Колдовской мир: Трое против колдовского мира. Волшебник колдовского мира. Волшебница колдовского мир - Нортон Андрэ - Страница 83

Орсия схватила её за руки и, держа их крепко, но осторожно, повторяла:

— Всё хорошо, сестра. Не бойся. Всё хорошо.

Каттея, прильнув к ней, с опаской смотрела на меня.

Я отошёл и окинул взглядом разрушения, произведённые бурей. Среди каменных обломков виднелись чьи-то тела, но ничто не двигалось под великолепными лучами восходящего солнца.

— Как она? — спросил я у подошедшей Орсии.

— Хорошо… она чувствует себя хорошо… Но… Кимок… она забыла, кто она… И утратила Силу.

— Навсегда? — я не мог представить себе Каттею лишённой Дара.

— Этого я не знаю, — ответила Орсия. — Теперь она такая, какой была бы и раньше, если бы не родилась колдуньей — милая, добрая девушка, и она очень нуждается теперь в твоей помощи. Но не пытайся напоминать ей о прошлом.

Итак, когда мы вернулись в Долину, сестра уже не была прежней. И никто, в том числе и ни одна колдунья, не мог бы сказать, станет ли она когда-нибудь снова той же Каттеей, какой мы знали её. Но силы Тьмы потерпели второе поражение, и в Эскоре воцарилось спокойствие, хотя мрак рассеялся ещё не до конца, и повесть о нас троих была ещё далека от своего завершения.

Морозное дыхание Ледяного Дракона на высотах было сильным и жестоким, поскольку стояла середина зимы. Да, как раз во время Ледяного Дракона я серьёзно задумалась о будущем. Сожалея и печалясь о прошлом, я знала, что должна что-то сделать, чтобы те, кого я ценила дороже собственной жизни, освободились от тени, грозившей добраться до них через меня. Я — Каттея, из дома Трегартов, когда-то обучалась как волшебница, хотя и не приняла их клятвы и не владела магическим камнем. Но знания, которые я приобрела, были выбраны не мною.

Я была одной из трёх, и эти трое могли при необходимости становиться одним: Кайлан — воин, Кимок — мудрец и Каттея — волшебница. Так нарекла нас мать, когда родились мы — близнецы. Такими мы и стали. Мать была волшебницей Эсткарпа и была отвергнута Владычицами из-за своего брака с Симоном Трегартом. Он не был обыкновенным человеком, будучи чужеземцем, пришедшим через Врата из другого мира. Сведущий в военном искусстве, которое высоко ценилось в Эсткарпе, потому что эта раздробленная и изношенная временем страна осаждалась тогда соседними Карстеном и Ализоном, он обладал и собственной Силой, которую Владычицы так не хотели признать в мужчине.

После замужества Джелит не только не лишилась своего волшебного Дара, как это должно было произойти, но и нашла новые пути, и это привело в ярость Владычиц, отвернувшихся от неё после такого выбора.

Однако при большой необходимости они были вынуждены просить её поддержки, хотя так открыто и не признали, что она доказала ошибочность традиционного мнения.

Мои родители вместе выступили против Колдеров, иноземных дьяволов, которые так долго угрожали Эсткарпу. Им удалось найти источник, откуда просачивалось это зло, и закрыть его. Колдеры, как и мой отец, происходили не из нашего времени и пространства, они сотворили Врата и через них вбрасывали свой яд в Эсткарп.

После этого великого дела Владычицы уже не смели открыто выступать против Дома Трегартов, однако не забыли и не простили поступка моей матери. Дело даже не в том, что она вышла замуж — это они могли бы принять, хотя и презирали бы ту, что позволила эмоциям свести себя с их сурового пути; главное, что она осталась с Силой, и этого они не могли простить.

Как я уже говорила, мы были близнецами, мои братья и я. Я родилась последней. После родов моя мать долго болела, и нас поручили Ангарт, женщине из фальконеров. У неё была тяжелая судьба, но она дарила нам любовь и заботу, которую не могла дать нам наша мать. А отец был так поглощён страданиями нашей матери, что едва ли знал в эти долгие месяцы, живы мы или умерли. Мне кажется, что он и потом не испытывал к нам никакого сердечного тепла из-за страданий, которые мы принесли ей своим появлением на свет.

Детьми мы мало видели своих родителях, так как их обязанности в продолжавшейся войне держали их в Южной Башне. Отец инспектировал пограничные земли как Хранитель Границы, а мать — как его связная с Советом Владычиц.

Мы жили в тихом замке, где леди Лойз, боевая подруга моих родителей, хранила небольшой островок мира.

Мы рано осознали, что в нас есть нечто, отличающее от других: мы могли объединять наши мысли и становиться одним существом, если было нужно. Поначалу мы пользовались этим по мелочам, но с каждым разом наш Дар усиливался. Мы также инстинктивно понимали, что такую способность следует хранить в секрете. Разрыв моей матери с Советом избавил меня от тестов, которые проходили все девочки для отбора в ученицы колдуний. Наши родители — догадывались ли, нет ли о том, что мы унаследовали, — охраняли нас, как могли, от следования обычаям Эсткарпа.

А потом мой отец исчез. Во время затишья в военных действиях он отбыл на корабле салкаров — ближайших союзников и боевых друзей Эсткарпа, — чтобы обследовать некоторые острова, где, как говорили, наблюдалась подозрительная активность, и с тех пор о нём и о корабле не было ни слуху, ни духу.

Мать впервые приехала в наше убежище и собрала нас для испытания наших сил. Объединив наш Дар со своей Силой, она послала мысль на поиск и увидела нашего отца живым. Получив этот слабый ключ, она уехала снова, искать мужа, а мы остались.

Вскоре Кайлан и Кимок ушли в Пограничники, а я осталась, и Владычицы принялись действовать, как давно собирались. Они похитили меня и поместили в свою Обитель, и я на несколько лет была отрезана от знакомого мира и от братьев. Но мне были показаны другие миры, и я мечтала, чтобы врождённое Знание нашего рода росло и заполняло меня. Однако все эти годы я боролась с искушением беззаботной жизни и утоления жажды знания, чтобы какая-то часть меня осталась свободной.

Я преуспела настолько, что смогла мысленно добраться до Кимока, и, прежде чем меня заставили принять обет, Кимок и Кайлан приехали и освободили меня оттуда.

Нам не удалось бы нарушить узы Совета, если бы не то обстоятельство, что вся их Сила была собрана воедино для нанесения одного единственного удара Карстену и уничтожения большей части вражеской силы. Совет послал всю свою мощь в горную страну и своей объединённой волей сбил вершины гор, искрошил землю.

Поэтому Владычицы не могли тратить свою Силу на нас, и мы бежали в восточном направлении. Кимок открыл, что Древняя Раса Эсткарпа в отдалённые времена получила мысленный запрет, и восточного направления для неё как бы не существовало. Сделано это было тогда, когда они пришли в Эсткарп как раз с востока.

Так что мы отправились через горы в Эскор.

Там нам пришлось изучать то, что мы должны были знать. Я воспользовалась некими чарами, чуть не погубившими всю страну. Дело в том, что в этой стране в прошлом существовали мощные силы, выпущенные древними магами народа нашей матери, и, стремясь овладеть этими силами, посвящённые погубили страну. В конце концов те, кто ушли основывать Эсткарп, перевалив через горы, оставили за собой тот легендарный барьер.

Но когда я произносила свои заклинания, мало сравнимые с теми, что творились в Эскоре в прошлом, Силы пробудились, лёгкое равновесие нарушилось, и снова возобновилась борьба между добром и злом.

Мы прибыли в Зелёную Долину, которая управлялась народом, по происхождению даже старше, чем Древняя Раса, но всё-таки обладавшим частично и нашей кровью. Они не подчинялись Тьме, мы встали там дружественной армией и разослали Меч Союза, чтобы созвать добровольцев для сражения с Тьмой, и на призыв откликнулся тот, кого в Долине считали своим.

Он происходил из Древней Расы, лорд гор, бывший ученик одного из последних магов, который остался в Эскоре и не вмешивался в борьбу. Динзиль был честолюбив. Когда он только начинал заниматься поисками мудрости, он ещё не был так испорчен жаждой власти. Он давно знал Зелёный Народ, они встретили его с почётом и были ему рады. Этот человек умел нравиться, да, больше чем нравиться, как я сама убедилась.