Талтос-убийца - Браст Стивен - Страница 10

– Послушай, ни тогда и вообще никогда я не пытался диктовать тебе, как поступать. Я пришел домой, тебя не было… И что, разве это в первый раз.

– Да, – сказал я, что, как мы оба знали, было неправдой, но слово вырвалось, прежде чем я успел его остановить. Уголок ее рта дернулся, брови опустились – мне нравится такое выражение ее лица. – Ладно, – продолжил я. – Но я волновался за тебя.

– За меня? – спросила она. – Или просто боялся, что я ввязалась в нечто такое, чего ты не одобряешь?

– Я и так уже знаю, что ты ввязалась в нечто такое, чего я не одобряю.

– Почему?

– Прежде всего потому, что это глупо. Как могут пятеро выходцев с Востока и один текла «разрушить деспотию» Империи?

– Есть и другие. Это только верхушка айсберга.

– Что такое айсберг? – спросил я.

– Ммм… Не знаю. Но ты понимаешь, о чем я.

– Да. Все дело в том, что теклам никогда даже близко не подобраться к власти. Я бы мог еще понять, если бы теклы находились у вершины Цикла, но ведь это не так. Там пребывают фениксы, а потом драконы, если мы будем еще живы, когда сменится Цикл. У текл нет никаких шансов. И во-вторых, что плохого в том, что мы имеем сейчас? Конечно, совершенным подобное положение дел не назовешь, но живем мы неплохо и ни от кого не зависим. Ты предлагаешь отказаться от нашей карьеры, от образа жизни, от всего остального. И ради чего? Чтобы кучка ничтожеств могла возомнить себя…

– Осторожнее, – сказала она. Я остановился на полуслове.

– Ладно, – сказал я. – Извини. Но я ответил на твой вопрос.

Довольно долго она молчала. Принесли наш заказ, и мы поели, не сказав друг другу ни слова. Когда мы бросили объедки Лойошу и Ротсе, Коти сказала:

– Владимир, мы ведь всегда избегали касаться слабых мест друг друга, верно?

При этих ее словах я ощутил внезапную слабость, но кивнул.

– Ладно, может быть, сейчас это и выглядит именно так, – продолжала она, – но я вовсе этого не хотела, понимаешь?

– Продолжай, – сказал я. Она покачала головой.

– В самом деле? Я хочу на этот раз закончить, чего ты обычно не даешь мне сделать. Так ты будешь слушать?

Я допил свою кляву и сделал знак официанту, чтобы тот принес еще.

– Буду, – сказал я.

– До недавнего времени, – начала она, – ты считал, что нашел себе занятие по душе, поскольку ненавидел драгейриан. Убивая их, ты как бы мстил за то, что тебе пришлось из-за них пережить в юности. Верно?

Я кивнул.

– Ладно, – продолжала она. – Несколько недель назад у тебя был разговор с Алирой.

– Да, – вздрогнув, сказал я.

– Она рассказала тебе о твоей прошлой жизни, в которой…

– Да, я знаю. Я был драгейрианином.

– И ты сказал, что почувствовал себя так, словно вся твоя жизнь оказалась ложью.

– Да.

– Почему?

– Что?

– Почему это тебя так потрясло?

– Я не…

– Не потому ли, что ты постоянно чувствовал необходимость оправдаться? Не считаешь ли ты где-то в глубине души, что убивать людей за деньги – зло?

– Не людей, – машинально сказал я. – Драгейриан.

– Людей, – повторила она. – И, как мне кажется, ты только что подтвердил мою мысль. Ты вынужден был заняться тем, чем занимаешься, так же как и я. Тебе необходимо было оправдаться перед самим собой. Ты настолько тщательно это делал, что продолжал заниматься своей «работой» даже после того, как в этом более не было необходимости, когда у тебя появилось достаточно денег и «работа» потеряла смысл. А потом все твои оправдания развалились. И теперь ты не знаешь, что делать, и вынужден задать себе вопрос – а не злодей ли ты на самом деле?

– Я не…

– Дай мне закончить. Нет, ты не злодей. Ты делал то, что вынужден был делать, чтобы обеспечить нам обоим жилье и безбедную жизнь. Но скажи мне, теперь, когда ты больше не можешь прятаться за свою ненависть к драгейрианам: что же у нас за Империя, если она заставляет таких, как ты, заниматься тем, чем ты занимаешься, лишь для того, чтобы прожить и иметь возможность спокойно ходить по улицам? Что же у нас за Империя, если она не только порождает джарегов, но и позволяет им процветать? Можешь ли ты это оправдать?

Какое-то время я обдумывал ее замечания, затем, выпив еще клявы, сказал:

– Такова жизнь. Окружай нас и умнейшие люди, ничего изменить они не смогут. Пусть даже будет другой император – все вернется на круги своя через несколько лет. Даже еще скорее, если он будет выходцем с Востока.

– Это к делу не относится, – сказала она. – Я просто хочу сказать, что тебе придется в конце концов осознать, чем именно ты занимаешься, за счет чего ты живешь и почему. Я помогу, чем могу, но это – твоя жизнь, и тебе за нее отвечать.

Я уставился в чашку с клявой, пытаясь понять смысл ее слов.

После еще одной или двух чашек я сказал:

– Ладно, но ты мне так и не сказала, где ты была.

– Я давала уроки, – ответила она.

– Уроки? Какие?

– Уроки чтения. Для группы выходцев с Востока и текл.

Я уставился на нее.

– Моя жена – учительница…

– Не надо.

– Извини. – Потом спросил: – И как долго ты этим занимаешься?

– Только что начала.

– Понятно. – Я откашлялся. – И как идут дела?

– Прекрасно.

– Понятно. – Потом у меня возникла другая, более неприятная мысль. – Почему ты только сейчас начала этим заниматься?

– Кому-то нужно было заменить Франца, – сказала она, в точности подтверждая мои опасения.

– Ясно. А ты не задумывалась над тем, что именно то, чем он занимался, кому-то могло не нравиться? И именно поэтому его и убили?

Она посмотрела прямо на меня.

– Да. – По моей спине пробежал холодок.

– И ты еще спрашиваешь…

– Я не Франц.

– Любого могут убить, Коти. Пока кто-то готов платить профессионалам – а ясно, что кто-то готов, – убить могут любого. И ты это знаешь.

– Да, – сказала она.

– Нет, – сказал я.

– Нет – что?

– Не надо. Не заставляй меня выбирать…

– Это я выбираю.

– Я не могу позволить, чтобы ты оказалась в положении беспомощной жертвы.

– Ты не сможешь остановить меня.

– Смогу. Еще не знаю как, но смогу.

– Если ты это сделаешь, я уйду от тебя.

– У тебя не будет такого выбора, если ты умрешь. – Она сделала паузу, вытирая пролившуюся из моей чашки кляву.

– Мы не беспомощны. У нас есть поддержка.

– Со стороны выходцев с Востока. И текл.

– Именно теклы кормят всех остальных.

– Я знаю. И я знаю, что с ними случается, когда они пытаются протестовать. Они всегда были мятежниками. Их мятежи терпели поражение, за исключением одного, во время правления орков. Как я уже сказал, сейчас другие времена.

– Мы сейчас не обсуждаем мятежи текл. Мы не говорим сейчас о правлении текл; речь идет о том, чтобы разорвать сам Цикл.

– Адрон как-то раз попытался, помнишь? Он разрушил город и стал причиной Междуцарствия, которое продолжалось более двухсот лет и тем не менее ник чему хорошему не проело.

– Мы не собираемся действовать с помощью доимперской магии или какого-либо другого волшебства. Мы намерены опираться на силу масс – на реальную силу.

Я не стал высказывать собственное мнение насчет реальной силы и того, кто ею обладает. Вместо этого я сказал:

– Я не могу допустить, чтобы тебя убили, Коти. Просто не могу.

– Лучший способ защитить меня – присоединиться к нам. Мы сможем использовать…

– Слова, – сказал я. – Ничего, кроме слов.

– Да, – ответила Коти. – Слова, рожденные в умах и сердцах думающих людей. Нет более могущественной силы в мире, нет лучшего оружия, чем правильно использованные слова.

– Великолепно, – сказал я. – Но я не могу принять твое предложение.

– Тебе придется. У тебя все равно не останется другого выхода.

Я не ответил. Я думал. Больше мы не разговаривали, но, прежде чем мы покинули клявную, я уже знал, что делать. Коти это вряд ли понравится.

Да и мне тоже.

4