Прохоровка без грифа секретности - Лопуховский Лев Николаевич - Страница 4

Столь явное преувеличение заслуг армии (и ее командования) вызвало реплику из уст Г.К. Жукова о нескромности командарма. В целом контрудар замедлил продвижение врага, но поставленных Ставкой ВГК целей по ряду причин полностью достичь не удалось. Не удалось и перехватить инициативу, что серьезно осложнило дальнейшие действия войск фронта. Оборонительные бои в районе Прохоровки приняли довольно затяжной характер и продолжались до 16 июля включительно.

С легкой руки П.А. Ротмистрова многодневные бои в районе ставшей широко известной станции в массовом сознании до сих пор ассоциируются только с этим контрударом. Этот стереотип абсолютно неправомерен, потому что противоречит исторической правде и, кроме того, несправедлив по отношению к усилиям солдат и офицеров других армий, которые вели упорные и тяжелые бои и до, и после 12 июля. В донесении Ватутина Сталину в 24.00 12 июля 1943 г. не было ни слова о встречном танковом сражении и разгроме противника. Армия Ротмистрова в этот день понесла огромные потери, и для продолжения контрудара у Ватутина не осталось достаточных сил и средств. Уже на другой день он просит у Сталина дополнительно три корпуса (напомним, что фронт до 11 июля получил на усиление семь корпусов, в том числе четыре танковых и один механизированный) под предлогом, что имеющихся сил для решительного окружения и разгрома противника оказалось недостаточно.

Интересно, что российские историки в наше время отказались от категорического вывода, изложенного в советской военной энциклопедии издания 1978 года, – «сражение выиграли советские войска». В статье новой военной энциклопедии впервые официально признается, что 5-я гв. танковая армия, понеся большие потери (около 3 тыс. человек убитыми и ранеными, танков и САУ безвозвратно – 350, повреждено – 420) и использовав свой второй эшелон и резерв для борьбы на флангах, не смогла развить успех на главном направлении и была вынуждена закрепиться на достигнутом рубеже. Но далее авторы статьи повторяют вывод 30-летней давности (только другими словами). Якобы успешное нанесение контрудара советскими войсками и срыв наступления немецких танковых группировок под Прохоровкой были обусловлены правильным выбором времени его нанесения, скрытым выдвижением крупной советской танковой группировки к рубежу ввода в сражение, умелым маневром силами и средствами на поле боя. К сожалению, это не совсем соответствует действительности.

Здесь ни в коем случае не ставится под сомнение конечный результат оборонительной операции Воронежского фронта. Речь идет лишь о более реалистичной оценке контрудара 12 июля. Кризис немецкого наступления возник не в результате контрудара под Прохоровкой, а в связи с переходом в контрнаступление войск Брянского и Западного фронтов. Угроза разгрома немецко-фашистских войск в районе Орла вынудила Гитлера остановить операцию «Цитадель». Задуманная гитлеровцами с далеко идущими целями, она провалилась в результате в целом успешных действий наших войск. Войска Воронежского фронта выиграли многодневное сражение под Прохоровкой. Восстановив оборону в основном по рубежу, занимаемому до начала немецкого наступления, они успешно завершили оборонительную операцию, создав условия для последующего перехода наших войск в стратегическое контрнаступление практически без оперативной паузы.

Попытки некоторых историков, главным образом западных, связать крах операции «Цитадель» с высадкой войск союзников 10 июля 1943 года в Сицилии, которая якобы вынудила Гитлера вывести из боя танковый корпус СС, несостоятельны. Решение о прекращении операции Гитлер принял 13 июля, и с переброской корпуса СС в Южную Италию все равно опоздали. В конечном итоге корпус был оставлен на Восточном фронте (за исключением тд «Адольф Гитлер», отправленной в Италию без танков и другого тяжелого вооружения) для ликвидации многочисленных кризисов, возникших в ходе летнего наступления советских войск. Миф о личной ответственности Гитлера за неудачи на Восточном фронте неоднократно использовали битые гитлеровские генералы. В их числе был и Манштейн, который утверждал, что Гитлер, запретив использовать в переломный момент сражения резервный 24-й танковый корпус, лишил его заслуженной победы.

К сожалению, за прошедшие десятилетия бои под Прохоровкой были окутаны мифами и неумеренным славословием. Советской пропаганде важно было показать преимущества советского строя и непогрешимость политического и военного руководства. Поэтому в официальных изданиях и в мемуарах советских военачальников при описании событий Второй мировой войны порой не считались с очевидными фактами, искажали соотношение сил и средств сторон в сражениях, всячески завышали потери противника и умалчивали о своих. Закрытость наших архивов и наличие военной и идеологической цензуры длительное время не позволяли с достаточной степенью достоверности раскрыть характер боевых действий в ходе оборонительной операции в июле 1943 года, одним из этапов которой является Прохоровское сражение. Это, прежде всего, касалось результатов контрудара и реальных потерь сторон в живой силе и технике.

Против мифов, созданных советским агитпропом вокруг «величайшего встречного танкового сражения», одним из первых, насколько нам известно, выступил участник тех боев в звании лейтенанта генерал-майор в отставке Г.А. Олейников. Ветеран в своей книге «Прохоровское сражение (июль 1943 года)», изданной в 1998 году мизерным тиражом – всего 200 экз., предложил расширить временные рамки Прохоровского сражения, выделив его в отдельный этап оборонительной операции фронта, – с 10 по 15 июля¹. К сожалению, автору не удалось избежать серьезных ошибок относительно боевого состава ударной группировки Манштейна.

За ним эту тему на основе более широкого привлечения архивных материалов подхватил в 2002 году историк В.Н. Замулин в военно-историческом очерке «Прохоровское сражение»². Оба упомянутых автора ввели в научный оборот много неизвестных и малоизвестных документов, скрытых до этого в недрах ЦАМО. Так, В.Н. Замулин впервые, на основе архивных материалов, опубликовал данные о потерях 5-й гв. танковой армии в бронетехнике под Прохоровкой 12 июля с разбивкой их по соединениям и типам боевых машин. Он же, являясь заместителем директора Государственного военно-исторического музея-заповедника «Прохоровское поле», дополнил свое повествование воспоминаниями ветеранов, хранящимися в фондах музея. В последующем В.Н. Замулин и Л.H. Лопуховский выступили в журнале «Военно-исторический архив» с очерком «Прохоровское сражение: мифы и реальность», в котором попытались, проследив реальные обстоятельства боев под Прохоровкой, вскрыть причины неудачи контрудара и высоких потерь наших войск³.

Странно, но советские авторы фундаментальных исследований Курской битвы почти не использовали документы другой стороны, в частности, данные военного архива ФРГ. Видимо, потому, что они не вписывались в идеологические рамки, очерченные военным отделом ЦК КПСС. На состоявшейся в 1968 году военно-научной конференции, посвященной 25-й годовщине победы в битве под Курском, которая вызвала большой интерес общественности, не нашли отражения многие аспекты сражений в июле – августе 1943 года. Поэтому в заключительной статье сборника, в котором были обобщены материалы конференции, было подчеркнуто, что «при изучении Курской битвы необходимо обращать внимание не только на положительный, но и на отрицательный опыт, поскольку последний бывает не менее ценным для извлечения практических уроков». Далее, по существу, от имени редакции сборника, был сделан довольно смелый для того времени вывод: «При исследовании событий Курской битвы, как и других битв и операций минувшей войны, крайне желательно подвергнуть специальному рассмотрению вопрос о потерях, показав при этом соответствие затрат достигнутым результатам. Всестороннее раскрытие этого важного вопроса позволило бы увидеть сравнительный вклад фронтов и армий в общее дело разгрома врага под Курском, дало бы возможность более объективно оценить роль отдельных объединений и военачальников в достижении победы в Курской битве»⁴.