Крылатый - Тьма Анна - Страница 18
- Предыдущая
- 18/76
- Следующая
Что ответил Ван, я не услышал. Голова закружилась, и веки сами собой сомкнулись. Рысь все-таки попыталась остановить уходящую толчками из ран кровь.
— Не надо, — сказал я. — Больно, Киса.
Она подняла голову, и на ее заплаканном лице отразилась надежда. Я проследил за ее взглядом и начал медленно вставать на ноги, преодолевая бессилие. Вдоль дороги, стремительно снижаясь, стоя на доске для воздушного серфинга, которые использовались только представителями этой расы, на пределе скорости летел… золотоволосый эльф. Вот только одет он был странно — во все черное, что среди эльфов считалось открытым вызовом своим собратьям. Его черты лица и телосложение указывали на явную принадлежность к княжескому роду. Столь совершенны телесно могут быть только родичи пресветлого князя.
Эльф резко затормозил возле меня, убрал свой лейтэр (он же воздушная доска для серфинга) в личное пространство и сказал:
— Живой, слава Небу…
Этот голос был мне знаком до безумия, до боли, отдавшейся дрожью.
— Ван… ха-ха… я не думал, что ты успеешь… но ждал…
Ноги перестали держать, однако эльф не позволил мне упасть. Капитану наконец-то удалось завести машину. Выскочив наружу, он несколько мгновений смотрел на светлого, придержавшего темного, дабы тот не упал, потом открыл заднюю дверцу и помог Вану, тащившему меня, забраться.
— В больницу? — спросил капитан.
— К нему домой, — отрицательно мотнул золотоволосой головой остроухий эльф. — И побыстрее. Малыш, ты сейчас где живешь?
Гад остроухий! Я не малыш! Но, отказавшись от идеи огласить пространство воплями возмущения, я назвал адрес, и машина сорвалась с места. А побратим самым наглым образом оккупировал мой сотовый.
— Шон? Это Ван. Твой брат умирает у меня на руках, мы везем его домой, так что будь на месте. Без твоей помощи мне не справиться, он отравлен. И родителям позвони. Да быстрее ты, твою мать!
Пока машина мчалась по городу на бешеной скорости, Ван что-то делал с моими ранами, окончательно разодрав и без того порядком испорченную мою любимую черную рубашку. Оглушающая, сводящая с ума боль то отступала, то снова накатывала волнами, и тогда эльф негромко уговаривал меня еще немного потерпеть.
— Ван… послушай… а я знал… — вымученно улыбнулся я, понимая, что действительно знал о том, что Апокалипсис эльф, только упорно отказывался верить в очевидное.
Проведя ладонью по лбу, я сделал видимым тонкий черный венец.
— И я знал, — печально улыбнулся светлый. — Ты, главное, держись, брат.
Очередной приступ дикой боли едва не вывернул мои нервы наизнанку. Не сдержавшись, я глухо завыл. Когда в глазах прояснилось, я осознал, что Ван уже тащит мое полуобморочное высочество к дому, и почти бегом, я даже вроде как шагаю, рефлекторно переставляя ноги, которые не слушаются, а навстречу так же бегом направляется мой старший брат.
— Я не хотел разбивать твою пластинку, Шон… правда не хотел…
— Да плевал я на пластинку! — рявкнул бледный и перепуганный братец.
Меня положили прямо на пол в прихожей. Шон, пристроившись рядом с Ваном, склонился надо мной и положил раскрытую ладонь на черное пятно, расползающееся по моей коже. Обжигающий холод и чувство пустоты внутри.
Дверь чуть не слетела с петель, когда родители ворвались в дом. Мать застыла на пороге с искаженным лицом, отец прыгнул вперед, оттеснил брата, и я увидел в его глазах отчаяние.
— Ирдес, сынок…
Я хотел ответить, что со мной почти все в порядке и чтобы отец не беспокоился, но не смог. Мертвенный холод сковывал все сильнее.
— Ирдес! Не смей подыхать! Ты меня слышишь?! Не смей!
Ван… опять психует… что же ты такой нервный, а, эльф? И, кстати говоря, не эльфийский у тебя голос, совсем не эльфийский. Не бывает у светлых таких немелодичных голосов, не бывает. Судорожно всхлипнув, Ван прижал меня к себе, и все вокруг залил ослепительно сияющий золотом свет.
— Не смей…
Императрица застыла на пороге, увидев на полу любимого сына, лежащего в луже собственной крови. Откуда в этом худом теле столько крови, великое Небо?! Что же этот малыш с собой снова сделал?! Илина была опытной целительницей и смертельные раны определяла сразу. Пять ран в груди малыша Ирдеса были смертельными. Золотоволосый эльф, стоящий на коленях возле ее сына, отчаянно заорал и, подняв с пола, обнял его, крепко прижав к себе.
— Не смей… — прошептал эльф, от которого волнами расходилось золотое сияние.
Сквозь пелену боли императрица узнала голос лучшего друга Ирдеса — Вана. За пять лет она сотни раз беседовала с этим замечательным мальчишкой по сотовому и не узнать его голос просто не могла. Ван — эльф?! Это золотое сияние — княжеская сила эльфийского рода, единственное, что могло вырвать сейчас из лап смерти ее малыша, — щедро разливалось вокруг. Ван не жалел себя, отдавая все до капли и вытягивая взамен холод смерти из Ирдеса. Через несколько томительных минут бледный до прозрачности эльф поднялся на ноги, взглянул сначала на императора, потом на императрицу.
— Я сделал все, что мог, — прошептал светлый.
— Спасибо тебе, малыш… то есть светлый хранитель ллиэни'Вэйванлин, — правильно назвала титул и имя племянника пресветлого князя темная императрица.
Эльф кивнул и, потеряв сознание, рухнул как покошенный на пол рядом с лежащим Ирдесом.
— …а еще тут такой ветер, Ван, ты даже не представляешь!..
— Еще как представляю, — усмехнулся тот. — Встречал уже.
Я покосился на друга и зачерпнул ложкой из отлитой в виде цветка тарелки еще мороженого. Ван устремил взгляд изумительно синих — такие бывают только у эльфов — глаз на город, раскинувшийся внизу. Мы сидели в удобных креслах на веранде — весь перебинтованный я и все еще не восстановивший силы Ван.
— Ван, а если честно, почему ты сбежал из светлого леса?
— Честно?.. Жена дяди, светлейшая княгиня — редкостная, самоуверенная и самовлюбленная дура, считающая, что мир должен вращаться вокруг нее, — хмыкнул Ван. — Большинство эльфов последнего поколения — я, понятное дело, в первых рядах — увлекаются человеческими и темными технологиями. Ну и, конечно, Интернет, ноуты, компы, рок-н-ролл, металл и прочая современная музыка в колонках и поголовное пренебрежение старыми традициями. Лиониэлла — скандальная баба, живущая понятиями прежнего, отжившего мира, и ей, конечно, это все не нравилось. Ну, я не выдержал и на собрании высказал этой самодурке все, что думаю о ее умственных способностях и попытках ограничить нам доступ к технологиям.
Зная горячий характер Вана, я представил себе эту картину и расхохотался до слез.
Учитывая малочисленность эльфийской расы в этом мире, новое поколение считалось совершеннолетним с четырнадцати лет, так что ничего удивительного не было в том, что Ван присутствовал на совете и имел право голоса.
— …ну и пришлось мне на сверхзвуковой уматывать с ноутом в зубах прямо с собрания — княгиня визжала как резаная! Угнал дядин «глайдер» и ходу с континента. Еле добрался до свободных земель, чуть с голоду по дороге не помер. В «глайдере» оказался тайник с драгоценными камнями, так что я сразу смог неплохо устроиться. Ну а дальше сам знаешь — Свободный город за последние два года дал мне немало.
— А твои родители?
Мы одновременно обернулись на мамин голос. Она стояла в дверях и уже некоторое время, незамеченная, слушала наш разговор. Ван, опустив глаза, пробормотал в пол:
— Нет у меня родителей. Умерли, когда мне еще года не было.
— Тогда оставайся с нами, — предложила мама.
— Эльф?! — недоверчиво взглянул на темную императрицу Ван. — С темными?! Миледи, вас неправильно поймут.
Тут в дверях появился дед. Когда только успел приехать? Телепортировался, что ли?
— К твоему сведению, мальчик, моей матерью была эльфийка, — с порога заявил прародитель. — И думаешь, хоть кто-то сказал своему императору хоть слово против?
— Привет, деда! — махнул я рукой. — А ты что здесь делаешь?
- Предыдущая
- 18/76
- Следующая
