Птенцы Виндерхейма - Лис Алина - Страница 20

На земле – пресно. Я рожден на земле, но я рожден для неба. Я хочу еще раз потягаться с богами небес, я хочу еще раз рвануться к Обители Бога-Солнца, я хочу…

Я должен выиграть турнир. Пишу эти строки, зная, что обманываю сам себя. Я уже не выиграю его. Буду честен. Пускай я весь день готов ругать наставников последними словами (и ругал, как же без этого!), но виноват я сам. Это моя вина, что у меня, оказывается, есть навыки воспитателя. Об этом я узнал рано утром. А к моменту прибытия «птенчиков» об этом знали уже все. Все – это мой курс. Козлы. Хоть бы кто пожалел. Скалили зубы и ехидничали, что, мол, Тор, который терпеть наставников не может, сам наставником станет. Чтоб их всех! И сокурсников моих, и наставников, которых я действительно терпеть не могу. Но терплю. Так терплю, что мне медаль дать надо!

– При поступлении и во время обучения ты проявил неплохие лидерские навыки, при этом как раз в нужном нам ключе – педагогические. Ближайшие три года ты будешь вожатым команды.

Когда наставник Рунгард сказал это, я еще подумал, что продолжаю спать и видеть кошмар. Но когда мне вручили значок вожатого и пальцы ощутили холодный металл, я отчетливо понял, что не сплю и это кошмар наяву. Во сне я бы обратил йотунов значок в прах огненным плевком. А следом – и наставника Рунгарда. В прах. Обратил бы.

Во сне я частенько такое проделываю.

А в реальности что-то не получается…

Теперь из экипажа Брунхильды выведут твейра и фрира. Оставят только эйна, меня. Лишат нашу Брунхильдочку лучшего на курсе спеца по защитным полям и второго (после меня, правда) оружейника! А взамен – неопытных детишек, сопливую ребятню, малолетних балбесов, которым до идеальной синергии с «валькирией» еще года четыре учиться. Это если они еще останутся в академии к тому времени.

Так что прощай, турнир, прощайте, небеса, где я мог стать богом. Прощай, моя мечта… (Неразборчиво. Зачеркнуто.)

Днем мы ходили смотреть на «птенцов». Неужто и мы выглядели такими… наивными? Неужто были настолько восхищены академией, что за деревьями не видели леса? За волнами – моря. За каплями – дождя. За… (Зачеркнуто. На полях приписка: «Кончай придуриваться, Тор. Скальдом тебе не быть!»)

– Кому-то из них ты скоро станешь роднее матери, – скаля зубы, сказал прыщавый Торвар.

Мне захотелось вырвать все его зубы и сделать из них ожерелье. Я ограничился коротким замечанием по поводу прыщей Торвара. Он ужасно из-за них мучается. Теперь до конца дня будет ходить и страдать, ха! Пусть знает, как задирать меня!

– Как бы ты к этому ни относился, ничего с этим не поделаешь, – пряча улыбку, возникшую при виде обиженных гримас Торвара, сказала Рангфрид. – Считай это не тяжкой ношей, а почетной обязанностью. Ведь из всех нас выбрали только тебя.

– Угу, – только и промычал я в ответ.

Рангфрид мне нравится. А особенно – ее длинные золотистые волосы, которые она заплетает в толстую косу. Великий Бог-Солнце, как же мне нравятся ее волосы! Я готов отдать многое, лишь бы… (Тщательно заштриховано. На полях приписка: «Держи себя в руках!»)

– Ну и что теперь, Тор? – спросил Хрут, с виду сонливый и готовый захрапеть на ближайшем удобном пригорке. В первый и второй годы этот его вид постоянно вводил в обман противников Хрута. Мало кто в нашей академии имеет такие успехи в безоружном бою и фехтовании, как он. Наставница Нода не раз ставила его в пример даже ниронцам со старших курсов. И эти ниронцы так обиделись на Хрута, что решили устроить ему темную. Наша Хальберушка, медик наш ненаглядный, хоть и злюка, потом неделю их в лазарете держала. Идиоты. Кейко же не зря Хрута им в пример ставила!

Как хорошо, что его определили ко мне твейром. Такого чуткого к силовым полям пилота попробуй еще найди в нашем наборе! Да и в других наборах отыскать подобного Хруту будет трудно. А вот сделали бы Хрута эйном – быть мне его твейром или фриром. И ничего бы я с этим не смог поделать.

Не темную же ему устраивать!

– Ты так надеялся на Великий турнир. – Хрут лениво смотрит на драку, которую затеяли «птенчики». – И что теперь, откажешься участвовать?

– А с кем ему участвовать? – Вандис, моя великолепная оружейница, презрительно фыркнула. А презрительно фыркать – это у нее от Всеотца. Даже Великий конунг, да хранят его боги неба, не сумел бы вложить в свое фырканье столько спеси и презрения к мелким людишкам, мельтешащим вокруг. – Мы теперь сами по себе, а он будет этих воспитывать.

Столько недовольства было в ее словах, что «этих», которые попадут под мое «вожатство», мне даже стало жалко. Вандис такая, что еще поймает их и выпорет, хорошенько так выпорет – собственноручно стащенной у наставника Ингиреда плеткой-семихвосткой.

Я ее боюсь, да. Есть в ней что-то схожее с морем Мрака – таинственное, мрачное и разрушительное. Когда мы мчим нашу Брунхильдочку по полям небесных богов, Вандис полностью послушна и иногда даже предугадывает мои команды. В небе я ее обожаю. На земле – боюсь.

– Без Великого турнира у тебя мало шансов получить… ну, ты знаешь…

Вандис, мое грозное великолепие, которое делает Брунхильду непобедимой в поединках один на один и даже один против двух, конечно, я знаю. И ты знаешь, и Хрут знает. Знаете, чего я хочу больше всего на свете.

Как же я ненавижу академию!

Как же я не могу без академии!

Только она может сделать меня богом в небесах, и она же может превратить меня в червяка под лязгающей «подошвой» турса.

Судя по всему, последнее как раз и пытаются сделать. Иначе как понять назначение меня вожатым, если все наставники, а может быть, и сам Вебьёрн Ольфссон, в общем, все, кто тут руководит, знают, для чего я собирался участвовать в Великом турнире.

Козлы. Все. Абсолютно все. Кроме разве что Рангфрид. Она – хорошая.

(Торопливая приписка на полях: «Хрут, Вандис, если вы это когда-нибудь найдете и прочитаете – вы не козлы! Вы тоже хорошие!»)

Хрут и Скегги ни с того ни с сего затеяли перекидываться мячиками. Есть такая забава у твейров – бросать друг в друга маленькие мячи, старательно вырабатывая ритм бросков, а потом резко его меняя и начиная рваные подачи. Но зачем они принялись этим заниматься прямо в тот момент – ума не приложу.

Пока мы все молча созерцали игру Хрута и Скегги (и Скегги, на удивление всем, явно выигрывал!), драка «птенчиков» закончилась. Вмешался наставник Ингиред. У, я его…

(Тщательно замазано.)

В общем, козел он. Предводитель всех козлов.

«Птенцов» увели на церемонию Посвящения, а мы, «ястребы», неторопливо потащились обратно в жилой корпус. Новый набор впечатления не производил. В целом, как заметил Торвар, ни одной симпатичной девчонки. На что Линэд заметила, что даже будь там симпатичные девчонки, Торвар с его прыщами им и к йотуну не сдался. Торвар помрачнел пуще прежнего, а Скегги добил его вопросом:

– Ты чего на малолеток засматриваешься, Тори?

В общем, остаток пути мы провели, подробно обсуждая вкусы и пристрастия Торвара.

Зря мы так. Он среди нас лучший в технике. Подкрутит гайку где не надо – и развалятся наши «валькирушки» прямо в воздухе. В самый неподходящий момент.

В целом вот так прошел сегодняшний день. Никак. И день дурацкий, и «птенцы» дурацкие, и вообще. Разве что Сигрид порадовала, устроив очередной спектакль со стрижкой первокурсниц. Нашим девочкам повезло, им ротной досталась Хельда, а не эта меченая бестия.

Но все равно скучно.

На сегодня хватит. Пора спать.

(Мелкая приписка на полях: «Все-таки мне стало немного жаль этих ребятишек. Они прибыли стать пилотами «валькирий» и совершенно не подозревают, что их ждет. Начинаю уже с завтрашнего утра, м-да…»)

Он проснулся от того, что кто-то стоял рядом с кроватью. Едва сдержавшись, чтобы не вскочить и начать защищаться всем, что окажется под рукой (а вдруг это Свальд?), Хельг переборол себя и чуть приоткрыл глаза. Серость раннего утра ползала по комнате, окрашивая все вещи в единообразный цвет. Катайр (именно он стоял возле Хельга) напряженно вглядывался в окно.