И осталась только надежда… - Бульба Наталья Владимировна - Страница 4

Я же замер, внезапно осознавая, что все, что я делаю сейчас, так похоже на то, что делал отец. Но эта мысль мелькнула и померкла. Я ничего не имел против присутствия рядом Туорана. Более того, ценил сделанное им для меня. И даже был готов разделить с ним будущее, к которому стремился.

Но лишь в том случае, если на пути, по которому я шел, он не станет путаться у меня под ногами, создавая проблемы.

– Ты, – небрежно бросил я, с удовольствием наблюдая, как мгновенная растерянность на его лице сменяется бесстрастностью. В нем текла моя кровь, и я не мог не радоваться, видя, что он достоин быть моим преемником. Будет достоин, поправил я сам себя, если и дальше продолжит оправдывать мои надежды. – Я хочу, чтобы ты добился ее благосклонности и желания присоединиться к нам.

Спорить со мной он не стал и даже не кивнул.

– А девочка?

– Ею займется Сэнши. Я запретил ему прикасаться к ней, но, думаю, этого и не потребуется. Она еще ребенок.

И вновь он никак не отреагировал на мои слова. Ни согласия с тем, что это правильно, ни возражений.

Я тщательно выбирал его мать, и не только по генетическим параметрам, благо доступ ко всей базе даймонов у меня был. Мне нужна была женщина, в роду которой имя Вилдора вызывало бы глухую ненависть.

Отец сумел доказать свое право на звание ялтара, ему удалось удержать власть даже тогда, когда его имя связали с поражением на Лилее. Но многие из тех, кто чтил древние законы Дарианы, были против того, чтобы именно он, убивший своего родителя, возглавлял совет.

Мой визит к одному из таких талтаров закончился данным ему обещанием изменить судьбу нашего мира в обмен на его дочь, которая разделит со мной ложе. Родившийся мальчик воспитывался в роду матери, успешно сдал экзамен на зрелость, получил набиру. Мне удалось подтолкнуть его в нужном направлении и освободить для него место в службе, которую я возглавлял.

Смерть его деда, которую я устроил, предполагая, что очень скоро от меня потребуют исполнения обещанного, позволила наделить сына титулом алтара. А гибель матери, знавшей о великой цели, ради которой она отдалась мне, сделала его единственным представителем своего рода и открыла дорогу в совет, куда он должен был попасть только после того, как ему исполнится тысяча лет.

Вот тогда я и пришел к нему, познавшему одиночество, которое для нас, даймонов, сродни самому жестокому наказанию. Одиночество оттого, что ты остался единственным из своего рода.

– Если у тебя все, я могу идти?

Он выглядел спокойным. Но некоторая отстраненность во взгляде, когда он смотрел на меня, выдавала его. Он был не столь бесстрастен, как хотел казаться. Но это простительно, в его годы он далек от возраста истинного возмужания. И если он не поставит мой план под угрозу…

– Ты торопишься? – Я сделал вид, что огорчен.

Его ответная улыбка была озорной, а брошенная им фраза заставила задуматься, настолько ли верно мое мнение о собственном сыне.

– Нет. Но не исключаю, что, задержавшись, получу еще одно самоубийственное задание. Так что я лучше пойду.

Смешком дав понять, что по достоинству оценил его способность не терять присутствия духа, взглядом указал на дверь. И только дождавшись, когда створка вновь вернется на свое место, скрыв его от меня, нахмурился.

Ошибиться сейчас, когда счет шел на дни, было непозволительной роскошью.

Вот только память, не желая подчиняться требованиям рассудка, тянула в прошлое. То короткое прошлое, которое было у нас с Туораном. В тот первый наш разговор отца и сына, во время которого меня и настигло осознание, что стоящий передо мной кондер – моя родная кровь.

Мне не пришлось искать повод вызвать его на прайм-базу внутреннего круга. Порученное ему задание – арест Закираля – он провел блестяще. Сыгранная им роль недалекого, неуравновешенного, но амбициозного служаки была великолепна. И в нее поверил не только мой брат, но и отец, даже не потребовавший расправы над несчастным воином, который посмел поставить под угрозу жизнь его любимца.

Да и та жрица, так желавшая заполучить моего братца в мужья, была его идеей. Все должно было свершиться чужими руками.

Туоран стоял передо мной, являя собой идеальный образец дарианского воина. Бесстрастная пустота в глазах, идеальная выправка, приветствие, исполненное с такой четкостью и изяществом, что я невольно сглотнул, вспоминая себя самого в то время, когда еще находился во власти иллюзии, созданной нашим воинским кодексом.

Мгновение растерянности, неверия, когда я вышел из-за стола и с равнодушием, словно это не имело никакого значения ни для него, ни для меня, произнес: «Я – твой отец».

Короткий миг тишины, затем его затянутая в черную перчатку рука тянется к застежке лицевого платка, отбрасывает плотную ткань. Его открытое лицо спокойно, но взгляд скользит в сторону, не желая встречаться с моим.

И короткий ответ:

– Это честь для меня.

Его внутреннее состояние не было для меня секретом. Хаос щедро поделился с ним силой, но кровное родство открыло мне доступ за его щиты. Я не был уверен, что сумел определить каждое чувство из тех, что свились клубком в его душе, но для меня это было и неважно. Самое главное – испытанное им облегчение, что у него снова есть старший родич.

Та наша встреча затянулась. Чтобы не вызвать подозрение столь длительным общением, я приказал ему сопровождать меня. Идея провести внеплановую проверку портальных залов возникла неожиданно вместе с пониманием, что мальчика в таком состоянии оставлять одного не стоит. Выдержка – выдержкой, но не каждый день находится отец, к тому же принадлежащий к правящему роду.

Со второй нашей встречей я решил не затягивать. Работа на Земле шла полным ходом, а мне все труднее становилось покидать Дариану, чтобы контролировать ее. Да и Туоран не просто должен был признать во мне отца, я добивался его искреннего желания помочь. А произойти это могло только в одном случае – если он разделит со мной ненависть к Вилдору.

Его аналитические способности оказались столь впечатляющими, что перевод ко мне поближе не вызвал ни малейшего удивления. Если только зависть – ведь он слишком молод. Но и это было мне на руку, сын должен был осознать во мне опору, идеал, которому хотелось бы подражать.

А потом он посетил базу на Земле, и я увидел восторг в его глазах. Он еще не знал своего будущего, но прикосновение к тайне, принадлежавшей теперь и ему, окончательно привязало сына ко мне.

Ментальный зов от Сэнши разорвал цепочку воспоминаний, возвращая меня к действительности.

Я еще раз окинул взглядом свой кабинет и, замкнув основной контур защиты на себя, вышел в коридор. Портальная площадка вспыхнула серым, когда я задал точку выхода. В очередной раз отметил тот факт, что земляне так и не привыкли пользоваться нашей системой транспортировки, предпочитая для передвижения лифты и небольшие, но весьма быстрые двухместные машинки.

Они испытывали какой-то иррациональный страх, который мне сложно было понять. Большинство из тех, кто сейчас находился на базе, служили мне далеко не первый год и к проявлениям магии давно привыкли. Но переходы вызывали практически у всех панический ужас.

Сэнши ожидал меня в тренировочном зале. Как обычно, залитый чужой кровью и довольный. Созданные Виктором существа так же, как и даймоны, наслаждались возможностью сразиться с равными себе по силе, а высшей доблестью считали победу. И так же, как и мы, подчинялись лишь тому, кто доказал свое право на власть.

– Двое.

Я пожал плечами, давая ему понять, что количество меня не интересует. Каждый из тех сорока, выдержавших курс обучения, был способен справиться и с берсерком. И их уже было больше, чем необходимо, чтобы защитить храм маров, когда наступит время его появления. А с охраной базы вполне справлялись и люди. И меня нисколько не беспокоило то, что всем им предстояло закончить здесь свой жизненный путь.

В моем мире они послужат лишь генетическим материалом, который позволит возродиться нашей расе.