Четверо слепых мышат - Паттерсон Джеймс - Страница 35

• Предыдущая
• 35/63
• Следующая

– Никто не пострадает, – произнес Старки по-вьетнамски, закрывая за собой дверь. – Руки вверх!

Мужчина и женщина медленно подняли руки, и Старки застрелил их на месте из револьвера с глушителем. Потом прошел к переговорному устройству с видеокамерой и спокойно вытащил пленку – ведь камера электронного наблюдения перед парадным входом, конечно, зафиксировала их прибытие.

Оставив сползшие на пол бесформенной грудой окровавленные тела, убийца возвратился в гостиную. Вечеринка уже началась без него. Браунли Харрис целовал и ласкал юную красотку, открывшую им дверь. Он приподнял Ким, крепко прижал ее крохотный ротик к своим губам и не отпускал. Та была слишком перепугана, чтобы сопротивляться.

– Мэй каин эй мои дем лай нхью кы ньем (Вот такие моменты и запоминаются), – сказал Старки и улыбнулся своим друзьям и женщинам.

Они проделывали это много раз прежде, и не только в Нью-Йорке. Они «отмечали» таким образом победы в Гонконге, Сайгоне, Франкфурте, Лос-Анджелесе, даже в Лондоне. Все это началось в Южном Вьетнаме, когда они были еще совсем юнцами: лет двадцати или чуть за двадцать, – когда шла война и кругом царило безумие. Старки называл это «жаждой крови».

Четыре девушки-азиатки были насмерть перепуганы, и Старки это заводило. Он начисто съезжал с катушек при виде страха в их глазах. Старки был убежден: то же самое испытывают все мужчины, хотя лишь немногие в этом признаются.

– Бон тао муон лиен хоан! (Теперь мы будем пировать!) Чи лиен хоан тхе тхои! (Это наш праздник!) – прокричал он.

Старки выяснил, как зовут девушек: Ким, Лан, Сузи и Хоа. Все они были хорошенькие, но Ким – настоящая красавица. Стройное тело с маленькими грудями, тонкие черты лица – все лучшее из смешанного наследия, доставшегося ей от предков: судя по всему, китайцев, французов и индийцев.

Харрис нашел в маленькой кухне бутылки виски и шампанского. Он пустил спиртное по рукам и заставил девушек тоже выпить.

Алкоголь их немного успокоил, но Ким продолжала спрашивать, что с хозяйкой. Время от времени внизу, у входной двери, звонил звонок. Ким говорила по-английски лучше всех, поэтому ей было велено отвечать, что девушки на сегодняшнюю ночь все заняты – на частной вечеринке.

– Пожалуйста, зайдите в другое время. Спасибо.

Гриффин забрал двух девушек наверх, на следующий этаж. Старки с Харрисом глянули друг на друга, вращая глазами.

Как только «малыш» ушел наверх, Старки навострил уши. По крайней мере он хоть оставил для них с Браунли двух самых хорошеньких – Ким и Лан.

Старки пригласил Ким потанцевать. В ее раскосых глазах мерцали фиолетовые искорки. Теперь, если не считать туфель на высоких каблуках, Ким была совершенно нага. Из радио лилась старая песня в исполнении группы «Новобранцы». Пока они танцевали, Старки вспомнил, что у вьетнамок существует пунктик насчет своего роста, по крайней мере когда они находятся в обществе мужчин-американцев. Или, может, это у американцев пунктик насчет своего роста? Или длины?

Харрис по-английски разговаривал с Лан. Он вручил ей бутылку шампанского.

– Пей, – приказал он. – Нет, не ртом, другим местом, детка.

Девушка поняла – то ли слова, то ли непристойные жесты. Она пожала плечами, потом опустилась на кушетку и вставила в себя бутылку шампанского. Она влила в себя шампанское, потом потешно вытерла губки.

– Уф, мне так хотелось пить! – произнесла она по-английски.

Шутка имела успех, заслужив добрую толику смеха и разрядив напряжение.

– Бан кунг пхай уонг нуа (Теперь ты), – сказала девушка.

Харрис засмеялся и передал бутылку Ким. Та подняла одну ногу и влила в себя шампанское прямо так, даже не садясь. Она удерживала шампанское внутри, пока танцевала со Старки, разбрызгивая его вокруг по ковру и себе на туфли. Теперь смеялись уже все.

– Пузырьки щекочутся, – сказала Ким, садясь на кушетку. – Теперь у меня чешется внутри. Хочешь почесать? – спросила она Старки.

Пружинный автоматический нож возник, казалось, ниоткуда. Ким ткнула им в Старки, не пронзая, однако, по-настоящему.

– Прочь! – пронзительно крикнула она. – Уходи! А то порежу!

Тогда Старки вынул пушку. Он был холоден и спокоен. Так же бесстрастно он дотянулся до радио и вырубил громко игравшую музыку. Воцарилась тяжелая тишина: самый воздух, казалось, был пропитан ужасом и оцепенением. Только лицо Старки оставалось невозмутимо спокойным.

– Джюнг, джюнг! – закричала девушка. – Хэй деп сунг онг санг мот бен ди бо. (Нет, нет! Уберите пистолет!)

Старки двинулся на миниатюрную Ким. Он не испугался пружинного ножа, как будто точно знал, что ему суждено умереть иным образом. Он вывернул нож из ее руки, затем прижал пистолет сбоку к ее голове.

По гладким щекам девушки побежали слезы. Старки смахнул их рукой. Она улыбнулась ему.

– Хэй йю той ди, анх бан (Займись со мной любовью, солдат), – прошептала она.

Телом Старки находился здесь, в квартире, но мыслями был во Вьетнаме. Ким дрожала, и ему необычайно нравилось испытываемое им ощущение – ощущение полной власти, ощущение зла, на которое он способен, и того электричества, которым это зло наполняет все его тело.

Он посмотрел на Харриса, который теперь тоже достал пушку. Его друг чувствовал момент, он знал, что последует дальше. Просто знал.

Они разрядили пистолеты одновременно.

Девушки отлетели к стене, а потом сползли на пол. Ким вся содрогалась в предсмертных конвульсиях.

– За что? – прошептала она.

Старки в ответ лишь пожал плечами.

Сверху донеслись еще два приглушенных выстрела: пфф. Затем – звук падающих тел: Сузи и Хоа. Уоррен Гриффин дожидался сигнала. Он тоже знал.

Все было точно так, как во Вьетнаме, в долине Ан Лао.

Когда начался пир безумия.

Закончив в доме полковника Беннета, мы с Сэмпсоном зарегистрировались в отеле «Тейер», на территории Вест-Пойнта. Я продолжал думать о трех киллерах и о том, как им постоянно удается выходить сухими из воды. На сей раз не было синей краски, и, кроме того, одна из жертв была представлена так, чтобы выглядеть жертвой самоубийства. Но тем не менее чувствовался тот же самый почерк. Насилие без зазрения совести. Вот как охарактеризовал это эксперт ФБР Фескоу.

Утром мы с Сэмпсоном завтракали вместе в обеденном зале отеля, выходящем окнами на величавый Гудзон. Издали он выглядел серо-стальным и был покрыт белыми пенными барашками. Мы рассуждали о зловещих убийствах в доме Беннета и задавались вопросом, были ли они связаны с теми другими и, если так, почему убийцы вдруг изменили свой почерк.

– А что, если были и другие подобные убийства, о которых мы просто ничего не знаем? – предположил Сэмпсон. – Кто знает, сколько именно человек убито ими на сегодняшний день и как давно все это началось?

Джон налил себе еще чашку дымящегося кофе.

– Все равно ты должен признать, что все указывает на наших трех киллеров. Они побывали здесь, Алекс. Это непременно должны быть те трое.

Я не мог с ним не согласиться.

– Мне надо сделать несколько звонков, и уезжаем отсюда. Хотелось бы удостовериться, что местная полиция выясняет, видел ли кто-нибудь поблизости троих посторонних мужчин, не имеющих отношения к Вест-Пойнту и не проживающих в Хайленд-Фоллс.

Я поднялся к себе в номер и позвонил директору ФБР Бернсу. Его не оказалось на месте, поэтому я оставил сообщение. Решил было позвонить Джамилле, но в Калифорнии было еще слишком рано, поэтому я включил компьютер и послал ей длинное электронное послание.

Потом заметил, что мне самому есть сообщение. Что же на сей раз?

Послание оказалось от Дженни и Дэймона. Они язвительно прохаживались по поводу того, что я опять не ночую дома, пусть даже только сутки. Когда я возвращаюсь? Получат ли они ценный сувенир из Вест-Пойнта? Как насчет новенькой блестящей сабли для каждого из них? А заодно и для маленького Алекса?

• Предыдущая
• 35/63
• Следующая