Проигравшие победители. Русские генералы - Порошин Алексей Александрович - Страница 6

• Предыдущая
• 6/75
• Следующая

– приятен – без суетности, единонравен – без примеси, расторопен – без коварства, проницателен – без лукавства, искренен – без простосердечия, приветлив – без околичностей, услужлив – без корыстолюбия, решителен – убегая от неизвестности. Он предпочитает рассудок разуму;

– будучи врагом зависти, ненависти и мести, он низлагает супротивников своих благодушием и владычествует над друзьями верностью;

– он утомляет свое тело, чтобы укрепить оное;

– он обладает непорочностью и воздержанием. Нравоучение его – вера, добродетели его – суть добродетели великих мужей;

– одушевляясь правотою, он гнушается ложью;

– простодушный – по склонности, он попирает ногами криводушие;

– он обходится с честными только людьми;

– честь и честность обнаруживаются во всех его деяниях. Он любим Государем своим и войском;

– ему все предано с полной доверенностью. В день сражения и в походе он все полагает на весы, все учреждает и неограниченно поручает себя Провидению. Он не увлекается стечением обстоятельств;

– он покоряет себе происшествия;

– действуя всегда с прозорливостью, он каждый миг неутомим».

С развитием русской военной теории вопросы «нравственного элемента», «воинского духа» рассматривались во многих работах русских прогрессивных теоретиков. Правда, с конца XVIII в. до середины XIX в. они представлялись как отдельные мысли или рассуждения описательного характера касательно нравственных свойств личности военачальника.

Так, например, полковник И. Г. Бурцов в 1819 г. в работе «Мысли о теории военных знаний» писал: «Для полного образования полководца недовольно даже одних военных знаний; все политические науки, действующие на безопасность народную, как сопредельные военным, а с другой стороны, все нравственные, подающие правила владеть человеческим сердцем, должны войти в состав общей, пространной теории, управляющей действиями истинных полководцев».

В 1842 г. в работе «Опыт теории стратегии» П. Я. Языков предпринял попытку проанализировать роль факторов (элементов, как он их называл), в том числе нравственного, в военном деле и пришел к выводу, что влияние «нравственного элемента» на военные действия исследовано менее других. По его мнению, для полного определения понятия «нравственный элемент», сформулированного Ллойдом как власть, которой главнокомандующий приводит в действие все составные части армии; способность ее сохранять, восстанавливая и успокаивая смущенный дух, владея умами, следует добавить воздействие религии, патриотизма, военных законов и всех нравственных причин, непосредственно действующих на войска.

Полковник Ф. И. Горемыкин в работе «Руководство к изучению тактики» в 1849 г. попытался выяснить природу понятия «воинский дух» и наметить путь его приобретения как высшим чином, так и низшим, считая это очень важным. Он отметил, что именно то высокое военное воодушевление, которое называют еще нравственной силой, на военном языке выражается как военный дух, который во всей полноте проявляется на войне и в других важных обстоятельствах, призывающих волю, способности и силу человека к исполнению его долга. Основанием воинского духа служит дисциплина или неуклонное, святое и безропотное, точное исполнение всех военных законов, постановлений, основанное не на опасении взысканий, а на чувстве долга, присяги и чести. При этом воинский дух не может появиться вдруг, сам собой, а должен воспитываться в мирное время. Добродетель военная, по мнению Ф. И. Горемыкина, производная воинского духа – внушающая единство духа и воли, не изменяющее долгу и призванию, доверие к самим себе, готовность на все усилия, твердость в преодолении всех препятствий и перенесении трудов и лишений – необходимейшее качество на войне и вернейший залог успеха.

Таким образом, не сложно заметить, что в тождественных по сути понятиях «нравственный элемент», «нравственные силы», «нравственная энергия», «воинская добродетель» и пр. речь идет о специфических качествах военного человека – воина, офицера, военачальника, полководца, – относящихся не к «добродетелям ума», а к «добродетелям характера», приобретенных в результате нравственного формирования личности. Мыслитель и философ Аристотель первый отличил добродетели воли (характера) от добродетели ума. По его мнению, добродетели ума (разумные) – развиваются в человеке благодаря обучению – мудрость, сообразительность, рассудительность; добродетели характера (нравственные) – рождаются из привычек-нравов: человек действует, приобретает опыт, и на основе этого формируются черты его характера.

Красной нитью в большинстве работ военных теоретиков ХVIII–XX вв. проходит мысль о том, что вред, наносимый недостатком характера, тем больший, чем выше военачальник, так как недостаток силы воли не позволяет ему вести по должному пути командования и самого себя, и подчиненные ему войска.

Отмечалось, что сила духа, т. е. воля, встречается реже ума, она иррациональна, исходит от сердца, которое, как считал маршал Франции граф Мориц Саксонский (1696–1750), «…есть отправная точка всех его военных дел…». Воля развивается воспитанием, что труднее, чем развить ум, имеющий рационалистическое начало, обучением.

Практически примирить две постоянно противопоставлявшиеся друг другу отрасли педагогики (воспитание и образование) смог А. В. Суворов. Не отделяя образование от воспитания, он обучал, воспитывая, и в то же время воспитывал, обучая. «…Однако основным стержнем его системы являлось воспитание, и уже вокруг этого стержня, тесно сплетаясь с ним, обвивались те или иные части солдатской и офицерской науки вести победоносную войну, науки побеждать». Так подчеркнул в одном из своих выступлениях А. К. Байов величие А. В. Суворова как военного педагога.

Во второй половине XIX в. в процессе глубокого реформирования армии и всей военно-образовательной системы начали разрабатываться научные основы подготовки военных кадров в России, в том числе и вопросы воспитания юнкеров военно-учебных заведений. Воспитание рассматривалось как целенаправленный, организованный процесс влияния на воспитанника, призванный обработать унаследованный от рождения духовный склад, восполнить недостатки воспитания в семье с целью выработки некоторого запаса нравственных сил (качеств), относящихся к области не ума, а «характера» или «воли». Вопросам военного воспитания будущих офицеров в военно-учебных заведениях придавалось ведущее значение, и они выносились на первое место.

При этом военные теоретики XIX–XX вв., признавая преимущественное значение воспитания в военных училищах, указывали, что одна военная школа, как бы совершенна она ни была, не в состоянии выработать необходимые для высших начальников качества. Они единодушно настаивали на том, что с выпуском из училища воспитание «нравственного элемента» офицера и подавление тех качеств, которые в сильной степени мешают его развитию, должно продолжаться долгим и упорным трудом в строевой службе, а не в военных канцеляриях и учреждениях. Служба и жизнь офицера должны стать как бы постоянной практикой развития твердого, непоколебимого нравственного характера, необходимого для будущего вождя, полководца. Полководец должен умело руководить армией, заставить солдат стойко переносить все тяготы и лишения, пробудить в них отвагу и решительность, вселить уверенность в победе и презрение к смерти. Чтобы командование было «воспитывающим, нравственным и сильным… надо, забыв о себе, проникнуться сознанием долга и помнить, что часть готовят не для парада, а для боя… Желательно, конечно, внешнее поощрение в виде наград и служебного повышения, но не этим побуждается человек возвышенных нравственных качеств. Отдаться полностью своему делу, смотреть всем прямо в глаза, ни перед кем не кланяться, создавать и обучать со страстью ту силу, которую когда-нибудь призовут на службу Родине, – вот дело офицера. Оно заключает в самом себе удовлетворение высокое, ни с чем не сравнимое. Такое понимание своего дела зажигает в душе деятеля священный огонь, который навсегда осветит ему служебный путь…»

• Предыдущая
• 6/75
• Следующая