Золото Афродиты - Павлова Наталия - Страница 2

• Предыдущая
• 2/58
• Следующая

Неожиданно внимание присутствующих привлекла подошедшая к гробу пара — женщина с букетом алых роз и молодая девушка, одетая в чёрный свитер и чёрные джинсы. Женщина положила на грудь покойника цветы, затем поцеловала его и, перекрестившись, отошла в сторону. Её молодая спутница тоже подошла к телу усопшего, прикоснулась губами ко лбу, и, постояв несколько минут, они ушли. Супруга погибшего не заметила пришедших, она ничего не видела вокруг, кроме своего горя.

По русскому обычаю, гроб с покойником стоял возле подъезда на двух табуретках, чтобы все желающие могли с ним попрощаться.

Вдруг из подъезда выскочила собака хозяина, с которой он постоянно гулял во дворе. Она подбежала к гробу, понюхала воздух и уселась на асфальте рядом. Когда гроб поместили в катафалк и он тронулся в путь со всеми сопровождающими, собака бежала вслед до тех пор, пока кто—то не обратил на неё внимание. Тогда машину остановили и разрешили ей запрыгнуть. Рогожин на кладбище не поехал. Он видел, как бежала следом за катафалком собака, и удивился собачьей преданности.

Спустя несколько дней Рогожин решил поговорить с женой убитого, предварительно позвонив ей и договорившись о времени встречи.

В назначенный день и час в роскошной квартире его встретила ухоженная, элегантно одетая женщина. На ней был изящный костюм, отнюдь не траурного цвета, бирюзовая окраска ткани подчеркивала голубизну её глаз. Аккуратно прибранные, уложенные в мягкие, крупные локоны волосы, покрытые серебристым лаком, говорили о том, что к встрече основательно готовились. За умело наложенной косметикой наблюдательный Дмитрий Сергеевич не заметил следов скорби и бессонных от горя ночей.

Аромат французских духов, витавший в квартире, и свежий, яркий маникюр холеных рук вдовы тоже не свидетельствовали о печали и несчастье в этом доме. И только большой портрет Петра Аркадьевича, обрамленный черной лентой, стоящий на самом видном месте, напоминал о недавней трагедии.

— Проходите, садитесь, где вам удобно, — пригласила Нинель Александровна следователя.

Широкий жест руки хозяйки указал Рогожину на мягкий диван и кресла.

— Разрешите, сяду за стол?

— Как угодно. Хотите чаю или кофе?

— Благодарю, не стоит беспокоиться, — вежливо отказался Рогожин. — А где собака? — спросил, осматриваясь по сторонам.

— Невероятно, но преданное животное не смогло пережить смерти хозяина и вслед за ним оправилось в мир иной, — с горькой усмешкой ответила Нинель Александровна. — Когда Петю похоронили, она не ушла с кладбища, а осталась возле его могилы. Ее уговаривали ехать домой, но уговоры оказались напрасными. Кто—то силой захотел посадить ее в машину, но собака злобно зарычала и не дала до себя дотронуться. Пришлось оставить верного пса на кладбище до следующего утра. Но и на следующий день повторилось то же. Собака лежала рядом с могилой хозяина и не реагировала на приходящих людей. Я каждый день приезжала на кладбище и уговаривала её идти домой; гладила, просила, но она, словно понимая речь, не поддавалась уговорам, лишь смотрела на меня грустными глазами. Я читала во взгляде: «А ты, почему уходишь? Тебе нельзя уходить, ты должна, как и я, оставаться здесь и быть возле хозяина». Мне казалось, что в глазах животного застыли слёзы. Это трудно вынести. Я уходила, а собака лежала. Я приносила еду, но она не притрагивалась ни к чему. Вскоре животное обессилело и буквально за несколько дней превратилось в исхудавшую, немощную, убитую горем собаку. Кладбищенский сторож однажды подошел ко мне и сказал, что ничего подобного никогда не видел. Оказывается, собака по ночам жалобно выла. На девятый день полуживого пса увезли домой, вызвали собачьего доктора из ветлечебницы, он пришел, но умный Макс уже скончался. Просто невероятно, такая любовь и преданность от животного! — Она приложила к заблестевшим, влажным глазам носовой платок, потом шумно высморкалась. — Простите, не могу вспоминать. Очень больно. Хотите, принесу кофе?

— Нет, нет, спасибо. Я пришел побеседовать о Петре Аркадьевиче. Хочется узнать от вас, как он жил в последнее время, не выглядел ли подавленным, озабоченным?

— Ничего не заметила, он был в хорошей форме, вёл обычный образ жизни, — вдова тяжело вздохнула и опустила взгляд.

— Сослуживцы говорят, что он внезапно отправился в отпуск, не планировал и вдруг, неожиданно для всех, ушёл, — Рогожин вопросительно посмотрел на вдову.

— На этом настояла я, — виновато вздохнув, сказала Нинель Александровна и с грустью в голосе продолжила: — Он не берёг себя, много работал, уставал. Я уговорила его в сентябре взять отпуск.

— Вы вместе отдыхаете?

— Раньше, когда были молодыми, всегда отдыхали вместе, уезжали на юг, к морю, или в санаторий. С годами мы перестали ездить по курортам, проводили отпуск дома, на даче. Петр Аркадьевич большой любитель природы, с удовольствием отдавался рыбалке и охоте. Лес, грибы, ягода — его стихия.

— Скажите, почему, уходя в отпуск, он решил забрать домой сейф?

Неожиданный вопрос несколько смутил Нинель Александровну. Тень тревоги и беспокойства мелькнули в её глазах, ресницы вздрогнули, она часто заморгала. Тут же, справившись со своим замешательством, откашлявшись, сказала:

— За двадцать лет работы в ювелирном магазине он собрал, — она сделала многозначительную паузу и строгим голосом продолжила, — я подчеркиваю, на свои собственные деньги, коллекцию ювелирных украшений из золота, серебра и драгоценных камней. Сейф — его собственность, он его заказывал, в нём хранил коллекцию.

— А почему решил всё—таки перед отпуском забрать его домой? Двадцать лет стоял на работе, а тут надумал перевезти в квартиру? — настойчиво повторил вопрос Рогожин.

— Со мной по этому поводу не советовался, — пожав плечами, произнесла вдова. — Но я не вижу в этом ничего особенного, когда—то ему все равно нужно было забрать сейф в дом, — в голосе Нинель Александровны послышались раздражённые нотки. — Ювелирная коллекция — его личная, он вправе распоряжаться ей по своему усмотрению, — уверенно и твердо заключила, словно давая понять, что эту тему не намерена обсуждать.

— Скажите, — Дмитрии Сергеевич, отметив про себя явное недовольство Нинель Александровны, решил перевести разговор в другое русло, — недругов у Петра Аркадьевича не было? Может быть, кто—нибудь у него вымогал деньги, или угрожал, или были подозрительные звонки по телефону? Не получали ли вы анонимных писем с требованием перевести определённую сумму денег в банк на какой—либо счёт?

— Мне он ничего такого не говорил. По его виду я бы не сказала, что он был чем—то удручен, я непременно бы заметила его тревожное настроение. Подозрительных телефонных звонков не было, почту из абонементного ящика забирал муж. Газеты меня не интересуют, я ни с кем не переписываюсь. Однажды, правда, Пётр обмолвился, что его сын от первого брака Владимир просил у него часть коллекции, но он, разумеется, отказал.

— Вот как? А где живёт сын?

— Толком не знаю, — пренебрежительно усмехнувшись, ответила вдова. — Он с уголовным прошлым, с ним не поддерживаю отношения. В городе живёт мать Петра Аркадьевича, она, наверное, в курсе, где обитает внук. — Нинель Александровна демонстративно посмотрела на наручные часы, давая понять, что ограничена во времени.

— Вы работаете?

— Да, конечно.

— Где, если не секрет?

— Я работаю в модельном бизнесе. У меня своё дело.

— Понимаю. Мне пора уходить. Благодарю за беседу. Да, — спохватился Дмитрии Сергеевич, — хотел вас спросить, вы смотрели коллекцию ювелирных украшений, в ней ничего не пропало?

— Да, смотрела, всё в порядке, — холодно ответила Нинель Александровна.

— Благодарю за беседу, до свидания. Оставляю на всякий случай свой телефон. Если что—то вспомните, позвоните, важна любая мелочь, — он протянул вдове визитку.

Выйдя из квартиры Кольцовой, Дмитрий Сергеевич призадумался. Его поразила разница во внешнем виде супруги ювелира. Прошло несколько дней после убийства, а вдова свежа и румяна, ей хоть сейчас под венец, а какая была убитая горем в день похорон Петра Аркадьевича! Быстро восстановилась. Кольцова или волевая, сильная женщина, или непревзойденная, искусная актриса.

• Предыдущая
• 2/58
• Следующая