Зона Посещения. Луч из тьмы - Тюрин Александр Владимирович "Trund" - Страница 9
- Предыдущая
- 9/18
- Следующая
– Миф о герое-сталкере – это только миф, – покачал головой прозрачноглазый. – Вы отстали от жизни. Всерьез Зоной занимаются лишь несколько крупных фирм – у них силы, средства и надлежащее техническое обеспечение. А самое главное, это именно те, кто реально заинтересован в серьезном результате. Все, собственно, как и в экономике – вертикальная интеграция. Наверху – важняк, корпорации, ниже середняк, внизу планктон, который еще борется за то, чтоб его съели. И никто не хочет из этой пирамиды выпасть. Выпасть – значит, пропасть. Или в лучшем случае, стать помоечником, жрать чужие какашки. Все хотят наоборот.
– Всерьез занимается сейчас одна, – вклинился Манукян. – «Монсанто», точнее, ее дочерняя фирма «Монлабс» – последний серьезный игрок, который остался в Хармонте. Некоторые, скажем, антиквары толкуют, что «Монлабс» заплатила другим корпоративным игрокам, чтобы они отвалили подальше от Зоны Посещения. И в самом деле на смену алгебре пришла гармония – те отвалили, оставив шикарные офисы и лабораторные комплексы, с помощью которых они еще совсем недавно собирались осваивать ресурсы Зоны, брать патенты и купаться в прибылях. А мне сдается, что «Халлибертон», «Сирл» и «Байер» стали понятливее после нескольких таинственных смертей среди топ-менеджеров: один свалился с вертолета, другой с лошади, третий с горшка. И во всех случаях башка всмятку. В итоге заплатили-то именно «Халлибертон», «Сирл», «Байер» и еще несколько корпораций; как милые купили треть акций в «Монлабс» по страшно завышенным ценам и сели ждать, когда их позовут, со смирением вассалов.
Антиквар был явно в теме.
– А китайцы? – поинтересовался Лауниц.
– Никаких китайцев, русских и индусов сюда и на пушечный выстрел не подпускают; «Монсанто» пролоббировал в парламенте специальный закон… У этого мастодонта, без которого даже занюханный крестьянин не посеет ни одного семечка, есть время и неограниченные деньги, чтобы подождать…
– Фильм про Зону ни у кого не получилось и не получится снять, – добавил Марек; взгляд его, задержавшийся на Лаунице, был не то что презрительный, но не слишком уважительный. – Ни художественный, за исключением полной херни, ни документальный. Она не любит светиться… Ладно, двинулись, Ядя.
– А вы могли бы взять меня, к примеру, ведомым… в Зону? – неожиданно даже для себя спросил Лауниц.
– Ага, вы, господин режиссер, знакомы даже с жаргоном. Но вы меня с кем-то путаете. Я не сталкер, сижу в офисе, скучаю, разглядываю с помощью зеркальца, приделанного к ботинку, что у сотрудниц под юбчонкой.
Марек с захихикавшей Ядей прошел мимо Лауница, не оглянувшись и не скосив взгляда. Однако когда Лауниц посмотрел на то место, где только что стоял прозрачноглазый, то увидел там будто слабое зеленоватое свечение, словно там свивались и развивались очень тонкие и легкие светоносные нити. Правда, наваждение это быстро прошло. Или как это… есть же глазная болезнь «зеленых пятен». Печаль, еще сотню надо на визит к окулисту выкинуть.
– Вера хочет встретиться с вами, – сказал Манукян.
– Я не шибко-то хочу.
– Придется, уважаемый. Деньги для внесения залога дала она, – и пояснил: – Что общего между мной и ей? Да так ничего, подружились немножко, на почве общего интереса к антиквариату. Кортик этот, кстати, от нее.
– Понял, папаши ее.
Пробуждение личности
– Почему вы все-таки подкинули мне этот чертов «бисер», госпожа Загряжская? Что, хотели таким не слишком оригинальным способом задержать меня в этой дыре? Могли бы как-нибудь и иначе, типа «жить без тебя не могу, сладкий ты мой».
– Здесь не Венеция, конечно, но и не дыра еще. Задержать в самом деле хотела, хотя жить без тебя вполне могу. Только я ничего не подбрасывала. У вас были, наверное, и другие доброжелатели. Вспомните, не сидел ли какой-нибудь подозрительный типчик на заднем или переднем сиденье в том самом междугороднем автобусе. Такой, который глазками шнырял туда-сюда. Для них это обычный прием – подкинуть свой товар более прилично выглядящему соседу, которого вряд ли будут шмонать. А после полицейского поста забрать его обратно.
И в самом деле копошился там сбоку какой-то кент с угловатой физиономией, глазками-экскрементами и низким лбом – типичный мелкий воришка. Что ж, Вера удачно отмазалась.
– Вы – не вы, теперь уже все равно. А почему задержать-то хотели?
Она чуть театрально помедлила.
– Я – жена сталкера.
– Ух ты. Поздравляю, мадам. Хотя не завидую. Cталкер возвращается домой поздно или вообще приходит на следующей день; говорит, что был в Зоне, хотя, вполне возможно, у девочек в «Сольянке».
– Жена одного из последних независимых сталкеров, – с ударением произнесла она.
– Ага, продаете его мемуары? Увы, шансов пристроить сценарий даже про самого распоследнего архинезависимого сталкера просто кот наплакал. После того, как Верховен-младший снял крупнобюджетный фильм про Зону и, как говорится, взял кассу. Там у него такие два ковбоя, носятся на антигравитационных скутерах, бац-бац – и девку из пасти инопланетного чудища хвать. А она еще недоеденная и вполне сексапильная. А оно вроде слизняка и слюнями девок портит, чтобы ему монстрят рожали. Короче, весь изюм из булки выковырян.
Мда, остается добавить, у кого сперли сценарий ребята Верховена. Сперли и довели до весьма рентабельного примитива. Лауниц замолчал и понял, что сейчас уныние растеклось у него по лицу.
– Лично мне плевать на сценарии, это ваше дело, мне нужно, чтобы вы спасли моего мужа, – тряхнув старомодными светлыми локонами, твердо сказала Вера. – Сергей пропал в Зоне.
Он подумал, как должен выглядеть муженек этой решительной блондинки со стальными глазами. Что-нибудь с квадратной челюстью и очертаниями шкафа.
– И ради этого кто-то подкинул мне «бисер» в трусы?
– Насколько я понимаю, контрабанда была в шарфе. Вы его в трусах носите? Тогда я вас поздравляю, догнали моду завтрашнего дня… Ладно, вы – единственный, кто может это сделать.
Ух, стала давить на сантименты.
– Вот как. Несмотря на игру воображения и прочие тонкости сознания, вы, оказывается, не-брезгающая-ничем-леди. Вон Марека бы попросили, деньги у вас водятся.
– Марек Возняк – это школота.
В ее голосе прозвучало неподдельное презрение.
– А я, значит, по-вашему ас с пятьюдесятью звездочками на фюзеляже? Бубновый туз без пяти минут! Дама, вы же ходите на прием к психиатру. Ходите дальше, вам там помогут.
– Уже помогли. Теперь хочу помочь себе и вам заодно.
У Лауница заскребло на сердце. Она или опасная психопатка, или есть то, о чем он еще не знает, но что имеет к нему самое прямое отношение.
Лауниц и Вера стояли на последнем этаже здания, где когда-то располагался Хармонтский филиал Международного института внеземных культур. Тогда прямо за институтом находился КПП и начиналась Зона. Потом граница Зоны откатилась к западу. А здание оказалось чем-то заражено. Заражение имело небиологический характер, какая-то наноплесень – репликанты, конгломерирующиеся в серый налет и пожирающие пластик, дерево, картон; в общем все, что на жгутик попадется. Говорили даже, что эту технозаразу индусы подкинули, потому что были недовольны результатами работы института. Но и после дезактивации ученые, ссыкуны известные, побоялись вернуться сюда. Немаленький «домишко» захватили сквоттеры, но и они ненадолго задержались – почти всех утянуло в Зону за легким хабаром. Какая-то последовательница Эйн Рэнд даже написала о них книгу «Жадность – это богатство». Разбогатели – на том свете. Почти никто из них не вернулся, жилая площадь очистилась. Сейчас одно из самых больших зданий Хармонта пустовало. По офисным помещениям гулял ветер, подгребая последние, еще не унесенные листы пожелтевшей бумаги и магнитные ленты от древнеассирийских ЭВМ.
Нечеткая граница Зоны проходила теперь в полукилометре к западу – и метрах в двухстах от проволочного заграждения. И заметна была по «черной колючке», в которой ботаники опознали мутировавший до жестяного состояния кизил. У этого кизила не было листьев, как и хлорофилла с фотосинтезом, но он вовсе не собирался помирать.
- Предыдущая
- 9/18
- Следующая
