Эпопея любви - Зевако Мишель - Страница 24
- Предыдущая
- 24/82
- Следующая
— Клянусь Пилатом! — проворчал старый вояка. — В этой коже я просто задыхаюсь, надеюсь, скоро я из нее вылезу!
Было уже около десяти часов вечера, и на Париж опустились сумерки. Завершив приготовления, Пардальян уселся в кресло со шпагой на коленях и принялся размышлять. «Предупредить шевалье или не надо? Пожалуй, не стоит. Захочет пойти со мной — он ведь все делает по-своему. А это дельце я должен провернуть сам. Возможны два варианта: или, как утверждает эта скотина Жилло, мой бывший хозяин действительно будет один, или я попаду в ловушку, а тогда уж совсем ни к чему шевалье сопровождать меня… А если убьют? Да, хотел бы я, прежде чем умереть, повидаться с сыном…»
Так Пардальян просидел до десяти часов. Потом он спустился во двор, поболтал с охранником, предупредив, что, если до ночи не вернется, значит, отправился путешествовать, и покинул дворец. Пардальян не спеша направился к Сене, перевозчика с лодкой уже не было на реке, и старому солдату пришлось идти через Большой мост, носящий ныне название мост Менял. Шел Пардальян не торопясь, словно прогуливаясь. Он направился в сторону Тампля, а затем, уже около одиннадцати, подошел ко дворцу Месм, принадлежавшему маршалу де Данвилю.
Пардальян обошел дворец кругом: с фасада здание казалось пустым. Сзади ко дворцу примыкал сад, окруженный каменной стеной. Старый вояка перемахнул через ограду с легкостью, которой позавидовал бы и его сын. Добравшись до задней двери, Пардальян стал орудовать в замке кинжалом. К полуночи он, к большому своему удовольствию, справился с дверью и проник во дворец.
Пока он служил у Данвиля, он неплохо, пользуясь его собственным выражением, «изучил местность», и теперь мог ориентироваться во дворце даже с закрытыми глазами. Он прошел через буфетную, коридор, где находился вход в погреба, и улыбнулся, вспомнив о развернувшейся здесь баталии. Затем Пардальян оказался в господских покоях, по широкой лестнице поднялся на второй этаж и остановился перед дверью в личные апартаменты герцога де Данвиля.
— Здесь он или нет? Один или нет? — спрашивал себя Пардальян.
Он уже потянулся к дверной ручке, как вдруг дверь распахнулась и на пороге со светильником в руке появился маршал де Данвиль.
— Надо же! Дорогой господин де Пардальян! — спокойно произнес маршал. — Полагаю, вы меня ищете? Соблаговолите войти… А я как раз хотел с вами побеседовать…
Пардальян на мгновение растерялся. Хоть старого вояку и нелегко было захватить врасплох, но тут он испытал потрясение — его смертельный враг перехватил инициативу. Усилием воли Пардальян взял себя в руки и любезно улыбнулся маршалу:
— Клянусь Богом, монсеньер, с удовольствием принимаю ваше предложение, ибо и я хотел вам кое-что сообщить.
— Если бы я знал, что вы ищете встречи со мной, я бы избавил вас от необходимости взламывать замки.
— Вы очень добры, монсеньер. Однако каждый ломает, что может, кто замки, а кто и судьбы людские…
— Проходите же, прошу!
Пардальян не колеблясь вошел в комнату. Маршал закрыл дверь и проводил гостя через коридор в гостиную.
— Вижу, монсеньер, о моем визите вас предупредили, — сказал Пардальян, имея в виду Жилло.
— Именно так, — ответил Данвиль.
— Раз уж вы столь откровенны, может быть, скажете, кто вас предупредил?
— Не вижу причин скрывать от вас это. Один из моих офицеров, вы его знаете и, по-моему, в большой дружбе с ним. Наш милый Ортес…
— Виконт д'Аспремон!
— Он самый! Вы с ним дружите, и он так к вам привязан, что все время ищет случая увидеть вас, хоть на минутку. Мне кажется, он хочет сообщить вам кое-что интересное.
— Буду счастлив выслушать его. Как-то мы с этим достойным дворянином уже начинали беседу, да не закончили. Надо бы выяснить, за кем останется последнее слово…
— Так вот, дорогой Пардальян, ваш добрый друг Ортес, мечтая прижать вас к своему сердцу, все бродил вокруг дворца Монморанси.
«Стало быть, выдал меня не Жилло», — подумал Пардальян.
— Итак, сегодня вечером он следил за вами, видел, как вы перелезли через стену в саду, и, пока вы возились с замком, спокойно вошел во дворец и предупредил меня. Я уже собирался ложиться спать, но ради удовольствия вас увидеть, решил пожертвовать сном. И правильно сделал — вы пришли!
— Да, я пришел, — сказал Пардальян. — Но, монсеньер, позвольте задать вам вопрос, только один…
— Пожалуйста, хоть десять, сначала вопрос, а потом, может, и допрос, не исключено, что допрос с пристрастием.
Поняв намек, бывалый вояка побледнел. Значит, Данвиль готовится отдать его в руки палача. Допрос с пристрастием без пыток не обходится! Но самообладания Пардальян не потерял.
— Хочу спросить вас, монсеньер, — продолжал Пардальян, — вы один во дворце?
— Господин де Пардальян, можете говорить мне что угодно и тем самым облегчить вашу душу. Что касается того, один ли я во дворце… Чтобы с почетом встретить такого храбреца, как вы, и сотни доблестных воинов мало… Убедитесь сами!
В гостиной имелось три двери: одна, через которую вошли Пардальян с Данвилем, вторая — в спальню и третья — в оружейный зал. Маршал встал и распахнул вторую дверь — за ней оказалось десятка полтора дворян со шпагами в руках. Он открыл третью дверь — там стояли шесть солдат с аркебузами наизготовку, а за ними — Ортес, готовый отдать приказ стрелять.
«Попался! Я попался!» — подумал Пардальян-старший.
— А теперь поговорим, — сдвинув брови, сказал Данвиль, — вы явились сюда прикончить меня.
— О нет, монсеньер, я пришел убить вас, но убить в честном поединке. Я рассчитывал застать вас одного, более того, полагал, что найду спящим. Тогда бы я разбудил вас, дал вам время одеться и сказал бы: «Монсеньер, вы отравляете жизнь достойным людям, которые без вас жили бы спокойно и счастливо, но вы вознамерились их уничтожить. И вообще вы уже столько зла натворили, что я окажу вам большую услугу, положив конец вашим безобразиям. Вот ваша шпага, а вот моя. Защищайтесь, но учтите, я не уйду, пока не убью вас». Вот что бы я сказал вам, монсеньер, и готов повторить эти слова и сейчас. Вы откроете все три двери, и у нас будет достаточно свидетелей, чтобы подтвердить, что монсеньер Анри де Монморанси, герцог де Данвиль, не был подло убит, а погиб в честном поединке с благословения Божия и с помощью моей шпаги.
Данвиль по натуре своей был настоящий дикий зверь, но храбрость он уважал. Спокойные, насмешливые слова Пардальяна, его ироническая улыбка и потрясающее хладнокровие при таких, страшных для него, обстоятельствах — все это произвело на маршала глубокое впечатление.
— Господин де Пардальян, — сказал Данвиль, — а почему вы не предусмотрели еще один вариант: я убиваю вас?..
— Такого бы не случилось, монсеньер. Все преимущества на моей стороне. Не буду говорить вам, что мое дело правое, а ваше — нет. Скажу лишь, что в бою одерживает верх отважный, а во мне отваги больше, чем в вас.
— Пусть так. Но есть и еще один вариант: я не окажу вам чести сражаться с вами…
— На эту тему мы уже беседовали, помните, в гостинице в Пон-де-Се. Полагаю, вы поняли, что моя шпага ничуть не хуже вашей.
Маршал встал и начал нервно прохаживаться по залу, краем глаза поглядывая на своего гостя. А Пардальян продолжал сидеть, развалившись в кресле, и добродушно улыбался Данвилю. Маршал понял, какое бесстрашие души скрывается за этой улыбкой. Данвиль подошел к камину, облокотился на каминную доску и медленно произнес:
— Господин де Пардальян, я всегда глубоко уважал вас. Стоит мне сейчас пальцем шевельнуть — и вы будете убиты на месте. Но из уважения к вам я сдерживаю себя. Более того, в моих силах немедленно отправить вас в Бастилию. Вы знаете, комендант тюрьмы — мой добрый друг. По моей рекомендации он займется вами — и вы исчезнете из жизни. Есть средства посильней всех этих алебард и аркебуз: вы умрете под пытками, ваши мучения будут длиться долгие часы или даже дни… Ведь вы враг мне — когда-то в Маржанси вы предали меня. Потом мы заключили договор в Пон-де-Се, я простил вам ваше предательство, ввел в мой дом, приблизил к себе… А вы вновь предали меня. Чудом вам удалось избежать моей мести. С тех пор вы перешли в лагерь моих врагов. Что вы на это скажете?
- Предыдущая
- 24/82
- Следующая
