Новая жизнь в Простоквашино - Успенский Эдуард Николаевич - Страница 7

• Предыдущая
• 7/8
• Следующая

В общем, Печкин крутился как белка в колесе. То база, то корова, то пчёлы, то мотоцикл. И постепенно он в свое кручение всю деревню включил.

Всё началось с того, что Печкин одному заезжему коллекционеру продал звучный исторический колокольчик со своей коровы.

Коллекционер сказал ему:

— Слушай, дедок, колокольцы, да лапти всякие и сапоги, да треухи — это всё прошлый век. Сейчас знаешь что в моде?

— Что? — спросил Печкин.

— Бейсболки, кроссовки и радиомаячки. Бейсболку и кроссовки я дам тебе со своего плеча даром, а радиомаячок купишь сам. Вот тебе сто рублей.

Он долго толковал Печкину про маячок:

— Да пойми ты, старичок, что такое маячок. Ты надел его на корову и теперь спокоен как танк. Куда бы твоя корова ни шла, у тебя в руках прибор со стрелочкой. Стрелочка всегда корову найдёт. Меня жена так часто в городе ищет.

Печкин и согласился. Колокольчик отдал, а сто рублей взял. Только в Простоквашинске никто про маячки не знал. Надо было в областной центр ехать. А Печкин туда выезжал раз в жизни. Вот он и остался без маячка и колокольчика.

Он надел на шею Зорьки консервную банку с подшипником внутри и сразу же понял, как ошибся. Зорьку едва теперь было слышно за сто метров.

День у Печкина выглядел так. Как только он приходил с работы и выкатывал мотоцикл для покраски, тут же прибегал кот Матроскин и кричал что-нибудь типа:

— Печкин, а Печкин, твоя корова вишни у профессора Сёмина объедает.

Когда корова с колоколом была, её за версту было слышно и её сразу из садов и огородов выгоняли, а с банкой на шее она, как партизанка, тихо-тихо всюду возникала и всё съедала. И капусту на огороде, и бельё на заборе, и вишни вместе с деревом.

Едва Печкин бросится её выгонять, как тут же возникнет хромой Шуряйка:

— Печкин, Печкин, у тебя пчёлы улетели. Бежим их ловить.

Они за пчёлами бежать. А тут дождь начинается. Пробегая мимо дома дяди Фёдора, Печкин вопит:

— Дядя Фёдор, дядя Фёдор, сбегай ко мне домой, накрой мотоцикл сеном, чтобы он не заржавел.

Дядя Фёдор сразу же бежал мотоцикл сеном накрывать. И к концу дня, когда пчёлы были пойманы, а корова загнана в сарай, мотоцикл опять успевал заржаветь.

Утром надо на работу идти, а Печкин не может. Во-первых, его пчёлы покусали с ног до головы, и он весь синий. Во-вторых, этих пчёл надо из большого садка в новый улей вытряхивать. А в-третьих, опасную корову Зорьку надо на дальнее пастбище отогнать.

Печкин просит соседку Пелагею Капустину:

— Пелагея, сходи вместо меня на работу, поразбирай ботинки. Может, что и для себя подберёшь.

Потом он идёт к профессору Сёмину и просит:

— Слушай, Трофимыч, попаси за меня корову сегодня, а то я мотоцикл докрасить не успею.

И хромого Шуряйку он в работу запрягал.

— Ты, Михалыч, давай до леса пробежись. Там у меня у кривой сосны за торфяной фабрикой борт установлен. Нет ли там роя нового?

— А ты, дядя Фёдор, за меня письма разнеси. Всё равно у тебя каникулы, и делать тебе нечего.

Сначала вся деревня навстречу Печкину шла. Эрик Трофимович Сёмин корову пас. Пелагея Капустина на военную базу ходила. Хромой Шуряйка, хромая, за пчёлами бегал. А дядя Фёдор почту разносил.

Потом деревня постепенно сопротивляться начала. Бежит Печкин к профессору Печкину:

— Трофимыч, попаси мою корову.

Профессор Сёмин отвечает:

— Хорошо. А ты попиши мою диссертацию. Составь статистику употребления слова «укушу» на языке бродячих собак Подмосковья. Тогда попасу.

Бежит Печкин к хромому Шуряйке с лесопилки:

— Шуряйка, Шуряйка, подежурь за меня на базе ботиночной часика три в пятницу.

— Хорошо, — отвечает Шуряйка. — Подежурю. А ты посторожи за меня на лесопилке. Полови жуликов. У меня сейчас зарплата сдельная. За одного жулика целую месячную зарплату дают.

Обращается Печкин к Пелагее Капустиной:

— Пелагея, а Пелагея, пошкурь мне мотоцикл к обеду. А я, как приду, так его и покрашу.

Пелагея и отвечает:

— А ты прополи мои огурцы, по всему району прославленные. Да помидоры полей по полведра на куст. Тогда пошкурю.

У Печкина одна надежда остаётся на дядю Фёдора и кота Матроскина.

— Пошкурь, дядя Фёдор.

Дядя Фёдор шкурит.

— Попаси, Матроскин!

Матроскин пасёт.

— Сбегай, Шарик, на почту. Получи мою зарплату.

Шарик бежит, получает.

Но однажды дядя Фёдор сказал:

— У вас, дядя Печкин, потому ничего не получается, что вы за всё берётесь и ни одного дела до конца не доводите. Надо одним делом заниматься. Займитесь коровой и пчёлами, а с мотоциклом мы вам поможем.

— А как быть с ботиночной базой?

— Базу придётся покинуть, — сказал Матроскин. — Иначе вы всю деревню разорите. Все жильцы уже давно свои дела оставили, только вашей коровой и пчёлами занимаются.

И Печкин поплёлся на базу увольняться. И правильно, у него и на почте дел хватало.

Дядя Фёдор и Матроскин быстро ошкурили мотоцикл. И в этот же день его покрасили в правильный автомобильный цвет, в самый неаварийный, в ярко-жёлтый.

Шарик вместе с хромым Шуряйкой притащили борт почтальона Печкина, который у кривой сосны за торфяной фабрикой был установлен. И всех пчёл в новый улей вытряхнули.

И ещё дядя Фёдор домой родителям позвонил:

— Купите, пожалуйста, Печкину колокол посильнее и маячок со стрелочным искателем. А то он своей коровой всю деревню замучил.

Так что всё хорошо кончилось. И ещё в Простоквашино что-то вроде церковного звона появилось. И дачные люди говорили:

— Слышите, бом-бом! Не иначе как к заутрене звонят.

А это почтальон Печкин свою Зорьку на пастбище отправляет.

Дело близилось к сентябрю. Грачи ещё не улетели, но намыливались. Они собирались стаями и с радостью грабили сады тружеников-дачников, освобождая их от вишни и сливы. Большой, огромной стаей мух носились по пейзажам скворцы.

Кот Матроскин вдруг ни с того ни с сего сказал:

— Так дело не пойдёт. День учителей есть. День шахтёров есть. Даже День птиц есть. А Дня котов нет. Будем это положение исправлять.

— А как? — спросил пёс Шарик.

— А так. Выберем какой-нибудь день получше и назовём его «День котов». В этот день все будут поздравлять котов и дарить им подарки.

— Пойдём советоваться к профессору Сёмину, — сказал дядя Фёдор.

— В принципе мы можем провести такое мероприятие, — сказал профессор. — Только я думаю, нас не поддержат на всероссийском уровне.

— А мне не надо, чтобы на всероссийском уровне, мне хватит и простоквашинского, — сказал Матроскин. — Ведь главные подарочники живут здесь.

— Это кто главные подарочники? — спросил Шарик.

— Как кто? — ответил Матроскин. — Ты и дядя Фёдор. И папа и мама. И профессор Сёмин.

— А почтальон Печкин? — спросил Шарик.

— Какой же он подарочник! Он — получалочник. Он пять подарков возьмёт и только один подарит.

— Я, наверное, тоже получалочник, — сказал Шарик. — Я больше люблю подарки получать, чем дарить.

— Я, наверное, подарочник, — сказал профессор Сёмин. Я больше дарить люблю. Подарочникам легче живётся. Когда я дарю человеку подарок, например будильник, я сам радуюсь, и он тоже радуется. Две радости получается.

— Мне кажется, что одна, — возразил Шарик. — Какой же человек будильнику радоваться станет. От будильника одни неприятности.

— А что будет в этот день, кроме подарков? — спросил дядя Фёдор. — Для птиц скворечники строят, а для котов что?

— В этот день для котов и кошек люди будут блюдечки с молоком выставлять на крыльцо, — сказал Матроскин. — Музыку будут передавать по радио кошачью.

— Это какая такая кошачья музыка? — спросил Шарик.

— А вот такая: МАУУУУ-УУУУУ-ЙЯЯЯЯ-УАУАУАУАУАУА!

— Жуть какая-то, — сказал Шарик.

— Это для вас жуть, — поправил его профессор Сёмин. — А если перевести с кошачьего на русский, получается: «Выхожу один я на дорогу. Сквозь туман кремнистый путь блестит». Очень даже красивая музыка.

• Предыдущая
• 7/8
• Следующая