«Джоконда» Мценского уезда - Павская Ирина - Страница 11

• Предыдущая
• 11/40
• Следующая

— Ну и что? — Девица, похоже, была не расположена к разговорам.

— Я ее сослуживица, с работы.

— И что надо?

— Тут Олины вещи. — Я торопливо просунула пакет в узкий проем.

— Так брат уже уехал.

— Вдруг он еще за чем-нибудь вернется, вот и отдадите при случае. — Вместе с пакетом в руку женщины перекочевала аккуратная денежная бумажка. Эх, прощайте, новые колготки!

Обитательница комнаты стала заметно любезнее.

— Может, войдете? — И даже дверь распахнула пошире.

— Ой, что вы, времени совершенно нет. Бедная Оля, — я сложила наивно-горестную мину, — такая молодая! А вы не знаете, от чего она умерла?

— Вроде сердце…

— Болела, наверное, часто?

— Ничего она не болела, — пожала плечами девица, — даже простуды сроду не было. В бане парилась по три часа. Мы месяц назад в соседний город на вещевой рынок поехали — там барахло подешевле, ну и выбрать есть из чего. Так автобус сломался, и пришлось семь километров по грязи чапать. Я думала — все, умру! А Ольге хоть бы что. Вечером еще с Любкой на дискотеку в «монтажку» пошли. Она худая была, зато трехжильная. Деревенские все такие, знаете, как они там на огородах пашут.

— Парень-то, наверное, сильно переживает. — Я со вздохом переменила тему.

— Какой парень? — Брови Олиной соседки удивленно подскочили вверх. — Не было у нее никакого парня. Откуда ему взяться, на нее особо никто не западал. Так, с Любкой тусовались, и все.

— Любка — это кто?

— Подружка, из одной деревни они.

— А можно с ней поговорить?

— Она не наша, не общежитская. А где живет — не знаю. Ольга говорила, что приемщицей в ателье работает, что ли.

Женщина стала нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. Я поняла, что действие моей волшебной бумажки заканчивается, и торопливо попрощалась.

Мой поход в общежитие только еще больше все запутал. Во-первых, у Ольги не было парня. Тогда с кем она так сердито разговаривала за три дня до своей смерти и кто подарил ей дорогую губную помаду? Во-вторых, по словам соседки, девушка никогда не жаловалась на здоровье. Ну, допустим, она могла не знать о своей болезни. Все равно, такая внезапная и мгновенная остановка сердца в молодом возрасте на фоне прекрасного самочувствия выглядит странно.

Мимо меня по пыльной улице резво «пропилил» автобус с яркой рекламой турфирмы на боках. Огромные красные буквы складывались в короткую призывную фразу: «В Египет!» Это выглядело как указание маршрута, по которому двигался раздолбанный «Икарус». А что, здорово было бы сесть в него на остановке, купить билет за шесть рублей и — в Египет! Там сейчас жара, пирамиды, Красное море… Красота!

Рабочий день заканчивался, и я не стала возвращаться в галерею, а сразу пошла домой. Во всяком случае, задание директора было выполнено. Возле входной двери я потянула из кармана связку ключей, а вместе с ней выскочил и упал на пол небольшой предмет. О господи! Да это же французская помада! Очевидно, я, собирая вещи смотрительницы, по рассеянности сунула тюбик в карман. Фу, Сима, как некрасиво получилось. Можно подумать, что я нарочно оставила себе дорогую вещицу. Завтра же пойду и отнесу ее в общежитие. Пусть хоть соседка попользуется. Я положила помаду на видное место и пошла готовить ужин. Чайник уже начинал плеваться кипятком, когда в дверь два раза коротко позвонили. Так звонит только моя подруга. Придавит пальцем кнопку и сразу отпускает. До меня дошло — я ведь так и не позвонила Зойке. Ох и влетит же мне сейчас! Но, вопреки опасениям, подруга была настроена вполне миролюбиво. Наскоро чмокнув меня в щеку, она проскочила на кухню и стала выкладывать на стол всякие кульки.

— Ты еще не ужинала? Вот и хорошо! Будем ужинать вместе. Я сейчас окрошку приготовлю.

— Помилуй, Зоя, кто же на ужин окрошку ест? И потом, для окрошки нужны огурец, редиска, квас, наконец.

— У меня все с собой: картошка вареная, яйца. Вот видишь! — Зойка торжествующе помахала перед моим носом небольшим огурчиком. — Редиску заменим редькой, а квас — кефиром. Специальный зимний рецепт. В принципе, можно вообще без огурца. А что касается ужина, то это все предрассудки. Овощи с кефиром очень полезны для пищеварения.

Подругу было не переспорить. Я у Зойки вроде подопытного кролика для испытания новых рецептов. Или собаки Павлова. Окрошка, к счастью, оказалась очень даже пристойной. Запах свежего огурца будил смутные детские воспоминания о солнечном летнем дне и деревенском дедушкином доме. С аппетитом прихлебывая разведенный водой кефир, я пересказывала волнующие события последних дней. Только про Бориса умолчала. Тем более что он и не появлялся больше на моем горизонте. Зойка сокрушенно ахала и всплескивала руками. Потом она помыла посуду, сгребла свои баночки и коробочки в сумку и потащила все в прихожую. В следующую секунду оттуда раздался восхищенный вопль. Подруга влетела в комнату с тюбиком в руках.

— Ну, Сима, ты даешь! Вот тихушница! Ясное дело, у богатых свои привычки.

Я не успела и рта раскрыть, как она сняла крышечку, выкрутила яркий столбик и кинулась к зеркалу. И тут у меня в голове словно что-то лопнуло. Компьютер заработал со скоростью миллион вариантов в секунду. Честное слово, сама не знаю, как и почему это произошло. В два прыжка я подскочила к Зойке и с силой выбила у нее тюбик из рук. Помада упала на пол. Зойка тоже. А дальше немая сцена.

Подруга молча сидела на полу и потирала ушибленный локоть. По выражению ее лица было понятно все, что она обо мне думает. Сима или сошла с ума, или ее задавила огромная жаба. Пожалеть для самой близкой подруги?! И чего? Два-три мазка помады, пусть даже и очень дорогой. Это переходило все границы.

— Зоенька, ты только не обижайся. И ничего такого не думай. Помада не моя. Можешь считать меня чокнутой… Одним словом, я хочу тебя попросить… Возьми этот тюбик в свою лабораторию и сделай химический анализ. И пожалуйста, не надо таких глаз! Я в своем уме — Сбивчиво и не совсем убедительно я попыталась объяснить Зойке свои смутные подозрения. Та смотрела на меня с жалостью, как на умственно отсталого ребенка.

— Ладно, чем бы дитя ни тешилось. — В конце концов она примирительно завернула злополучный тюбик в бумажную салфетку. — Только я вот что тебе скажу, Серафима! Совсем ты сдурела. И я знаю от чего — от маленькой зарплаты и от скучной жизни. У тебя эмоциональный голод.

Какой там голод! Да я просто облопалась впечатлениями за последнюю неделю. Но даже Зойке совершенно незачем знать обо всем.

Договорившись встретиться завтра, мы расстались, обе слегка обеспокоенные: Зойка — моим поведением, а я — тревожными мыслями.

А назавтра было вот что. Вечером, как всегда, раздались два отрывистых звонка в дверь, и подруга, суровая и сосредоточенная, выставила на кухонный стол бутылку водки. Под моим изумленным взглядом Зойка ловко свинтила крышку и набулькала в чайные чашки граммов по пятьдесят.

— Сима, — голос был торжественный и слегка замогильный, — давай выпьем за мой день рожденья.

Опа! Теперь крыша поехала у моей подруги. Уж что-что, а священную Зойкину дату я помню даже во сне. Дева она, а потому до ее дня рожденья, как до луны пешком.

— Да, Сима, — продолжала Зойка все более надрывно, словно в плохой трагедии, — выпьем! Потому что вчера ты мне жизнь спасла.

Она замахнула свою порцию. Я молча ждала разъяснений. Зойка достала из хлебницы кусок нарезного батона, горестно занюхала выпитое и поведала следующее: она сделала-таки химический анализ губной помады. Результат оказался зловещим. Яркая палочка была пропитана сильным отравляющим веществом. В микроскопических дозах яд оказывал очень даже лечебное воздействие, а потому использовался как обезболивающее средство наружного применения. Иначе говоря, входил в состав мазей, поскольку хорошо удерживался жирами. И напичкать жирную губную помаду этой отравой не составляло труда, — объяснила подруга. Эффект же, если учитывать дозу, получился в прямом смысле убийственный. Достаточно было пару раз накрасить губы, чтобы получить сильнейший сердечный спазм и даже полную остановку сердца.

• Предыдущая
• 11/40
• Следующая