Одна на две жизни - Романова Галина Львовна - Страница 64
- Предыдущая
- 64/95
- Следующая
— Я уже ни в чем не уверен. Но если дело в душе… Марек ведь что-то говорил на эту тему.
— Да, и экспедицию к подземелью Духов он организовал и выбил средства на ее осуществление именно потому, что хотел отыскать строго определенный тип души. И надеялся, что там его и можно добыть.
Мастер Молос кивнул, припоминая:
— Но в его бумагах ничего подобного не было!
— А в бумагах ли?
Собеседники посмотрели друг на друга. Обоим в голову пришла одна и та же мысль.
— Этого не может быть! — произнес алфизик. — Я был должен догадаться… Когда она начала задавать вопросы…
— Думаете, его вдова что-то самостоятельно раскопала?
— Да! И я был так погружен в свои собственные мысли, что не догадался сразу…
— Мы должны с нею побеседовать, — принял решение собеседник мастера. — Я все беру на себя. Агния Боуди хотела увидеться с Филом Годвином? Она с ним увидится!
Повестку принесли на другой день поутру. Казенный курьер вручил изумленной Лимании конверт, скрепленный сургучной печатью, на которой был оттиснут герб, отказался от чаевых и убежал. Ариэл помрачнел, но вскрыл послание сразу, не колеблясь. Пробежал глазами бумагу, задержав взгляд на подписи.
— Что там? — поинтересовалась Агния, шагнув было к нему.
— Ничего особенного. — Он быстро сложил бумагу, сделал резкое движение, словно собирался порвать, но лишь смял.
— Что, опять государственные дела? — Молодая женщина изо всех сил старалась скрыть, как это ее задевает.
— Не то чтобы… но…
— Да мне все равно! Ты мне безразличен, и если тебе надо куда-то уйти — иди, никто не держит! Я только хотела поинтересоваться, как долго смогу быть свободной от твоего общества? Час? День? Или, может, судьба улыбнется и ты исчезнешь навсегда?
Ариэл внезапно с хрустом сжал письмо в кулаке, кроша печать на мелкие кусочки.
— Скажи, Агни, за что ты меня так ненавидишь?
— Ненавижу? А за что тебя любить? Что ты такого мне сделал? Ты сломал мою жизнь! Ты…
Не дав ей договорить, Ариэл метнулся и схватил женщину за плечи, встряхнув так, что она задохнулась.
— Сколько можно, Агни? — выдохнул он ей прямо в лицо. — Как долго ты будешь меня мучить? Когда тебе надоест надо мной издеваться? Я живой человек, а не бездушный механизм! У меня есть сердце, есть чувства. Почему ты думаешь только о себе и не желаешь хотя бы на миг подумать о других? Я люблю тебя, а ты так упорно меня не замечаешь…
— Я люблю Марека, — попыталась возразить она. Близость Ариэла нервировала. Она попятилась и совершенно неожиданно уперлась спиной в дверной косяк.
— Мар умер…
— Для меня он жив, несмотря ни на что!
— Замолчи!
Схватив ее за затылок и запустив пальцы в волосы, Ариэл притянул женщину к себе и поцеловал.
Твердые сухие губы легли на рот. Агния попыталась возмутиться, но сил не было. Она задыхалась в тесных мужских объятиях. Попыталась открыть рот — и тут же почувствовала, как чужой язык раздвигает губы. Это было… невероятно. Непривычно. Марек никогда не целовал ее так — страстно, горячо, жадно. От неожиданности она оцепенела, прислушиваясь к своим ощущениям — и Ариэл тут же прервал поцелуй. Отстранился, глядя сверху вниз. Он дышал так тяжело, словно только что вынырнул из воды. Облизнул губы — Агния почему-то не могла смотреть ему в глаза и опустила взгляд чуть ниже, именно на губы, которые только что ее целовали.
— Что, — голос у мужчины был хриплый, — неужели настолько противно?
«Нет!» — хотелось ответить Агнии, но она прикусила губу.
— Извини.
Ее, как неживую, отодвинули в сторону. Покачнувшись, она задела диван и почти упала на него. А Ариэл прошел мимо, подхватил с гвоздя свой плащ и вышел, хлопнув дверью.
Агния тихо дотронулась кончиками пальцев до губ, еще хранивших след от поцелуя. Настоящего, живого поцелуя, который, что ни говори, не шел ни в какое сравнение с холодными объятиями призрака.
Следователь-рогач по имени Холодный Туман тихо прикрыл дверь мертвецкой. Тела отменно сохранялись во льду, но запах все равно стоял такой, что для чувствительного носа рогача там просто невозможно было находиться. Это было одной из причин, по которой он не часто заходил сюда. Тем более что до недавнего времени ему и не поручалось сколько-нибудь сложных дел. Люди не доверяли нелюдям. Рогачи, сатирры, лепрехуны, ликантропы, даже тролли жили в человеческих городах уже много веков, а последние несколько десятилетий и вовсе стали считаться полноправными гражданами империи. Но до сих пор многие люди воспринимали нелюдей как говорящих животных и относились к ним соответственно, не удостаивая чести даже заикнуться о наличии у них умственных способностей. Собственно, Холодный Туман был едва ли не первым из своего племени, кому удалось получить квалифицированную работу — не грузчика, не ночного сторожа, не уборщика или ремонтника. Он работал сперва младшим помощником, специализируясь на конфликтах между людьми и нелюдями, и лишь недавно ему стали поручать расследование преступлений. Заявление, которое ему несколько дней назад принесла та человечка, положило начало практически первому для него делу на новом поприще, и Холодный Туман горел желанием узнать правду.
Не так давно из мертвецкой вынесли тело, вскрытие которого породило больше вопросов, чем ответов. Студент университета краснел и запинался, рассказывая о том, что удалось обнаружить. Сейчас рогач имел с ним повторную беседу — прямо над еще одним телом — и теперь напряженно раздумывал о том, что узнал. Это существенно меняло дело!
На пороге кабинета его ждал человек, которого он вызвал сегодня утром по повестке. Это было удивительно — человек проявил дисциплинированность, свойственную скорее нелюдям. Достойно уважения.
— Добрый день, — качнул рогами Холодный Туман.
— Добрый, — со странной интонацией ответил человек.
— Прошу проходить. — Следователь распахнул дверь, приглашая гостя войти.
Тот кивнул головой, первым переступая порог. Прямая спина, уверенные движения. Рогач не настолько хорошо знал людей, но догадывался, что этот мужчина либо не испытывает страха, либо умело его преодолевает. Пройдя следом, он указал на стул.
— Присядьте. Разговор предстоит долгий.
Гость повиновался. Устраиваясь на стуле, он невольно обернулся на дверь — следом за ними в кабинет вошли два констебля, замерли по обе стороны у стены, как часовые. Это было не слишком хорошим признаком, но, с другой стороны, его по-прежнему подозревают в убийстве и такая мера могла быть оправданна.
— Итак, господин Ариэл Боуди, — следователь стал раскладывать бумаги, — некоторое время назад вы были задержаны по подозрению в убийстве некоего Фила Годвина, сотрудника государственного музея. Основанием для задержания стало то, что в ране был найден военный кортик, принадлежавший вам и являвшийся именным личным оружием. Кортик был вами опознан.
— Да, — кивнул Ариэл, прямо глядя на следователя.
С точки зрения рогачей прямой взгляд не означал агрессии. Но если он чуть наклонит голову, словно собираясь бодаться, и взглянет исподлобья…
— Вас задержали на двое суток на предмет выяснения вашей причастности к этому делу, но были вынуждены отпустить в связи с тем, что за вас поручилась и внесла залог одна высокопоставленная особа, а именно ее светлость герцогиня Лариса Ольторн. Не подскажете — чисто из любопытства! — почему она это сделала?
— Я ей нравился, — улыбнулся Ариэл, принимая правила игры.
— Допустим… — Тон следователя опять стал серьезным. — Я не собираюсь докапываться до истинных причин и тем более искать связь между этими двумя фактами. Но в вашем деле появились новые обстоятельства. Мною был отправлен запрос в канцелярию двадцать шестого гвардейского полка, и не так давно получен ответ.
Казенная бумага с гербовой печатью лежала вверх тормашками, Ариэлу было трудно прочесть, что там написано, но он все равно кивнул.
— Командование дало вам весьма лестную характеристику. Честность, благородство, смелость, решительность, чувство долга… Образ идеального офицера! Конечно, были отмечены и недостатки: свободомыслие, трудности в общении с товарищами, неуживчивый характер, любовь к неоправданному риску, даже неповиновение приказам! Но при этом ни слова о жестокости по отношению к простым солдатам и тем более мирному населению.
- Предыдущая
- 64/95
- Следующая
