Моя снежная мечта, или Как стать победительницей - Волков Роман - Страница 39

• Предыдущая
• 39/55
• Следующая

Когда выходишь на старт, будь готова убить их. Всех. И наслаждайся этим. Это война, и законы у нее простые: убивай или умри. Победи или проиграй.

Тренировки у Индейца были тяжелыми. Такой усталости Наташа не испытывала уже давно. Он был суров, беспощаден и жесток. Не прощал ошибки и замечал малейшие оплошности. Любую стойку, подход и каждое движение заставлял переделывать сотни раз.

Он замечал все. Как Наташа дышит, как нажимает на спусковой крючок и как шнурует ботинки. Весь это педантизм убивал энтузиазм молодой спортсменки. В какой-то момент она не выдержала и пожаловалась Беркуту. Парень пообещал поговорить со снайпером. Через пару-тройку занятий инструктор сказал, что со следующей тренировки он начинает ее тренировать по-другому, из чего Наташа сделала вывод, что разговор состоялся.

Когда Наташа приехала на поляну, Индеец уже был там, что уже отличалось от предыдущих занятий. После стандартной разминки был объявлен небольшой перерыв, и Индеец завел речь о стилях стрельбы и о том, что ключ к победе не в технике прицеливания, момента, когда ты спускаешь курок и правильности дыхания, а в отношении к самому процессу.

По словам Индейца, Наташа сейчас охотилась на мишень. Выслеживала ее, и это не подводило ее к тому моменту, после которого победа точно у нее в кармане. Индеец объяснял, что надо относиться к мишени как к еще одному шагу к победе, а не как к окончательной точке в поединке, после которой можно расслабиться. Это была стратегия войны и воинов. И такой стиль мышления и действий переместит Наташу в победители на соревнованиях. Если, конечно, она примет этот совет к действию.

– Стреляй не пулей. А разумом. Оком. Сердцем.

Девушка была одержимой ученицей. Она схватывала советы Индейца на лету и все чаще видела уголком глаза невыразительную улыбку на лице старого снайпера.

– Наталья, ау! Не спи, замерзнешь! – Гвоздев окликнул девушку, замедлившую ход на третьем круге пробежки.

Был конец ноября, Виталий и его подопечные по-детски радовались первому пушистому, яркому снегу. После слякотной осени смотреть на преобразившийся и разом посветлевший город было радостью. Хотя, конечно, куда большую радость вызывала возможность снова встать на обычные лыжи, почувствовать под собой мягкий снег, а не надоевший асфальт.

Наташа радовалась перед тренировкой, а сейчас, похоже, просто замечталась или засмотрелась на снег. Отличать ее задумчивость от болезненной погруженности в себя Виталий научился уже давно. Хотя по-настоящему предугадать, что вызовет у Натальи волну мучительных переживаний, было невозможно. Новые лыжи, цветом походившие на те самые, десять лет назад, или запах прелых листьев в парке при институте, или хруст снега – что угодно. Можно было только предчувствовать, сопереживать и понимать. И сегодня Виталий слегка опасался. Но все обошлось.

– Не замерзну! Сибиряки не замерзают, а вот вы – московские неженки – вполне можете. – Наташа рассмеялась и помчалась дальше. Виталий с улыбкой посмотрел ей вслед и усмехнулся своим мыслям.

Они с Наташей тренировались уже год, и успехи были налицо. Стену ее комнаты в общежития украшали несколько медалей. Бронзовая за третье место в кубке юниоров, еще одна бронзовая за призовое место первенства России и главная – серебряная за второе место в Спартакиаде – гордиться действительно было чем. Попробовали они за этот год и ачери-биатлон в Рыбинске, но в общем зачете Наталья заняла лишь седьмое место. Обогнала многих по времени, но лук явно оказался не ее оружием. Впрочем, Наташа предупреждала тренера, что любит оружие, а лук – так, игрушка, он не поверил. Извинялся потом, хотя и не за что было.

Сейчас спортсменка и тренер поставили перед собой сложную цель – участие в чемпионате России. Тут требовался особый подход и техника – график тренировок Виталий составил очень плотный и размышлял, как поддерживать в Наташе соревновательный дух. Иногда он играл на соперничестве, иногда брал на слабо или вдохновлял своим примером. Но всего это было мало. Задача тренера не только поставить технику спортсмену, а и наполнить его победным духом.

Делай то, что не хочешь, чтобы стать тем, кем мечтаешь. Кто это сказал, Виталий не помнил, знал только, что в Наташу фраза попала. Сейчас он хотел рассказать ей, что, возможно, она видит себя совсем не так, как он ее. Его тренерское чутье подсказывало: она может быть не только первой, а лучшей. Но мало сказать, важно быть услышанным, принятым. А этого он не всегда мог добиться.

Сложнее всего было в моменты, когда Наташа уходила в себя. Внешне отрешенная, он знал, внутри она проживала бури и катаклизмы. Чем зацепить ее в такие мгновения? Чем заинтересовать, вдохновить? Порой Виталий ловил себя на том, что не перестает думать о Наташе и вне работы. Он размышлял о ней, ужиная, ложась спать, планируя тренировки. Она постоянно была у него в мыслях как нерешенная проблема, как загадка, которую нужно во что бы то ни стало разгадать. «Талантливая, но сложная» – этот определение он услышал, когда только узнал о ней, но оно так прочно прилипло, что не выходило из головы до сих пор. Он даже ходил советоваться к университетскому психологу, но та не сильно помогла. «Сложные подростки, попытки привлечь к себе внимание…» – это все было не про Наташу. Здесь нужен был другой подход, и тренер решил, что поможет ему предельная открытость и честность.

В эту ночь он не мог уснуть. Долго ворочался, выходил на кухню, пил воду. А потом завернулся в одеяло и сел на подоконник. Он смотрел на падающий снег и вспоминал то, что рассказала ему Наташа. И постепенно понимал, что давно уже думает о той не просто как о подопечной, перспективной спортсменке, питомице со сложным характером, а как о девушке. Обычной девушке, которая, да, спортсменка, да, с трудным характером и его подопечная – но прежде всего девушка. И которая, кажется, ему нравится…

Беркут стал все больше времени уделять своему автомобильному проекту и все меньше Наташе, это привело к ссоре. Потом парень уехал в долгосрочную командировку в Германию, и внимание девушки вдруг переключилось на Гвоздева. Она стала сравнивать двух молодых мужчин, не понимая, что они, такие сильные и яркие, нашли в ней, странной и не понятой даже самой собой.

Гвоздев был не похож на всех тех, кого Наташа встречала до этого. Он был спокойным, уверенным в себе и надежным, не как крепость – Беркут, а как уютный домик. Виталий никогда не расспрашивал ее о прошлом. Может быть, ему было и в самом деле это неинтересно, а может, он не хотел ее лишний раз травмировать своим неуместным любопытством. От этого Наташа испытывала к нему благодарность и, кажется, даже доверие. В конце концов, у нее никогда не было друзей, и ей оказывалось достаточно даже малого, но искреннего участия, чтобы она начала тянуться к человеку. Пусть даже и немного неуклюже, как умела.

В тот день шел снег. Падал крупными хлопьями на одежду, долго не таял на лице и руках. Наташа была в зале, усиленно разминалась, когда Виталий подошел к ней и с неожиданной для себя самого робостью спросил:

– Наташа… Тут недавно фильм новый вышел. Хороший, говорят. Давай сходим посмотрим?

Наташа смахнула со лба упрямую челку.

– Нет, извините… времени нет совсем. И кино я как-то не очень. Извините.

Нельзя сказать, чтобы Виталий не ожидал подобного ответа, – он все-таки знал характер Наташи и предполагал, что так просто не будет. Поэтому пошутил что-то насчет того, что спортсменам нужно быть в курсе культурных новинок, и отошел.

Второй раз Виталий поймал Наташу через пару дней, вечером, когда та после тренировки выходила из раздевалки.

– Ну что, проголодалась? – шутливо спросил он.

– Есть немного, – со смехом ответила Наташа.

– Пошли, поедим?

– Куда? – удивилась она. – Столовая же уже закрылась.

– Ну не только в столовых кормят, – улыбнулся он. – Поужинаем в ресторане.

Наташа внезапно посерьезнела.

• Предыдущая
• 39/55
• Следующая