Истины бытия и познания - Хазиев Валерий Семенович - Страница 57

Проиллюстрируем более простым примером, который может послужить аналогией. Когда-то в силу природной необходимости мы хороним наших любимых дедушек и бабушек. Фюзисно (эмпирически, телесно) они из жизни ушли. Но они в настоящем метафизично еще живут в нашей памяти, в нашей душе. Мы можем драться на дуэли по поводу оскорбления их имени. Но они от этого телесно не воскреснут, хотя драка по их поводу. Они участники в таком виде того, что происходит в настоящем.

Так и с нациями и национально-культурными проблемами. Все то материальное и духовное богатство, накопленное народом, даже если он не успел пройти весь путь национального бытия, остается в каждом из нас как историческая память, как часть нашей индивидуальной души, нашего мировоззрения, нашего «Я». Поэтому оскорбления нации, которой уже вообще-то и нет как социальной реальности, воспринимается как личное оскорбление каждого представителя-потомка этой нации. Поэтому эти неосторожные или умышленные оскорбления и ущемления воспринимаются более болезненно и конфликтно. Задевая нацию как социальную общность можно рассчитывать на то, что часть представителей этой нации это не воспримут личностно. Когда же задевают историческую память, все, кто по воле случая родился и вырос в материальной и духовной культуре, созданной этой нацией, воспримут это как персональное оскорбление, ибо это задевает не «социальное тело» нации, а душу отдельного человека. Переход нации из социального «фюзиса» в социальный «метафюзис» сделал нацию духовной, субъективной реальностью, которая отличается от объективной реальности своей проницаемостью, способностью пронизывать все однородные (родственные) души. Наций — нет, но есть мы — люди, выросшие в определенной культуре, носители исторической памяти этой культуры в форме наших собственных душ, наших индивидуальных «Я». Национальные проблемы и конфликты теперь более болезненны, ибо речь идет о духовной (метафизической) боли, которая намного острее, чем боль телесная (фюзисная).

Решение национально-культурных проблем, если правильно понимать и ставить проблему, не в создании таких исторических общностей людей, которые отделены от других народов изолированной (охраняемой, обороняемой) государственной территорией, особой экономикой и изолированным рынком, никому непонятным (кроме «своих») языком и душой, не интересной и непонятной для других. Другими словами — не в реанимации нации как социальной реальности телесно, фюзисно, эмпирически. Что невозможно в силу однонаправленности исторического времени, которое не течет вспять даже по воле целых народов и великих людей. Закон бытия для всех людей и народов один и универсален. Судьбы — разные, но закон — один. Нравится или нет, но с этим невозможно не считаться. Всем не нравится стареть, но никому еще не удавалось повернуть временной (исторический) процесс назад.

Понимание нации на современном векторе истории человечества не как социальной телесной (эмпирической, фюзисной) реальности, а как духовной (метафюзисной, теоретической, сущностной) реальности, во-первых, во многом объясняет обостренную болезненность современных национальных проблем и конфликтов, во-вторых, требует совсем иной стратегии, методов и средств их решения. Если вывод изложить очень схематично, то речь должна идти не о реставрации отживших социальных институтов, что будет только во вред данному народу в стратегическом аспекте его истории, а речь должна идти о лечении душ людей и народов, обиженных и оскорбленных. И о недопущении таких оскорблений и обид.

Во многих работах евразийство понимается как некий синтез Востока и Запада в пространственном, временном (историческом), языковом, этическом, эстетическом, религиозном, бытовом и вообще культурном планах^{199}. Хотя теория евразийства сознательно создавалась, так сказать, «под Россию»^{200}, термин стал употребляться в самом широком смысле как обозначение для любого соприкосновения народов и государств европейского и азиатского континентов^{201}.

Когда речь идет о «южном евразийстве», вспоминают всю историю экспансий и агрессий европейских государств на азиатские (например, супердержаву Александра Македонского) или наоборот азиатских на европейские (арабский халифат). Римляне, византийцы, турки — все, так или иначе, приняли участие в попытках создания государств, включающих в себя народы, проживающие на двух соседних континентах.

«Северное евразийство», как правило, связывают с экспансией России на Юг (Кавказ) и Восток (Среднюю Азию).

Различные конвергенции и диффузии культур — явление планетарное и общеисторическое. Можно говорить и о «афроазиатстве» и «азиафриканстве», «азиамериканстве» и «евроамериканстве», «евроавстралийстве» и «азиавстралийстве». Исследования различного рода заимствований и ассимиляций в экономической, политической, правовой, религиозной, научной, художественной, языковой, архитектурной и других областях оказались не просто интересными и актуальными, но и методологически продуктивными^{202}.

Евразийская концепция возникла в начале XX века благодаря усилиям географа П. Н. Савицкого, философа Л. П. Карсавина, филолога и культуролога Н. С. Трубецкого, историка Г. В. Вернадского, музыковеда и искусствоведа П. П. Сувчинского, религиозных философов и публицистов Г. В. Флоровского, В. Н. Ильина, Б. Н. Ширяева, критиков и литературоведов А. В. Кожевникова, Д. П. Святополк-Мирского, правоведа Н. Н. Алексеева, востоковеда В. П. Никитина, писателя В. Н. Иванова, экономиста Я. Д. Садовского. Для них Россия и была неким самостоятельным континентом — Евразией, сочетающей в себе черты Восточной и Западной культур. Сегодня понятие «евразийство» трактуется намного шире исходного смысла. Произошло то, что активно обсуждается в постмодернистских сочинениях. Концепция приобрела собственную историю развития. Новое время по-своему интерпретирует прежние представления. «Евразийский проект» перестал быть лишь концепцией развития России. Эта категория высвечивает суть новой планетарной парадигмы бытия человечества.

Гипотеза, аргументации которой посвящена данная статья, состоит в следующем. Евразийство (и как теория, и как практика) есть единственная альтернатива угрожающе быстрыми темпами складывающейся ситуации нового противостояния глобалистов и антиглобалистов в масштабах всей планеты. Человечество не успело с облегчением вздохнуть после ужаса полувековой гонки вооружения между системами социализма и капитализма, как тут же на замену старого противоборства возникли контуры новых полюсов противостояния. Может показаться, что безумная жажда самоистребления человечества неустранима. Ни одно так другое: формы могут быть разные, но суть одна и та же — ситуация тлеющего конфликта, который в любой момент может стать последним конфликтом разумных существ на одной из планет Солнечной системы. На самой красивой планете. Оптимизм вселяет то, что действительность богаче любых жизненных схем (и теоретических, и практических), ибо реальное бытие всегда содержит в себе и альтернативу шабашу безумия стихийной политики государств и правительств. Сегодня на рубеже веков таким оптимистичным и гуманистическим выбором может стать именно евразийство.

Прежде чем перейти к выяснению гуманистической сущности евразийства как практики и теории, еще несколько слов о новом политическом монстре, тень которого наползает на человечество, т. е. о поляризации планеты на глобалистов и антиглобалистов. Необходимо уточнить, что термины «глобализм» и «антиглобализм» имеют две трактовки: политическую и философскую. В первом варианте речь идет о доминантной роли США и его союзников в мировой политике и противостоянии этим притязаниям со стороны государств, желающих осуществления мировой политики на равноправных началах, усматривая в действиях США «политику насилия и гегемонии». Во втором варианте речь идет о том, что на планете формируется новая общность — человечество, объединенная как позитивными процессами интернационализации экономики, правовых норм, эстетических ценностей, национальных кухонь, моды и т. д., так и отрицательными — возможностью термоядерной катастрофы и экологическими проблемами (разрушением и загрязнением лито-, гидро-, атмо-, фито-, зоо- и гомосфер). Глобализм в этой трактовке призывает осознать объективно сложившуюся ситуацию и найти пути развития, которые бы не завели человечество в трагический тупик небытия. Позиция антиглобалистов в этом контексте не только консервативная, но, пожалуй, даже реакционная, ибо требование возврата к национально обособленным (изолированным) формам присутствия народов на планете не только невозможна при современном уровне транспорта и средств информации, но и уводит народы от генеральной линии развития землян. Глобализация в этой трактовке вовсе не означает серой и монотонной однообразности всех народов в плане языковом и духовно-культурном. Единство многообразного, как известно нелинейному, диалектическому мышлению, более жизнеспособно, чем тотальное однообразное единство.