Новейшая оптография и призрак Ухокусай - Мерцалов Игорь - Страница 68

— Вам о нем что-нибудь известно?

— Никогда не бывал.

— Естественно, — усмехнулся Франтуан. — Я и не спрашиваю, бывали или нет. Но слышать-то слышали, какая публика там собирается?

— Говорят, все больше студенты.

— Не просто студенты, а наиболее беспокойные их них. И остальные посетители не слишком приятные разумные. Нет, никакого криминала, скорее игра в криминал. Обыватели с не самой лучшей судьбой, которым охота выплеснуть накопившуюся желчь. Идеальная закваска для моего плана.

Франтуан глянул в окошко, не забывая краем глаза следить за собеседником, но тот и впрямь оставил глупые попытки добиться чего-то силой. Кабриолет уже свернул в малопрестижный район на окраине Спросонска. Справа темнели громады торговых складов, слева ютились потемневшие от времени дома. Впереди виднелась магически подсвеченная вывеска с изображением экзотического животного, которое танцевало на задних ногах и наигрывало себе на флейте.

Франтуан приоткрыл переднее окошко, и по его указанию гном, не доезжая до кабака, остановился в полутемной подворотне.

— Слушайте внимательно, сударь. В «Слоне и флейте» меня знают. Сейчас я войду туда и заведу тщательно продуманный разговор. За двадцать минут — ну, может, за двадцать пять — я так взвинчу народ, что половина ломанется к ателье Сударого. Причем когда их будут допрашивать, каждый присягнет, что я не только не подталкивал к погрому, но фактически отговаривал, громко осуждая эту идею. Как видите, основную часть я прекрасно делаю без вас. Вот только разгоряченные завсегдатаи «Слона и флейты» не способны выполнить тонкую работу. Тут-то и нужны трое-четверо разумных совсем из другого теста — я говорю о ваших парнях. Они должны стать искрой, попавшей на порох. Первый выкрик, первый камень в окно — это они. А потом, когда завертится, обязательно нужно, чтобы они проникли в дом — всего на несколько секунд, это важно, Незагрош Удавьевич, всего на несколько секунд, чтобы, пользуясь суматохой, ранить Сударого. Не говорю «убить»; хотя это было бы идеальным вариантом, понимаю, на убийство ваши парни вряд ли пойдут. Но рана обязательно должна быть. Чем тяжелее, тем лучше.

— Зачем вам все это нужно?

— Я не обязан отчитываться. Раз делаю, значит, нужно. Итак, вы все хорошо поняли? Ваши парни должны быть на месте ровно через полчаса, твердо зная, что, как только появятся разумные, кричащие, будто оптографист прячет у себя Ухогрыза, им нужно спровоцировать народ на погром, а потом убить или ранить Сударого. Если Сударый будет убит, я верну вам не только письма, но даже часть денег, чтобы выплатили убийцам премию. Ну а если парни обманут мои ожидания, уже завтра прелестная Запятунья получит полное собрание ваших любовных сочинений.

— Вы ручаетесь, что после всего вернете мне письма?

— Клянусь, — без запинки молвил Франтуан.

— Хорошо. Я все сделаю.

— Отлично. Итак, через полчаса ваши парни поджидают народ у дома Сударого. Лично вы через тридцать пять минут ждете меня возле «Слона и флейты», и мы едем в «Рассвет» ужинать. Через сорок пять минут мы уже сидим за столиком и наслаждаемся фирменным блюдом.

— Это обязательно?

— Вроде решили уже: вы делаете то, что я говорю, и не тратите время на лишние вопросы. Но, так и быть, скажу: да, обязательно. Это наше алиби на всякий случай. Кстати, я знаю, у вас там кое с кем из управляющих особо близкое знакомство, так если возникнет нужда, пускай этот разумный покажет, будто мы приехали в ресторан минут на пятнадцать раньше, чем на самом деле. Итак, мы все уяснили?

Дождавшись утвердительного ответа, Франтуан повернул ручку дверцы и вышел из кабриолета. Застегиваясь, улыбнулся заиндевевшей на передке сильфиде, которая поспешила вернуться в теплое нутро джинномобиля. Этот балбес Незагрош еще спрашивает, откуда умные разумные узнают тайны некоторых семейств…

Все шло по плану. Речь в «Слоне и флейте» удалась на славу. С лихвой уложившись ровно в двадцать минут, Франтуан вдребезги разнес перед слушателями невероятные сплетни, будто оптограф Сударый прячет у себя зловещего Уходера (в кабачке прижилось именно такое прозвище неведомого монстра), выпуская его ночами на охоту, и так взвинтил слушателей, что они посрывались с мест не хуже лошадей на скачках, когда звучит сигнал.

Молчунов явился вовремя и не огорошил неприятными известиями вроде «все пропало, план провалился»; и в «Рассвете» они оказались в точности по расписанию. Однако, попивая вино в ожидании заказанного поросенка и поглядывая на часы, Франтуан чувствовал некое беспокойство. Словно что-то не так…

Незагрош Удавьевич выглядел, напротив, неожиданно удовлетворенным. Это насторожило молодого де Косье, и он счел нелишним уточнить:

— Ваши… те, о ком мы говорили, все сделают в точности?

— Конечно! — бодро заверил Молчунов.

Наивный человек все тешился надеждами, будто его внутренний мир закрыт от окружающих. Франтуан «доил» Молчунова осторожно, не перегибая палку, и виделись они нечасто, однако, почитав любовную переписку рукомоевского зятя и понаблюдав за ним в жизни, де Косье изучил его, по собственному выражению, au plus profond de I̓âme.[9]

— В полном соответствии с моими инструкциями?

— У вас какие-то сомнения? — попытался Молчунов изобразить возмущение.

— Да, и немалые, судя по тому, как у вас краснеют мочки ушей.

— Да как вы смеете…

— Успокойте меня и скажите, что я ошибаюсь и парни не попытаются похитить у Сударого компрометирующую вас пластину, — с улыбкой, как бы обещая обернуть все шуткой, но весьма настойчиво попросил Франтуан. — Скажите это, глядя мне в глаза, и я вздохну с облегчением.

Однако Молчунов просьбу не выполнил, наоборот, глаза отвел и этим выдал себя с головой. Франтуан тяжело вздохнул.

— Вы не так поняли, мсье, они сделают это лишь в том случае, если пластина окажется буквально под рукой! — поспешил заверить Незагрош Удавьевич. — Согласитесь, в принципе такую возможность исключать нельзя, а стало быть, глупо не воспользоваться случаем…

— Да-да, конечно. — Вообще-то, у Франтуана была наготове фраза совсем иного характера, но он вовремя себя осадил: теперь уж поздно спорить и браниться.

Лишь бы только эти Незагрошевы дурни не попались! Собственно, с чего бы им попасться? Они ведь не сопляки какие-нибудь, а профессионалы своего темного дела. Во всяком случае, об этом свидетельствовали не только россказни Незагроша, но и аккуратно наведенные кое-где справки. Вовсе не с чего им попадаться…

Если, конечно, они получили правильные распоряжения.

Намного легче было бы потребовать встречи с их предводителем и лично втолковать, что делать. Но, во-первых, не было времени, а во-вторых, Франтуан де Косье свято держался правила не заводить опасных знакомств.

— Помни, Франтуан, — толковал ему однажды в другом, далеком от Спросонска городе некий прекраснейший разумный, — помни всегда, что для нас подобные связи недопустимы, ибо мы не преступники, мы — торговцы информацией. И не должны давать ни одной зацепки для крючка закона! А потому ни под каким видом не заводи знакомств с криминальными элементами.

Франтуан слушал своего старшего друга, затаив дыхание, однако предпочитал все переспрашивать и уточнять. Уточнил и в тот раз: «Ни под каким видом?» — на что получил ценное замечание: «Ну, кроме двух случаев. Либо светит куш, сорвав который рассчитываешь провести остаток дней в блаженном ничегонеделании, либо на кону твоя жизнь».

Нынче, понятное дело, ни то ни другое. Отец выплатил Франтуану приличную сумму, но отнюдь не такую, с которой молодой де Косье мог бы предаться блаженному ничегонеделанию, да еще на столь длительный срок, какой себе отмерял. Однако испытывал сожаление, что Незагрошевы «парни» не подчиняются ему лично.

«Ладно, хватит, — строго сказал он себе, — они не попадутся». Всего-то и нужно, что устроить шум, вломиться в дом, произвести некоторые разрушения и уйти, оставив загодя приготовленные записки про укрывательство Ухогрыза. Чего мог потребовать Молчунов? Убийства Сударого? Да, в общем, невелика беда, по крайней мере, будучи мертвым, конкурент отца уже не сможет отрицать никаких обвинений, а Ухогрыза в его доме полиция обязательно найдет.