Ужин во Дворце Извращений - Пауэрс Тим - Страница 2

• Предыдущая
• 2/62
• Следующая

– Что? Этой штучки Хэммонд? – Ривас нахмурился, вдруг вспомнив, что именно Фанданго встречался с этой девчонкой прежде; собственно, Фанданго их и познакомил. – Послушай, да она же на поверку совсем шалой оказалась.

– Тебя послушать, они все такие.

– Ну, если не все, то уж большинство точно, – буркнул Ривас, забираясь на сцену. – Тут уж ничего не поделаешь. – Он развязал шнурки футляра, поднял крышку и достал из него инструмент.

Этот инструмент не поражал размерами – не больше двух футов в длину, но он заслуженно считался самым красивым в Эллее – с грифом, вырезанным из красного дерева, с медными струнами и колками из полированных медяков; полукруглая же дека его, отделанная разными породами дерева, блестела как стеклянная. Смычок из конского волоса крепился к грифу с тыльной стороны, так что в профиль инструмент напоминал голову пеликана.

Он поставил футляр на пол сцены, сел на стул, положил инструмент на колени и пробежался пальцами по струнам. Инструмент откликнулся коротким, резким аккордом. Ривас вскинул его к плечу, отцепил смычок и осторожно, на пробу провел им по струнам. Звук вышел негромкий, но на редкость печальный.

Удовлетворенно кивнув, он спрятал инструмент обратно в футляр и положил смычок рядом, потом взял с пола свой стакан с пивом.

– Как бы то ни было, – заметил он, сделав хороший глоток, – Спинк не стал бы беспокоиться из-за такой ерунды. Черт, нынче у нас одиннадцатый год Седьмого Туза – все эти верность с целомудрием сгинули через ворота Догтауна еще до нашего с тобой рождения.

Как это случалось довольно часто – особенно в последнее время, – Фанданго не смог определить, говорит это Ривас серьезно или в шутку, поэтому он не стал развивать эту тему, а вместо этого принялся расставлять и развешивать барабаны вокруг своего стула.

– Эй, – не выдержал он после нескольких минут молчания. – Не знаешь, что это за парень там, у окна?

К этому времени Моджо уже засветил несколько люстр, и их света хватило, чтобы показать крепко сложенного мужчину, сидевшего у окна недалеко от входа. Несколько секунд Ривас приглядывался к нему, не в состоянии решить, смотрит тот на него, в сторону или вообще спит; потом пожал плечами.

– Сойер его знает.

– А если знает, то не скажет, – согласился Фанданго. – Скажи, мы сегодня больше палить будем? Я тут прорепетировал немного, кой чего нового, пару баг-уоков, вот мне и кажется...

Ривас допил свое пиво.

– Лови! – крикнул он и бросил пустой стакан по крутой параболе в сторону Моджо. Тот опасливо оглянулся, поставил лампу на пол и в самое последнее мгновение успел схватить стакан в воздухе.

– Чтоб тебя, Грег... – пробормотал он, поднимаясь на ноги и ковыляя к бару.

– Угу, – кивнул Ривас, хмуро глядя ему вслед. – Будем палить. А что?

Нам платят не за то, чтобы Ривас лабал какие-нибудь баг-уоки, нет, подумал он. Для такой музыки нужны эти дикие юнцы с юго-восточной окраины Догтауна. Юнцы, полагающиеся на громкость своих глоток и раздолбанных инструментов, возмещая ими отсутствие музыкальных навыков.

– Я все никак не могу поймать ритма, – пожаловался Фанданго. – Ну, там, когда бы ты мне позволял просто поддерживать ритм твоего аккомпанемента или даже пения, ну, это еще туда-сюда, но уж эти третий и четвертый слои, и чтоб при этом акценты совпадали...

– Мы будем палить, – твердо заявил Ривас.

– А ты «Одинокого пьянчугу» будешь петь? – спросил Фанданго, выждав несколько минут. – Она самая сложная.

– Бог мой, Томми, – раздраженно вскинулся Ривас. – Это же твоя работа. Да, я буду ее петь. И если тебе лень учиться этому ремеслу, никто не мешает тебе отпустить бороду и побираться на улице.

– Нуда, Грег, только...

– Думаешь, я вернулся из Венеции, потому что плохо работал?

– Да нет же, Грег.

– Вот и верно. А теперь, может, прорепетируем до начала? Тебе не помешало бы.

Прежде чем Фанданго успел ответить, в углу скрипнул стул.

– Мистер Ривас! – Мужчина, сидевший у окна, встал и повернулся к нему. – Мне хотелось бы переговорить с вами, пока вы не начали.

Ривас подозрительно покосился на него. Что это, подумал он, вызов из-за чьей-нибудь попорченной жены или дочери? Впрочем, одет незнакомец был вполне пристойно: в белую фланелевую рубаху и белые же брюки с темным кожаным ремнем. Весьма, весьма пристойно, особенно по контрасту с красным синтетическим жилетом и широкополой шляпой Риваса.

– Идет, – помедлив, ответил Ривас. – Валяйте.

– Вопрос личного характера. Не могли бы мы обсудить его здесь, за столом? Хотите выпить?

– Ну...

Моджо вынырнул с кухни с полным стаканом пива в руках, стоило Ривасу спрыгнуть со сцены.

– Спасибо, – сказал Ривас, принимая стакан. – И еще стакан того, чего пожелает гражданин.

Моджо повернулся к незнакомцу.

– Стопку валюты Бёрроуза, пожалуйста.

Ривас подошел к столу незнакомца, держа пиво в правой руке, чтобы левая, с ножом, оставалась свободной. Стул он подвинул себе ногой.

Тут появился Моджо с бренди, поставил стакан перед незнакомцем, отступил на шаг и кашлянул.

– За мой счет, Моджо, – сказал Ривас, не сводя взгляда с незнакомца. Тот оказался совершенно лыс – ни волос, ни бровей, ни даже ресниц.

– Нет, я настаиваю, – возразил мужчина. – И пиво мистера Риваса тоже. Сколько?

– Э... Полпинты.

Незнакомец достал из поясной сумки пухлый кошелек, щелкнул замком и протянул Моджо талон-стопяти-десятку. Моджо взял ее и устремился на кухню.

– Сдачи не надо, – крикнул ему вслед незнакомец. Моджо чуть сбавил шаг.

– Спасибо, – отозвался он удивленно.

– Ну? – произнес Ривас.

Незнакомец одарил Риваса откровенно ледяной улыбкой.

– Меня зовут Джо Монтекруз. Мне хотелось бы нанять вас.

Все еще изрядно озадаченный Ривас чуть расслабился и сел.

– Ну конечно. Вы хотите только меня или еще и аккомпанирующий состав? Я стою двадцать полпинт за вечер, а моя команда обойдется дополнительно в семь полпинт. Конечно, если я наберу музыкантов получше, это обойдется дороже. И еще, я занят до...

Монтекруз поднял руку, останавливая его.

– Нет. Боюсь, вы меня не поняли. Меня интересуют вовсе не ваши музыкальные способности.

– О... – мог бы и сам догадаться, сказал он себе. – Тогда что? – спросил он уже так, на всякий случай: убедиться, что не ошибся.

– Мне нужно, чтобы вы провели избавление. Значит, не ошибся.

– Мне очень жаль, но с той работы я ушел.

Улыбка Монтекруза – правда, не самая дружелюбная из всех возможных, – осталась по-прежнему лучезарной.

– Мне кажется, я могу сделать вам предложение, которое вернет вас на работу.

Ривас покачал головой.

– Поймите, я не шучу. Я завязал. Я хорошо зарабатываю музыкой – и потом, мне уже тридцать один как-никак. И рефлексы не те, и энергия... – Да и удача, мрачно подумал он. – К тому же со времени моей последней операции прошло три года. Страна изменилась. Так всегда бывает.

Монтекруз подался вперед.

– Ривас, – негромко произнес он. – Я говорю о пяти тысячах эллейских полтин.

Ривас уважительно кивнул.

– Славное предложение, – признал он. – Во всем Эллее не найти и пятидесяти людей, способных хотя бы надеяться занять такую сумму. – Он сделал большой глоток пива. – Но я завязал. Я не хочу больше рисковать своей жизнью, своим рассудком ради незнакомых мне людей. Есть ведь и другие избавители. Черт, да ведь пять тысяч в десять раз больше того, что берет обычно Фрейк МакЭн.

– А что, МакЭн не хуже вас?

– В настоящий момент бесконечно лучше, потому что я этим вообще не занимаюсь. Спасибо за пиво... А теперь мне все-таки пора наконец показать этому олуху-барабанщику, что мне от него нужно. – Он встал из-за стола.

– Подождите-ка, – поспешно сказал Монтекруз, поднимая веснушчатую руку; вид у него уже был не такой уверенный. – Вы единственный, провернувший восемь избавлений...

– Шесть. Двое попали в Священный Город прежде, чем я их нагнал.

• Предыдущая
• 2/62
• Следующая