Игра в прятки - Паттерсон Джеймс - Страница 50

• Предыдущая
• 50/56
• Следующая

Зал словно взорвался. Судье Сассману пришлось несколько минут стучать молотком, прежде чем публика успокоилась.

Дженни увели. Она плакала. Я протянула к ней руку, но не смогла дотронуться.

– Все в порядке, мама, – сказала моя дочь. – Никто не сделает нам ничего плохого. Больше нас никто не тронет.

Оставалось только надеяться, что так оно и будет.

Сидя в задней части зала и слушая заключительные слова судьи, Норма Брин неторопливо пережевывала антацидную конфетку с апельсиновым вкусом. То, что оказалось в ее распоряжении, было настоящей бомбой, и она с трудом удерживалась от того, чтобы не встать и не ошеломить публику сенсационным заявлением.

«Может, нам все-таки удастся развалить этот идиотский процесс, – раздумывала Норма, переводя взгляд с прокурора на обвиняемую. – Или, может быть, несмотря на все свидетельства и улики, Мэгги оправдают. Может, присяжные поймут, что ей пришлось убить, и отпустят, изыскав какую-нибудь техническую причину. Или по крайней мере дадут минимально возможный срок. А может, пока я здесь просиживаю задницу, Мел Гибсон позвонит и назначит мне свидание. Заранее никогда ничего не знаешь, верно?»

Она уже решила, что самое лучшее – дождаться вынесения приговора. И, слушая опровержения, звучащие из уст Натана Бейлфорда, Норма пыталась разглядеть за ними хотя бы крохотную искорку надежды.

Господи, она ведь хорошая женщина. Пощадите ее. Так будет правильно. Как же, так тебя и послушали!

В своем выступлении Натан так интерпретировал факты, что у человека, впервые заглянувшего в зал судебных заседаний, могло сложиться впечатление, что жертва – Мэгги, а убийца – Уилл Шеппард.

Но как ни старался защитник, он не мог изменить того факта, что Уилл мертв, а Мэгги – жива. Не мог он дать ответ и на другой важнейший вопрос: если не Мэгги, то кто тогда убил Уилла?

Разумеется, прокурору не составляло большого труда доказать, что версия Натана не более чем дымовая завеса. Убийство есть убийство. Оно совершилось, и иначе, как убийством, совершившееся назвать невозможно. Убийство с одним-единственным мотивом: месть. А с учетом того, что Мэгги сама принесла оружие в комнату дочери, преступление квалифицируется как умышленное убийство. Следовательно, Мэгги Брэдфорд заслуживает максимального предусмотренного законом наказания: пожизненного заключения.

И все-таки, решила Норма, что-то в этом деле не так.

Что-то не оставляло ее в покое. Некое инстинктивное чувство, дававшее о себе знать с самого начала. Мэгги не убивала Уилла Шеппарда. Норма была в этом уверена. Тогда... Уилл совершил самоубийство? По словам самой Мэгги и даже Палмера Шеппарда, он давно угрожал сделать это. И самоубийство стало его последней, страшной местью Мэгги.

Может быть, если бы Мэгги решилась дать показания, причина всплыла бы сама собой. Норма с неохотой согласилась с Натаном и Барри, что такая стратегия была бы ошибочной. Все, что могла сделать Мэгги, это подтвердить свои показания полиции – она не уверена в том, что произошло, она могла убить мужа, – но теперь было уже поздно.

Слишком поздно.

Натан Бейлфорд закончил выступление и устало опустился на стул.

Сорокашестидневная драма подошла к концу.

Догадаться о чем-либо по непроницаемым лицам присяжных было невозможно.

И все же Норма догадывалась, каким будет исход: Мэгги Брэдфорд признают виновной в убийстве.

И вот тогда, сказала она себе, начнется настоящий фейерверк.

– Никогда не сомневаться. У них не было никаких шансов. За победителей! За нас!

Дэн Нижински опустился на стул, от души приложился к кружке с пивом и улыбнулся трем своим ассистентам.

– За победителей! – хором отозвалась команда.

– Какой там рекорд всех времен по вынесению самого быстрого приговора по делам об убийстве?

– Не хочу подлизываться, Дэн, но вы проделали отличную работу, – сказала Мойра Левенштейн, самая молодая из помощников окружного прокурора. – Заставили присяжных отложить в сторону эмоции и трезво посмотреть на то, что случилось на самом деле, заставили их понять, что если они отпустят ее, то разрушат всю систему правосудия в этой стране.

– Ну, без вас я бы не справился, – не совсем искренне заметил Нижински, дав всем понять, что выиграл бы и без чьей-либо помощи.

– Что дальше, босс? – спросил Боб Стивене, ближайший помощник прокурора, наливая себе уже четвертую за час кружку.

Нижински усмехнулся. Он все еще играл – никак не мог переключиться.

– Сказать по правде, пока не решил. Конечно, успех в таком процессе не повредит, это надо признать.

– А в прокуратуре штата давно пора прибраться, – добавила Мойра.

Питер Айзенштадт, третий помощник прокурора и самый молчаливый из всех, бросил на нее предостерегающий взгляд. Точно, но только кто отправится вместе с шефом в Олбани, еще неизвестно.

– Придет время, и решу, – сказал Нижински. Они все знали, как высоко он метит. – А сейчас давайте веселиться. За победу!

– За победу, – эхом отозвались ассистенты и принялись поздравлять друг друга.

Зазвонил телефон.

Дэн Нижински сам снял трубку:

– Нижински.

– Кан, – сказал звонивший. – Барри Кан. – Что-то в его голосе остудило пыл окружного прокурора. – Мы с Нормой Брин идем прямо к вам. Она обнаружила кое-что, что может заинтересовать и вас.

Виновна.

Виновна.

Это слово звучало у меня в голове подобно монотонному звону колокола. Похоронному звону.

Виновна. В тюрьме я сойду с ума. Я уже наполовину сумасшедшая.

Норма и Барри пришли сразу после того, как меня перевезли назад в тюрьму. Они улыбались и секретничали. Не волнуйся, все будет в порядке. Они уже начали процедуру апелляции.

В порядке? Жизнь в тюрьме – это не в порядке. Уж можете мне поверить.

Я знаю, что такое апелляция. Знаю, что рассмотрение может затянуться на месяцы, а то и годы. И все равно шансы на пересмотр ничтожны, что бы там кто ни говорил. Мои шансы – ничтожны.

Но почему Норма была такая веселая? Почему Барри так настойчиво просил вспомнить до мелочей события той ночи, когда я застрелила Уилла? Мы же проходили все это десятки раз.

Ответ прост: они всего лишь хотят отвлечь меня от мрачных мыслей.

Виновна.

Алая буква "У" все еще горит на моей груди.

Наверное, я все же не ожидала, что все закончится именно так. Надеялась, что меня отпустят. Что ж, не случилось.

Виновна.

В ту ночь в камере я не могла уснуть до двух или даже трех часов. Я лежала с открытыми глазами, без особого успеха пытаясь восстановить и удержать в памяти образы утерянной жизни. Алли. Дженни. Концерты. Выступления. В конце концов усталость взяла верх над разочарованием. Я уснула.

Снов не было. Я как будто провалилась в ничто. Падение длилось долго-долго. Как в бездонную пропасть.

Что-то заставило меня открыть глаза.

Возле камеры выстроились сразу человек десять полицейских чинов в серых мундирах. С самим начальником тюрьмы по фамилии Серра во главе.

Я бросила взгляд на часы.

Четверть седьмого утра.

Непонятно. Что им нужно?

Я моргнула, протерла глаза.

И Серра, и все прочие остались на месте.

Зачем они здесь? Что случилось?

Может быть, меня собираются перевести в другую тюрьму?

Или я еще не проснулась?

Такое могло случиться. Я уже не раз принимала реальность за видение, и наоборот.

Начальник тюрьмы Серра?

И все остальные?

– Не слишком ли рано? – спросила я наконец, с трудом привыкая к резкому свету из коридора.

– Пожалуйста, одевайтесь, миссис Брэдфорд, – вежливо сказал Морин Серра. – Нам позвонили из суда. Что-то случилось. Вас требует судья Сассман.

• Предыдущая
• 50/56
• Следующая