Лишь чернеют,
Как гнезда вороньи,
На деревьях
Папахи омел.
Всюду празднично,
Радостно, чисто,
Нет бутылок и банок
Нигде.
Только плавает
«Завтрак туриста»,
Как фрегат,
В незамерзшем пруде.
Только знать мне
И страшно, и странно,
Что ушел ты с земли
Навсегда…
Может, лягут
Бинтами на раны,
Как снега на кострища,
Года…
13
Ушел туда,
Откуда нет возврата,
А говорил —
Не бросишь никогда…
Здесь надо мною
Тучи в три наката,
Их никакая
Не пробьет звезда.
Здесь опускает
Белые ресницы
Российская дремучая зима…
Забыться бы,
Любой ценой забыться!
Иначе попросту
Сойдешь с ума…
14
Да, все границы стерты,
Да, пройдена черта,
Коль целовала мертвых
В застывшие уста,
Коль проскользнула тропкой
У смерти на краю…
Что ж девочкою робкой
Растерянно стою?
Чего теперь страшиться,
Чего робеть, скажи?..
Опять свои границы
Вернуть стремится Жизнь.
Твердит: «Начни сначала,
Как с чистого листа,
Хотя и целовала
Застывшие уста».
15
Его тюльпаны
На Твоей могиле —
Как жизнь
Со смертью переплетена!..
Так озираюсь,
Словно пробудили
Меня от летаргического сна.
Еще не все,
Должно быть, понимаю,
Еще не все,
Должно быть, сознаю.
И с ним
Под густо-синим небом мая
Я над твоей могилою стою.
Смерть ничего
Переменить не в силе.
Но жизнь есть жизнь…
Поют невдалеке.
Его тюльпаны
На Твоей могиле,
Моя рука
Лежит в его руке…
16
Я знаю —
Все бы ты простил,
Когда б пришел назад.
И у меня б хватило сил
Забыть про этот ад,
Про ту пустыню,
Где сто лет
Я без тебя брела
И не могла
Найти твой след —
Ты б не попомнил зла.
Но мне тебя
Не воскресить,
Всем вздохам —
Грош цена.
Не ты тропинку проторить,
А я к тебе должна.
Не так-то просто
Умереть,
Живу, себя казня.
Должно быть,
Разводящий – Смерть
Забыла про меня…
17
Еще держусь я на плаву,
Но тянет, тянет дно.
Всем кажется, что я живу,
А нет меня давно.
Еще я принимаю бой,
И кто б поверить мог,
Что я туда ушла с тобой,
Откуда нет дорог?..
А новый друг?
А как же он?
Ошиблась, не права:
На миг поверила я в сон,
Что все еще жива…
18
Холмов-курганов грустная сутулость.
Тоска предзимья.
В горле горький ком.
Твоя душа, наверное, коснулась
Моей души
Полынным ветерком.
Бреду одна
В степи под Старым Крымом
В те Богом позабытые места,
Где над тобой давно неумолимо
Гранитная захлопнута плита.
Твоя душа!
Я не встречала выше.
Но не желала прилетать она,
Пока с Бездушьем
Под одною крышей
Я прозябать была осуждена.
Страданьем
Я очистилась от скверны —
Едва-едва на то хватило сил…
И ты,
Сквозь ад прошедшую,
Наверно,
И пожалел, и понял, и простил.
Лишь потому
Душа твоя коснулась
Моей души
Полынным ветерком…
Холмов-курганов грустная сутулость.
Тоска предзимья.
В горле горький ком…
19
Старый Крым —
Последняя обитель.
Черный камень —
Все, как в страшном сне.
Не судите, люди, не судите —
Здесь лежать
Положено и мне.
Не корите,
Что судьбу другому
Я, от слез ослепнув, отдала.
Это было —
Головою в омут…
Совести гремят колокола.
Не судите, люди.
Скоро, скоро,
В крымский дождик
Или в крымский зной
Мне переселяться
В мертвый город…
Черный камень,
Камень ледяной!
27
- Предыдущая
- 27/27
