Закон притяжения - Гордеева Евгения Александровна - Страница 33

• Предыдущая
• 33/68
• Следующая

Бош, чем же ему мои ботинки не угодили? Слишком толстой подошвой или застежками-молниями?

— А брюки тоже снимать? — Ехидство было не только в моих словах, но во взгляде, которым я одарила монаха.

— Дочь дьявола, не хватало того, чтобы ты пыталась соблазнить братьев!

— Вот и я о том же! Все, не мешайте мне! — Я без посторонней помощи взошла на помост, позволила себя привязать, скрипнув зубами. — Обязательно делать женщине больно? — окрысилась на абсолютно лысого монаха, затягивающего толстые веревки на моем теле.

— За твои дела еще и не так надо! — не более дружелюбно ответил лысый. — Все бабское племя — зло!

— Видать, тебя не женщина родила, а злобная сука, раз ты такого мнения о нас! — не стала сдерживать закипающий во мне гнев. Сейчас это было очень кстати. Сегодня я поделюсь со своим собратом сильнейшими эмоциями.

— Мать не трогай, — прошипел монах, — а все остальные — шлюхи похотливые!

— То-то я гляжу, ты ВСЕХ проверил, на их подушках волосья свои поистерев! Тебе, поди, все братья завидуют… что бриться не надо!

Смиренный монах отвесил мне такую оплеуху, что я невольно вскрикнула, чувствуя, как из губы потекла кровь. Глаза сверкнули, демонстрируя ему мою магическую суть. Мужчина шарахнулся от меня, как заяц от гончей, на ходу шепча молитвы.

Молись, лысый, молись! Столбняк с поносом я тебе сегодня гарантирую! А там посмотрю, чего ты еще достоин, коли сподобился бить связанную женщину! Ой, какие мысли нехорошие в голову лезут! Отставить думать о постороннем! Сейчас важно войти в транс до того момента, когда пламя охватит весь хворост.

Я сосредоточилась на пламени свечи, которая стояла у моих ног, и обратилась к стихии с мантрой.

Мы с тобой одной крови…

Далекие тамтамы застучали в моей голове, отбивая ритм древнего танца. Монахи, сами того не понимая, стали вплетать свой псалом в мой воображаемый барабанный бой. Я погнала кровь по венам, насколько это позволяли веревки, стягивавшие мое тело.

Между нами нет различий…

Запылали факелы. Недрогнувшие руки поднесли их к сухому хворосту, который жадно подхватил пламя, перекидывая его все ближе ко мне.

Барабаны стучали все громче, заполняя мой разум нужным ритмом. Тело, повинуясь внутренней музыке, стало извиваться, невзирая на путы. Кровь, почувствовавшая близость стихии, забурлила в предвкушении соединения.

Искра к искре…

Пламя взвилось вокруг меня, принимая мантру, и словно откатилось назад, не смея губить свою сестру.

Не бойся, братец! Иди ко мне! Я умею принимать твой жар, я знаю, что надо делать…

Огненные языки облизали мои босые ноги, не тронув ткань брюк. Пламя словно замерло вокруг меня, горя ровным бездымным костром.

Между нами нет различий…

Иди ко мне! Я отдаю тебе жертву! Сегодня это мои эмоции.

Это моя злость на несправедливость этого мира, где пытают и жгут людей. Где дети голодают, а здоровые, полные сил мужики живут за каменными стенами, предаваясь чревоугодию. Где воры и разбойники могут опорочить честных людей.

Это мой гнев на людей, которые сделали этот мир таким! Они сами судят и обвиняют себе подобных, повергая их на муки. Они так боятся своего мира, что готовы принести в жертву кого угодно, только бы их не постигла участь сгореть на костре. Они культивируют свой страх. Он нужен им как воздух.

Это моя ярость! Это моя боль! Это моя тоска!

Питайся ими, сжигай их своим поистине очистительным огнем!

Пламя вспыхнуло столбом, выжигая все негативные чувства, которые я ему так щедро подбрасывала.

Молодец, братец! Выполни еще одну мою просьбу, сожги веревки, которые держат меня на этом помосте, и потом мы с тобой повеселимся вволю. И руки мои уже чешутся от скопившейся в них энергии, которая сродни тебе. Жги, братец!

Я знала, что на лице моем сейчас играет ехидная усмешка. Я видела, как искажается ужасом физиономия святого отца Фабиано, ибо на его глазах ведьма не сгорает в огне, оглашая небо предсмертными воплями, а радостно потирает освобожденные от пут руки и медленно начинает спускаться по горящим доскам помоста, направляясь прямо к нему. А за моей спиной, словно огненные крылья, полыхало пламя.

Трепещи, монах! Ты ведь хотел увидеть аутодафе настоящей ведьмы?! Ради этого ты обрек на смерть не одну женщину! Что же сейчас ты так побледнел, когда мечты твои сбылись? Смотри, КАК горит та, которая действительно обладает силой!

Искра к искре! Скажи, братец, чего бы ты сегодня хотел на десерт? Как ты относишься к этим черным балахонам? Они тебе неприятны? Согласна, малоаппетитное зрелище, да и вонь от них соответствующая. А как насчет волос? Вон как они стараются, выбривая свои макушки. Не хочешь им помочь и облегчить жизнь? Нет? Ну, тогда позволь я сама тут разберусь!

— Тебе нравится, СВЯТОЙ отец, как огонь очищает мою грешную душу? — Я подошла к толстяку, замершему столбом и лишь словно защищаясь протянувшему в мою сторону небольшой крест.

Я присмотрелась и увидела на этом кресте изображенное тело распятого человека с печальным одухотворенным лицом.

— Изыди! — вопил Фабиано, тыча в меня крестом. — Мой Бог сильнее тебя!

— А я с богами не спорю, монах! Ни с твоими, ни со своими! Только при чем тут ты? Не примазывайся к этому святому человеку! Он ради вас вынес муки, а ты продолжаешь дело его палачей!

— Не смей говорить о Боге! — снова пускал пену толстяк. — Изыди, дьяволица!

В трансе все чувства обостряются. Я поняла за доли секунды до того, как полетят стрелы, что в спину мне целятся из арбалетов. Огненные стрелы сорвались одновременно с арбалетными, испепеляя их в полете. Не дожидаясь следующих выстрелов, я направила плазменные струи на оружие в руках воинственных монахов. Полыхающие арбалеты дружно ударились о брусчатку.

— Я так не договаривалась! — рявкнула на мужчин, окруживших меня с мечами наголо.

Пламенные крылья плавно перетекли на мои руки, и в них появилось по огненной плети. Я оглядела соперников, выбирая себе первую жертву. Ну конечно! Лысый монах был вне конкуренции! У меня еще не прошел соленый вкус крови на разбитых губах.

Его я хлестнула так, чтобы огненная плеть оставила след на щеке. Вторая оплела короткий меч, раскаляя его докрасна. Лысый монах не выдержал двойного натиска и с шипением отбросил оружие подальше от себя. Я послала ему «дружеский» оскал и обернулась к следующему смельчаку. Как ни странно, таких больше не нашлось. После первой неудачной попытки достать меня мечом остальные монахи отступили на безопасное расстояние и видимой агрессии не проявляли.

Я снова обернулась к Фабиано:

— Ну что, святой отец, я прошла очищение огнем? Или вам еще какие чудеса продемонстрировать?

Крест снова оказался между нами. По какому-то наитию я пустила в него небольшую огненную струю. Жар выжег многолетние наслоения грязи на нем, явив миру обновленный светло-серебристый цвет. Толстяк выронил его, не выдержав температуры нагревшегося металла. Я подняла крест, любуясь на прекрасное творение неизвестного ремесленника.

Они даже ЕГО умудрились заляпать своими грязными ручищами. Кому же отдать обновленный крест? Не этому же… кровопийце в самом деле!

Последние искры бушевавшего во мне огня улетели в небо. Только на помосте еще догорали остатки хвороста.

Спасибо, братец! До встречи…

Я выбрала совсем молодого монаха, который выглядел не испуганным, а восхищенным. Его реакция на происходящее меня несказанно порадовала. Значит, мир этот не совсем потерян, раз живут в нем люди, способные мыслить и оценивать ситуацию самостоятельно.

— Возьми, теперь он твой, — подала ему на раскрытой ладони крест.

Парень протянул руку, не решаясь взять его. Фабиано зашипел, но промолчал. Я сунула монашку крест и собиралась уже распрощаться с этой горячей компанией, когда крепостные ворота распахнулись, и в них на полном скаку влетели два всадника.

— Какого дьявола, Фабиано, вы сжигаете ведьму без моего решения?! — гаркнул командным голосом первый, осаживая коня прямо перед замершим толстяком.

• Предыдущая
• 33/68
• Следующая