Одна на две жизни - Романова Галина Львовна - Страница 38
- Предыдущая
- 38/95
- Следующая
Но теперь на сцене снова появился он.
Заняв позицию у дома напротив, втиснувшись в щель между двумя строениями, Ариэл проверил свой арсенал. Оба пистолета, конечно, были разряжены, и он осторожно зарядил их на глаз, в темноте насыпая порох и забивая пули в стволы. Кортик ему, разумеется, не вернули, но офицерская шпага была на месте. Что ж, этого достаточно, чтобы отразить нападение.
Подготовившись, он устроился поудобнее и стал ждать рассвета, не сводя глаз с окон. Через полчаса свет погас. Легкая улыбка тронула губы. Агния легла спать. А ему спать явно не придется.
Ближе к полуночи погода начала портиться. Осень — не лучшее время года для поздних прогулок. Ветер стих, но ощутимо похолодало, а из туч стал накрапывать мелкий противный дождик. Он не усиливался, так и оставаясь дождиком, и не спешил перерастать в ливень, но грозил затянуться до рассвета. Ариэл поглубже надвинул на глаза шляпу, закутался в плащ, прижимаясь к стене. Может быть, сегодня они не придут? Хотя вряд ли. Ночь ненастная. На улицах точно никого не встретишь…
И только он так подумал, как заметил крадущуюся тень.
Понадобилось минуты две, чтобы узнать ликантропа. И еще целая минута, чтобы поверить, что ему не мерещится. Но эти плечи, эта сутулая спина, эти опущенные вдоль тела руки, эта походка, плавная и неуклюжая одновременно, эти блеснувшие странным светом глаза… Что он тут делает?
Пальцы сами сжали рукоять пистолета. Пуля в нем была простая, не серебряная. Она не убьет, а только ранит нелюдя. А противник серьезный. Большинство ликантропов не в ладах с законом. Лишь в деревнях они — добропорядочные фермеры, занимающиеся, как ни странно, скотоводством. В городах это либо торговцы и спекулянты той же самой бараниной или говядиной или воры, грабители, наемные убийцы всех мастей.
Несколько секунд была уверенность, что ликантроп его не заметит — все-таки темно, он стоит в тени, да и дождь отбивает запахи… Но вот взгляд нелюдя скользнул по ряду домов и задержался на человеке. Глаза вспыхнули зеленым огнем. Заметил, но… не подал вида. Неужели принял за такого же представителя «ночного народа», только не домушника, а, скажем, грабителя, поджидающего поздних прохожих с криком: «Кошелек или жизнь!»? Все возможно. Грабители и воры никогда не перебегали друг другу дорогу. Одни работали в домах, другие — на улицах. И ликантропу с Ариэлом нечего было делить…
Если бы нелюдь не остановился как раз возле дома Агнии Боуди.
Но и это была еще не причина для тревоги. Ну мало ли что ему тут надо? Может, остановился дух перевести! Но ликантроп, бросив последний взгляд через плечо на стоявшего на противоположной стороне улицы Ариэла и вроде как кивнув ему головой — заметил, значит, но принял за своего, — подошел к стене дома. Примерился, подняв передние конечности, а потом резким отработанным рывком вогнал когти в деревянные панели, которыми был обит дом снаружи, и сноровисто полез по стене.
То, что ликантропы прекрасно умеют бегать по стенам и даже потолку — почему в городах они быстро переквалифицируются в домушников, — было всем известно. Но за всю свою богатую на события жизнь Ариэл еще ни разу не видел, как это происходит. И потерял несколько драгоценных секунд, наблюдая удивительное зрелище.
Взломщик работал в основном когтями передних конечностей. Он резкими тычками вгонял их до отказа в дерево, дергал раз-другой, проверяя крепость, при необходимости повторял попытку, после чего переносил вес тела на эту руку и повторял маневр для другой, втыкая когти чуть выше. Ноги же его, босые, что было в обычае у этого народа, лишь бессильно царапали по стене. Когти имелись и на тех пальцах, но были короче и тупее, и он вставлял их в дыры, проделанные передними конечностями. Здесь то ли панели были старые, рассохшиеся и не настолько крепкие, то ли взломщик был не настолько опытен, но карабкался он до второго этажа слишком долго. Во всяком случае, Ариэл успел перебежать улицу и, изловчившись, схватил его за заднюю лапу.
— Назад!
— Пр-рочь! — Ликантроп дернулся, стараясь высвободиться. Махнул второй ногой — когти просвистели в опасной близости от лица.
Ариэл отшатнулся, вынужденный разжать руку. Даже молодой полуволк сильнее взрослого человека.
Шуметь и будить весь переулок не хотелось, но другого выхода не было. Изловчившись, ликантроп уже ухватился за ставень. Еще несколько секунд и…
Ариэл выхватил пистолет и выстрелил, не целясь.
Промахнуться даже в темноте на таком расстоянии было трудно. Пуля вошла полуволку в бок. Он содрогнулся, теряя концентрацию, коротко взвыл, и Ариэл, отбросив разряженный пистолет, схватил другой. Простая пуля не остановит ликантропа, только разозлит, но если вторым выстрелом попасть в голову…
Он стрелял снизу вверх, держа пистолет двумя руками, но полуволк мотнул головой, и пуля лишь обожгла ему щеку и порвала ухо. Он уже висел на ставне и торопливо, отбросив осторожность, пытался разломать запор с внутренней стороны. Избавившись и от второго пистолета, Ариэл подпрыгнул и ухватил его за задние лапы.
От резкого рывка когти сорвались, и ликантроп повис только на передних конечностях, отчаянно дергаясь и брыкаясь, пытаясь скинуть человека. Пальцы скользили по мокрой грязной шерсти, но Ариэл сжимал его щиколотки так, словно уже ухватил врага за глотку. Изловчившись, он уперся подошвами сапог в стену, рванул — и ликантроп сорвался.
Падать оказалось невысоко — с высоты ярд или около того. Мокрая мостовая ударила в спину, вышибая воздух из легких, а рухнувшая сверху туша его противника довершила начатое. Ариэл невольно вскрикнул. Перед глазами словно взорвался сноп разноцветных искр. На долю секунды он оказался оглушен, но рук не разжал. Ликантроп проворно извернулся, отмахиваясь передней лапой.
Ариэл успел выставить локоть и взвыл еще раз от сильной боли — вспоров рукав, нелюдь разодрал ему руку до кости. Он разжал пальцы, чтобы тут же, сложив кулак, ударить в ответ. Костяшки пальцев врезались в оскаленные зубы. Он содрал кожу, но даже не заметил этого. Ликантроп замахнулся еще раз. Ариэл успел перехватить его руку, изловчился, сбрасывая волосатую тушу с себя, и человек и полуволк покатились по мокрой мостовой, поочередно пытаясь добраться до глотки противника.
У ликантропа было неоспоримое преимущество — на руках вместо обычных ногтей имелись крепкие когти. Пусть и не такие острые, как у кошек, но достаточно мощные для того, чтобы одним ударом вспороть кожу на горле. Рукава камзола Ариэла скоро превратились в лоскуты, а намокший плащ только сковывал движения. Кроме того, его противник был намного тяжелее и сильнее и уже через минуту подмял человека под себя, усевшись ему на грудь и собираясь покончить с врагом.
Ариэл сражался за свою жизнь. Он подтянул подбородок к груди, чтобы хоть как-то защитить шею и, прищурившись — из рассеченной брови лилась кровь, мешая видеть, — отбивал удары когтистых лап. Окровавленные кисти уже теряли чувствительность. Каждый удар отдавался болью. В бок упиралась рукоять шпаги. Был бы кортик, можно бы рискнуть, попытаться вытащить и всадить врагу в бок. В его руках один удар одушевленного оружия мог бы если не убить, то серьезно ранить ликантропа. А если бы изловчиться и ударить в печень…
Что толку! Промахнувшись, он лишь съездил противнику по уху, и тот в отместку так ударил его по голове, что Ариэл откинулся назад, открывая горло.
И в этот миг наверху стукнуло окно.
Ставни распахнулись, поток света озарил два силуэта под дождем.
— Убирайтесь вон! — послышался отчаянный женский крик. — Караул! Полиция!
— Агни…
— Ты? Убирайся! Видеть тебя не могу!
— Агни, — пользуясь мгновенным замешательством противника, Ариэл вскинул голову. — Агни, живо в дом!
— Пошел вон!
— Агни, скройся!
Ликантроп ударил опять. Ариэл успел поймать его запястье, выворачивая руку и, защищаясь от зубов, сам выбросил вторую руку, упираясь в ключицы. Силы были неравны, но он был обязан продержаться еще хотя бы несколько мгновений, чтобы дать женщине время понять, что ей грозит опасность.
- Предыдущая
- 38/95
- Следующая
