Лесные тайнички (сборник) (с илл.) - Сладков Николай Иванович - Страница 35
- Предыдущая
- 35/58
- Следующая
– Охо-хо, Окунь, горемычная я рыба! Вся-то моя жизнь в грязи да в тине.
– А ты, Карась, клюнь на крючок – попадёшь в сметану…
– Слыхал, Заяц, как охотники мой лисий хвост называют? Трубой! Хи-хи-хи…
– А мой заячий хвост охотники прозвали цветком. Цветком, цветиком, цветочком.
– Да ну-у! А ну дай-ка мне цветочек понюхать…
– Но-но-но! Я твою лисью породу знаю! Цветок понюхаешь, а ногу откусишь. Проходи, проходи со своей трубой!
– Ой, Рябина-Рябинушка, что взгрустнула ты?
– Была я, Дуб, тонкой рябинкой, а стала сухой корягой. Ободрали меня ребятишки как липку, разделали под орех. Ни ягод на мне, ни сучков, ни веток – хоть в костёр головой! Хоть бы ты, Дуб, меня защитил.
– Что ты, что ты! Я сам теперь, голубушка, такой, что краше в дровяной склад кладут. Всю-то осень жёлуди с меня сшибали, камнями да палками по голове молотили. Всю душу вытрясли! Был я дубом, стал дубиной…
– Эй, Медведь, ты днём что делаешь?
– Я-то? Да ем.
– А ночью?
– И ночью ем.
– А утром?
– И утром.
– А вечером?
– И вечером ем.
– Когда же ты тогда не ешь?
– Когда сыт бываю.
– А когда же ты сытым бываешь?
– Да никогда…
Ноябрь
Сыплет белый снег на чёрную землю.
Всё вокруг становится пегим.
Лес полосатый, как бока зебры. Борозды пашни – как клавиши у рояля.
На белых речках – чёрные полыньи, на чёрных дорогах – белые лужи. На бело-чёрных берёзах чёрно-белые сороки сидят.
«Приехал ноябрь на пегой кобыле».
Чёрное озеро и белые берега. Чёрные пни в белых шапках. Чёрные галки над белым полем.
Белые зайцы на чёрной земле. Белые муравейники у чёрных стволов. Белые кочки на чёрном болоте.
Всё двухцветное и рябое.
Чёрный дом с белой крышей. Белый дым из чёрной трубы. Черный стог с белым боком.
Одно небо ровное – серое и глухое.
Ни звонкого голоса, ни гулкого эха.
Всё как-то исподволь, шёпотом, стороной.
То дряблая оттепель, то упругий мороз.
Сыро и серо, пусто и глухо.
Полузима – полуосень, полудень – полу-вечер.
Робко напутали, напетляли по снегу птицы и звери.
А человек прошагал – как расписался.
Чётко и твёрдо – как чёрным по белому.
ПОЧЕМУ НОЯБРЬ ПЕГИЙ?
Высунулась из-за леса снеговая туча, наделала в лесу переполоху!
Увидал тучу Заяц-беляк да как заверещит:
– Скорей, туча, скорей! Я давным-давно белый, а снегу всё нет да нет! Того и гляди, охотники высмотрят!
Услыхала туча Зайца и двинулась в лес.
– Нельзя, туча, назад, назад! – закричала серая Куропатка. – Землю снегом засыплешь – что я есть стану? Ножки у меня слабые, как я до земли дороюсь?
Туча двинулась назад.
– Давай вперёд, нечего пятиться! – заворчал Медведь. – Засыпай берлогу мою скорей: от ветра и мороза укрой, от глаза чужого спрячь!
Туча помедлила и опять двинулась в лес.
– Сто-ой, сто-ой! – завыли Волки. – Насыплешь снегу – ни пройти, ни пробежать. А нас, волков, ноги кормят!
Туча заколыхалась – остановилась.
А из лесу крик и вой.
– Лети к нам, туча, засыпай лес снегом! – кричат одни.
– Не смей снег высыпать! – воют другие. – Назад поворачивай!
Туча то вперёд, то назад. То посыплет снежком, то перестанет.
Потому-то ноябрь и пегий: то дождь, то снег, то мороз, то оттепель. Где снежок белый, где земля чёрная.
Ни зима, ни осень!
КУРОРТ «СОСУЛЬКА»
Сидела Сорока на заснеженной ёлке и плакалась:
– Все перелётные птицы на зимовку улетели, одна я, дура оседлая, морозы и вьюги терплю. Ни поесть сытно, ни попить вкусно, ни поспать сладко. А на зимовке-то, говорят, курорт… Пальмы, бананы, жарища!
И слышит вдруг голос:
– Это смотря на какой зимовке, Сорока!
– На какой, на какой – на обыкновенной!
– Обыкновенных зимовок, Сорока, не бывает. Бывают зимовки жаркие – в Индии, в Африке, в Южной Америке, а бывают холодные – как у вас в средней полосе. Вот мы, например, к вам зимовать-курортничать с Севера прилетели. Я – Сова белая, они – Свиристель и Снегирь, и они – Пуночка и белая Куропатка.
– Что-то я вас не пойму толком! – удивляется Сорока. – Зачем же вам было в такую даль лететь киселя хлебать? У вас в тундре снег – и у нас снег, у вас мороз – и у нас мороз. Тоже мне курорт – одно горе.
Но Свиристель не согласен:
– Не скажи, Сорока, не скажи! У вас и снега поменьше, и морозы полегче, и вьюги поласковей. Но главное – это рябина! Рябина для нас дороже всяких пальм и бананов.
И белая Куропатка не согласна:
– Вот наклююсь ивовых вкусных почек, в снег головой зароюсь – чем не курорт? Сытно, мягко, не дует.
И белая Сова не согласна:
– В тундре сейчас спряталось всё, а у вас и мыши, и зайцы. Весёлая жизнь!
И все другие зимовщики кивают, поддакивают.
– Век живи, век учись! – удивляется Сорока. – Выходит, мне не плакать надо, а веселиться! Я, выходит, сама всю зиму на курорте живу. Ну чудеса, ну дивеса!
– Так-то, Сорока! – кричат все. – А о жарких зимовках ты не жалей, тебе на твоих куцых крыльях все равно в такую даль не долететь. Курортничай лучше с нами!
Снова тихо в лесу. Сорока успокоилась. Холодные курортники едой занялись. Ну а те, что на жарких зимовках, – от них пока ни слуху ни духу.
ВОЛШЕБНАЯ ПОЛОЧКА
Я – Повелитель птиц!
Захочу – и птицы сами прилетят ко мне.
Захочу – прилетят голуби и воробьи. Захочу – синицы. Захочу – явятся гости Севера – снегири и свиристели.
Нет, я не волшебник. Я не шепчу таинственных заклинаний. И у меня нет волшебной палочки. Но зато у меня есть волшебная полочка.
На вид полочка совсем проста: простая фанерка с простыми деревянными бортиками. Но в полочке волшебная сила!
Так и быть, я открою свой секрет. И к вам, стоит вам только захотеть, станут прилетать дикие птицы. Для этого надо на простую полочку насыпать простой крупы и простых хлебных крошек. Потом полочку надо выставить за окно. И полочка сразу станет волшебной! На неё сразу же прилетят голуби и воробьи.
А если вы живёте у парка или в деревне, укрепите на полочке кусочек сала – к вам прилетят синицы!
Положите на полочку кисти рябины – прилетят снегири и свиристели.
Сделайте себе Волшебную полочку.
Каждый день станут прилетать к вам разные птицы.
Вы станете Добрым повелителем птиц!
ПОРОША
Первая пороша, первая пороша – как белая июньская ночь! Всё невидимое делает видимым, всё тайное – явным.
Был лес тёмен и глух и вдруг просветлел и ожил. Никто незаметно не пробежит, никто невидимо не пройдёт. Каждый оставит след, сам о себе расскажет.
Рассказы, рассказы – нет им конца. Смешные и грустные, страшные и бесстрашные, длинные и короткие.
Вот короткий рассказ.
Выпал снег – вот-то перетрусили все первогодки! В жизни такого ещё не видели.
Первые ночь и день смирно сидели: а вдруг да что-то случится? Но ничего не случилось. Белое лежит и молчит.
Потрогали лапой – мягкое.
Ткнули носом – не пахнет.
Прикусили зубами – холодное. Не огрызается, не дерётся.
Обрадовался заяц-беляк: «Теперь меня, белого, на белом никто не увидит». Сорока запрыгала, задрав хвост. Лисёнок шагнул.
Начались и потянулись лесные рассказы.
Диковинный мне повстречался след: крестик и скобочки, крестик и скобочки. Сразу и не прочтёшь.
Всё короче прыжки, всё глубже скобочки по бокам. Немного прошёл – и конец: лежит на снегу певчий дрозд. Жалкий комочек встопорщенных перьев. Ножка отбита, вывернуто крыло. Видно, охотник осенью его подстрелил. С дрозда проку нет: подержал да и бросил.
- Предыдущая
- 35/58
- Следующая
