Выбери любимый жанр

Драконьи грезы радужного цвета (СИ) - Патрикова Татьяна "Небо В Глазах Ангела" - Страница 15

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

В голове никаких разумных идей не было, вряд ли шут или лекарь его услышат, даже если он сейчас заорет. А если заорет, эта красноглазая дамочка сразу же его прирежет, и поминай, как звали. Да и дракончика жалко, эта штука в руках у ведьмы явно для него предназначалась.

Пока Веровек думал, ведьма отвечала.

— Я буду жить вечно! — провозгласила она и театрально рассмеялась, запрокидывая голову и демонстративно щелкая всеми шестью лезвиями сразу. — Мне нужно её сердце! — и ткнула своей странной штукой в сторону испуганно съежившегося под её взглядом дракончика.

Это стало последней каплей. Веровек всегда обладал богатым воображением, хоть давно, с самого детства, не пользовался им, няньки с мамкой старательно отучали, но сейчас так красочно представил, как эта бешеная тетка на пару со своим сыночком, ехидно лыбящимся из-за ее плеча, будет выковыривать сердце из груди драконыша, что его затрясло.

Выхода не было.

У него ничего не было, ни меча, которым он все равно толком пользоваться не умел, маменька считала, что ему оно и не надо, всегда же телохранители рядом. Ни какого другого оружия, да что там, даже магии его не учили, опять-таки мама не одобряла, а король в вотчину женушки никогда не вмешивался. Оставалась только кровь. Голубая кровь наследника династии правителей Драконьего Королевства.

Ведьма с улыбкой шагнула к нему с драконом, не видя в королевиче противника. Веровек сам его в себе не видел, но все же руку ко рту поднес, зажмурился и прокусил запястье в области вен.

Он и не думал, что будет так больно, но спасал адреналин, которым была щедро приправлена кровь, тяжелыми каплями падающая в душистое сено. Ни ведьма, ни её сыночек не поняли, что произошло, но капли крови вспыхнули голубым огнем, царевич выкрикнул своё полное имя, и вокруг них с драконом образовалось кольцо голубого огня.

— Нет! — запоздало поняв, что к чему, закричала ведьма, но было уже поздно. Магия крови всегда была самой сильной в этом мире, её невозможно было обойти, как нельзя было преодолеть заклятие, оплаченное кровавой жертвой.

— Мама? — непонимающе захлопал глазами сын ведьмы.

— Он призвал круг голубой крови! — воскликнула она, обернувшись к нему.

— И что теперь? — возмутился мальчишка. — Что же получается, я зря возился с этой бронзовой ящерицей?! Зря отца упрашивал, да?!

— Нет уж. Его сердце будет моим. Моим! — фанатично вскричала женщина, волосы у неё на голове выскользнули из замысловатой прически и разметались по плечам, словно змеи, глаза наполнились мертвенным, зеленым светом, а с губ начали срываться первые строфы смертельного проклятия.

Веровек встал на колени, обнял молчаливого, испуганного дракончика и зажмурился. Если умирать, то хоть не одному.

Ставрас ни спорил, ни доказывал, он просто информировал, перечисляя менторским тоном все прегрешения, совершенные бароном перед его драконом.

Именно его, а не его сына. Тот бледнел, широко распахнутыми глазами смотря на лекаря, кусал губы, но понимал, что все, что говорил лекарь, правда. Шут же стоял, прислонившись к косяку двери, и отстраненным взглядом скользил по убранству комнаты. Ригулти перевел дух и воззрился на барона.

— Все еще собираетесь сидеть тут, сложа руки, и ничего не делать?

— Конечно, нет! — воскликнул тот, словно очнувшись и вскочив с кровати, хотел уже кинуться к шкафу, чтобы быстро переодеться. Но тут шут, на которого они все это время не обращали внимания, неожиданно схватился за уши и закричал, громко пронзительно, упал на колени и по щекам его потекли прозрачные слезы.

— Шельм! — воскликнул Ставрас, бросаясь к нему, но тот остановил его, отгородившись рукой и тяжело дыша.

Сглотнул, другой рукой смахнул слезы, и одним рывком оказался на ногах, выхватывая из-под рубашки походный кулон. Быстрый шепот и в свободной руке шута материализовался меч.

— Шельм! — строго прикрикнул Ригулти.

— Веровек активировал голубое пламя, — бросил тот, выскакивая за дверь.

Лекарь переглянулся с бароном и кинулся за ним. Конечно, он знал, о чем речь. Но, во-первых, не знал, что по определению трусливый королевич может оказаться способным на такое ради дракона, а, во-вторых, понятия не имел, что Шельм может быть связан с Веровеком кровью, то есть, фактически является его кровным братом. Но думать уже не оставалось времени. Абсолютно.

Они пересекли вымощенные грубым булыжником двор и вбежали в Драконий Дом в тот момент, когда шальная ведьма читала последнюю строфу своего проклятия.

Шут не успел, был слишком юн, порывист и неопытен. А вот Ставрас сориентировался куда быстрей. Сомкнул пальцы на тонком, женском горле и последние слова так и не сорвались с губ. Ведьма захрипела, загребая черными когтями, в которые превратились обычные ногти, воздух, царапая руки лекаря, но тот держал крепко, не обращая внимания на кровоточащие ранки.

Мальчишка же, увидев, что его мать пытаются задушить, попытался кинуться на Ставраса со спины, но его с легкостью перехватил Шельм, как нашкодившего щенка, за шкирку. Только тогда королевич, все это время наблюдавший за ними из-за голубого кольца пламени, наспех перевязал оторванным от рубашки лоскутом прокушенную руку, и пламя начало затухать.

— Что здесь происходит?! — вскричал барон, появившийся уже одетым, хоть и расхристанным, все же собирался в спешке.

— Как видите, пытаемся угомонить ваших родственничков, — бросил шут и все же отпустил мальчишку.

Тот кинулся к отцу.

— Папа! Они хотели убить маму и дракончика тоже!

— Зачем ты врешь мне, Демьян? — нахмурился барон. — Драконий Лекарь не может желать смерти дракону.

— Это не лекарь, это шарлатан!

— А королевич, по-твоему, тоже шарлатан? — прошипел Шельм, помогая Веровеку подняться на ноги.

— Да!

И тут взревел дракончик, выгнул спину, расправил маленькие, но уже смотрящиеся довольно внушительными крылья и широко раскрыл пасть. Сын барона юркнул за спину отца.

— Это все они! Они его науськали!

Эрнст вздохнул. И шагнул к дракончику, на жену, горло которой все еще сдавливал лекарь, он даже не взглянул.

— Ну, здравствуй, — и протянул руку.

Дракончик сразу же подставил голову под его прикосновения, и неожиданно для всех тихо, словно котенок, заурчал, правда, более утробно и рычаще. Лекарь улыбнулся, не оборачиваясь, глядя лишь в ведьмины глаза, полные бессильной ярости. А потом заговорил королевич, слегка приведенный шутом в чувство:

— Она сказала, что хочет жить вечно и для этого ей нужно сердце дракона.

Лекарь разжал пальцы. Жена барона закашлялась, хватаясь за горло, и упала на колени, к ней тут же подскочил сынок.

— Когда ты брал её в жены, Эрнст Бернс, ты знал, что она ведьма?

— О чем вы? — ошеломленно повернулся к нему тот, все еще занятый лишь драконом.

— О том, — бросил Ставрас, снимая со стены зажженный факел и тыкая в сторону женщины. Алые зрачки стали видны так отчетливо, что отпираться ни ей, ни её сыночку уже не имело смысла. — Кстати, — как ни в чем не бывало, продолжил Ригулти. — Надеюсь, теперь-то ты видишь, что он лишь её сын, не твой.

— Мартина, как же так? — растерянно прошептал барон, дракончик снова подлез ему под руку, внимательно смотря на застывшую на полу парочку.

— А вот так! — зашипела та. — Я убила на тебя пятнадцать лет. Пятнадцать! Мне нужен был этот дракон. Мне! А ты запечатлел его на себя. Ненавижу!

— Это… этого не может быть… Значит, все это всего лишь ложь. Вся наша жизнь. Вся…

— Они покушались на жизнь дракона и на жизнь королевича, — неожиданно ровным и пугающе спокойным голосом обронил шут, поддерживающий Веровека. — По отдельности оба эти преступления караются смертью, но вместе…

— Наказывать буду я, без суда и следствия, — очень тихо закончил за него лекарь.

Простер руку в сторону ведьмы, не произнося больше ни слова. От тела женщины отделился небольшой шарик, завис в воздухе между Ставрасом и Мартиной, и преобразовался в пирамидку. А потом подлетел к раскрытой ладони лекаря и всосался в неё, словно и не было его вовсе. Ведьма, заворожено следившая все время за его перемещением, моргнула.