Лесные тайнички (сборник) (с илл.) - Сладков Николай Иванович - Страница 52
- Предыдущая
- 52/58
- Следующая
Хвостатый самец может просидеть не дыша под водой чуть ли не сто часов: воздух он впитывает хвостом прямо из воды!
ПЯТОЕ ИМЯ
Плотвицы совсем как ласточки: стройные, быстрые, непоседливые. Но цветом они на ласточек не похожи.
В воде плотвицы кажутся серыми, и рыболовы иногда называют их за это серянками. Или краснопёрками – за красные плавнички.
Плотвицы всегда в движении. То серыми тенями шныряют между водорослями, то разом взметнутся, блеснут, как солнечные зайчики. За этот блеск плотву зовут ещё серебрянкой.
Есть у плотвы и ещё одно имя – четвёртое.
Как-то пробирался я сквозь заросли и выплыл на подводную поляну. Пусто на полянке. Одни пузырьки, будто белые мотыльки, взлетели вверх.
И вдруг вокруг меня вихрем закружили красные искры!
Я даже вздрогнул – глаза!
Красные, блестящие, как огоньки.
Мимо таких глаз не проплывёшь, остановишься: не глаза, а настоящие стоп-сигналы!
За красные глаза многие рыболовы зовут плотву красноглазкой.
Сколько имён у плотвы: серянка, краснопёрка, серебрянка, красноглазка! И все хороши.
Но, будь моя воля, дал бы я плотвицам пятое имя – водяная ласточка. Уж очень они резвы и ловки. И хвост, как у ласточки, вилочкой.
ВОЗДУШНЫЙ ЗАМОК
В сумрачный день плыл я под водой. Тёмное всё вокруг: тёмное дно, тёмные водоросли. И тёмные рыбы, как летучие мыши, порхают над головой.
Я уже собрался вынырнуть из сумрачного и скучного подводья, как вдруг впереди, в самой гуще зарослей, вспыхнул солнечный зайчик.
Может, там, наверху, солнце выглянуло из-за туч?
Но нет, всё вокруг осталось таким же тёмным. Только солнечный зайчик светил впереди.
Я подплыл, отвёл от лица пышную водоросль и увидел… воздушный за?мок.
Замок был настоящий. Но не было здесь ни мрачных каменных стен, ни окон-бойниц, ни ступеней, похожих на могильные плиты, ни ржавых чугунных ворот.
Замок был из воздуха. Из воздуха стены, из воздуха купол, из воздуха пол – всё из воздуха! Замок просвечивал насквозь и светился, будто освещённый изнутри.
Сам владелец замка сидел в воздушном зале. Он ел. Мохнатыми ручищами подносил пищу к заросшему щетиной рту и не спеша сосал…
Вот он перестал сосать и уставился сквозь прозрачную стену на меня. Он смотрел во все глаза, а глаз у него было восемь.
Вот зашевелился, вот медленно выполз из дома и вдруг полетел вверх, как птица! Только птица в полёте машет крыльями, а владелец замка не спеша перебирал мохнатыми ногами, будто шагал. И ног у него тоже было восемь…
Дошагал до подводного неба, перевернулся и высунул круглое брюхо в надводный мир. Высунул и… опоясался воздушной лентой, как серебряным пояском!
Назад он уже бежал. Бежал с неба на землю. Добежав до своего дома, он приложил серебряное брюхо к воздушной стене, будто положи л кирпич. Так он таскал и таскал сверху воздушные кирпичи – достраивал воздушный замок. Последний пузырёк он втолкнул внутрь для дыхания. И забрался туда. Вздохнул и зажевал.
Вы поняли, конечно, что мохнатое чудовище всего-навсего маленький подводный паук-серебрянка. Он строит свой маленький домик из воздуха. Но вода сильно увеличивает предметы. И когда я смотрел на паука сквозь толстое стекло маски, мне представлялось, что передо мной настоящий страшный хозяин настоящего воздушного замка. Впервые в жизни я своими глазами увидел, как строят воздушные замки. Оказывается, их не только можно строить, но можно даже и жить в них.
ЛИНЬ
Пескарь по песчаному дну ползает. Голавль – головастый. Краснопёрка – с красными плавничками-пёрышками. Ну а вьюн – и взаправду вьюн.
И всем понятно, почему их так называют.
А вот почему линь – линь?
Верховна – понятно, ко?люшка – ясно, усач – проще простого. А что такое линь?
Но не зря говорят, что лучше раз увидеть, чем десять раз услышать. Как увидел линя, всё сразу понял. Постучал он по земле жирным хвостом и прямо на глазах… стал линять!
Был в воде как из бронзы литой, стал на берегу как мокрая промокашка. Весь в потёках и пятнах. Слизь на нём затвердела, зашелушилась, стала лохмотьями отпадать.
Облез линь. Полинял линь.
Потому он и линь!
ЗОЛОТАЯ РЫБКА
Всё лето прожила золотая рыбка в круглой банке из-под варенья. На дно банки был насыпан песок, а посредине стоял высокий красивый камень. Рыбка с утра до вечера плавала вокруг камня, будто каталась на карусели. Всё плавала и плавала. И всё по кругу, по кругу. Как только голова не закружится!
Осенью я решил выпустить рыбку в пруд. Я зашёл по колена в воду и осторожно перевернул банку. Рыбка вяло зашевелила плавничками и опустилась на дно. Я думал, что она обрадуется свободе и сразу же юркнет в зелёную глубину. А она растерянно ворочала глазами, не трогалась с места.
Но вдруг она встрепенулась, быстро подплыла к моей ноге и… закружила вокруг неё!
Я тихонько стал переступать к берегу, но рыбка не отставала и всё кружила и кружила вокруг ноги. Так мы и вышли вместе на мелкое место.
Мне стало жалко рыбку, и я забрал её домой.
Она и сейчас живёт у меня. Всё в той же банке. И всё так же с утра до вечера плавает вокруг камня. Слева направо, по кругу – как карусель, как часовая стрелка.
ПУСТОТА
Среди водорослевых кущ рои? рыбьих мальков. Там, где от берега тень, а мальков освещает солнце, они светятся.
Сквозь сияющее мальковое облачко солидно и не спеша проплывает окунь. Мальки почтительно расступаются. Так, наверное, самолёт пролетает сквозь стаю удивлённых ласточек.
Окунь вошёл в рой – и вокруг него мгновенно возникла пустота. Это особая пустота: пустота хищника, пустота страха. Даже окружённый множеством живых существ, хищник всегда висит в пустоте. Она обволакивает его со всех сторон, она движется вместе с ним, она неотступна, как тень.
Окунь идёт, а мальки раздвигаются перед ним и смыкаются позади. Поворачивает окунь – поворачивается пустота. Невидимая сила расталкивает рыбёшек и держит их за какой-то невидимой, но ощутимой чертой.
Прошёл окунь сквозь частый рой, а никого не задел. Перед ним расступились, его пропустили и занялись своим делом, будто ничего не случилось! Будто и не было тут никакого окуня. Опять все беспечно толкутся у солнечного луча, как снежинки вокруг фонаря.
РЫЦАРЬ
Никто и никогда не нападал на меня в воде. Даже большие зубастые щуки. И вдруг накинулся малыш, ростом с палец! Тело его защищено широкими блестящими пластинками. Как у рыцаря, закованного в латы. На горбу трезубец – три колючки. На груди ещё две, как два кинжала.
Рыцарь грозно растопырил все свои пять колючек и бесстрашно встал на моём пути. Он прямо весь потемнел от гнева, и глаза его позеленели от злости.
Рыцарь был смел и красив. Спина у него была синего цвета, бока – как серебро, а щёки малиновые.
Я протянул к нему палец. Он кинулся вперёд, ткнул палец трезубцем, и из пальца вязкой струйкой потянулась вверх кровь.
Я попятился назад, поднимая ластами тучи ила. Скорей укрылся за кустом пушистого роголистника и стал смотреть.
И тут открылась мне тайна маленького смелого рыцаря: оказывается, он сторожил свой дом!
Дом его был размером с кулак и похож на кулак, неплотно сжатый, – с одной стороны вход, с другой – выход. А в домике была икра.
Никто не мог безнаказанно приблизиться к его дому. Грозя колючками, он бросался даже на больших рыб. Вот проплыла над домиком, извиваясь, как чёрная лента, пиявка.
Рыцарь весь побагровел, вцепился в пиявку зубами и стал трепать её, как треплет собака крысу. Водяного скорпиона он схватил за клешню, уволок под широкий лист кувшинки и там выплюнул.
Ни на миг он не забывал о врагах. Даже проплывающий листик и шевелящаяся тень выводили его из себя. Он сразу «менялся в лице», глаза его зеленели, и на скулах выступали красные пятна. Даже белый живот краснел от гнева.
- Предыдущая
- 52/58
- Следующая
