Колдовской мир (Книги 4, 5, 6, 7 цикла «Колдовской мир») - Нортон Андрэ - Страница 50
- Предыдущая
- 50/142
- Следующая
— Я Джиллан, — ответила я. И тут я осознала, что не знаю, что ждет меня дальше, потому что в своих планах и в своих мечтах я никогда не пыталась заглянуть дальше этого места.
— Приветствую тебя, Джиллан… — Херрел взмахнул накидкой и заботливо укрыл ею мои плечи, так что она укрыла меня от шеи и почти до самой земли.
— Итак, я заявляю свои права на тебя, Джиллан, — если ты тоже хочешь этого.
В его последних словах был неприкрытый вопрос. Если это был какой-то вид церемонии, он давал мне возможность для отступления. Но не могла же я вернуться назад.
— Это мое желание, Херрел.
Он все еще тихо стоял, словно ждал чего-то еще, но я не знала чего. А потом он нагнулся и спросил меня еще более резким голосом:
— Что находится на твоих плечах, Джиллан?
— Серо-коричневая накидка, отороченная мехом…
Мне показалось, что он на мгновение задержал дыхание.
— А каким ты видишь меня, Джиллан? — спросил он тогда.
— Я вижу мужчину молодого и немолодого, одетого в кольчугу и меховую одежду, он носит пояс с серебряной застежкой и серебристо-белым камнем. На голове у него черные волосы и…
Мои слова нарушали эту тишину, казавшуюся мне угрожающей. Херрел протянул руку и так быстро сдернул с моей головы фату, что из моей фаты выпали заколки, она распустилась и волосы рассыпались по плечам и спине поверх накидки, которую он сам надел на меня как символ нашей связи.
— Кто ты? — Его голос звучал так же требовательно, как и голос Лорда Имграя при нашей прошлой встрече.
— Я Джиллан, пленница воина из-за моря, привезенная в долины Высокого Халлака и пришедшая сюда по своей собственной воле, — я говорила ему правду, потому что знала, что он имеет право знать правду.
Он отбросил фату в туман, а потом нарисовал в воздухе между нами какой-то узор, и слабое мерцание света возникло там, где двигался его палец. Но его улыбка погасла, и на его лице появилось такое выражение, словно он с чем-то боролся.
— Мы связаны накидкой — и это не случайность, а судьба. Но я прошу тебя об одном, Джиллан, если у тебя есть то, что ты называешь двойным зрением, постарайся, по крайней мере некоторое время, смотреть обычным зрением — все другое опасно.
Я не знала, как мне это сделать, но напряженно пыталась представить под своими ногами зеленую траву и яркие краски вокруг. На мгновение одна картина наплыла на другую, а потом я снова оказалась среди всего этого великолепия — закутанная в зелено-голубую накидку, вышитую каплями драгоценных камней. И у Херрела внезапно появилось другое лицо, более похожее на человеческое и чрезвычайно привлекательное, но та, другая его внешность мне нравилась больше.
Не говоря больше ни слова, он взял меня за руку, и мы вместе вышли из туманной страны ничто в зеленую рощу с цветущими деревьями. Там я снова нашла своих спутниц, и каждую из них сопровождал мужчина, подобный Херрелу; они сидели на траве, ели и пили, каждая пара из одной тарелки, принадлежащей только ей, так как это было в обычае долин во время свадеб.
В стороне стояли другие мужчины, и они были без спутниц. Празднующие, казалось, не замечали их. Когда мы проходили мимо этих мужчин, они все повернулись и уставились на нас. Один из них со сдавленным криком выступил вперед, и это не обещало нам ничего хорошего. Но двое других оттащили его назад в свою группу. Херрел завел меня в маленькую нишу между двумя цветущими деревьями, исчез, а потом вернулся назад с едой и питьем в хрустальных сосудах или, по крайней мере, мне это так показалось.
— Смейся, — тихо сказал он мне, — Покажи счастье невесты, потому что здесь есть те, которые за нами наблюдают, и то, о чем мы с тобой будем говорить, не предназначается для других ушей и не соответствует их мыслям.
Я отломила кусок пирога и поднесла его к своим губам. Мне удалось улыбнуться и даже рассмеяться, но внутренне я все время была начеку.
— Я желаю тебе счастья, — Херрел тоже улыбнулся, поднимая свой бокал и отпивая пенистую, янтарного цвета жидкость.
— Но, может быть, это невозможно, — тихо возразила я, — Это то, что ты хотел сказать мне? А если это так — то зачем?
Он протянул мне бокал, чтобы завершить церемонию поздравления. Я отпила, но над краем бокала мой взгляд задержался.
— Для этого есть основания, моя Леди. Сначала первое: это не предназначалось ни одной из вас, — он коснулся накидки, которая все еще ниспадала с моих плеч зелено-голубым великолепием. — По Праву Братства они не могли отвергнуть мои притязания. Но никто из них не верил, что мою накидку выберет невеста. Ты сделала плохой выбор, Джиллан, потому что я в этом обществе самый незначительный… Он произнес это легко, без боли и стыда, но так, что его происхождение сразу стало ясно и на это нельзя было не обратить внимания.
— Я не верю этому.
— Улыбайся! — Он отломил себе кусок пирога. — Ты говоришь так из вежливости, моя леди.
— Я говорю то, что чувствую.
Теперь он стал серьезен, его глаза изучали мое лицо, словно он мог проникнуть в мои мысли и прочитать их содержание: как то, что мне было известно, так и то, о чем я даже не догадывалась. Потом он глубоко вздохнул:
— Ты ошибаешься. Все время случается так, что я спотыкаюсь там, где остальные легко достигают своих целей. Я с ними одной крови, но во мне что-то не так, так что иногда я могу распоряжаться своими силами, а иногда они мне изменяют. Таким образом, ты выбрала человека, которого его сородичи оценивают очень низко.
Я провела рукой по накидке на моих плечах.
— Но было же что-то, что привлекло меня, и, кажется, на этот раз твои силы не отказали тебе.
Херрел кивнул:
— И таким образом я получил то, что для меня не предназначено…
— И это и есть основание опасаться несчастья? — Я не верила, что он опасается этого. Он, конечно, был воин не из последних, несмотря на то, что он думал о себе сам.
— Ты не понимаешь, мягко произнес он. — Я могу только то, о чем ты узнала в первый час нашего знакомства, и, возможно, с этого часа у нас впереди не будет гладкой дороги. Мы запросили у вас двенадцать и одну невесту, но наш отряд насчитывает почти в два раза больше воинов. Мы предоставили выбор колдовству и судьбе, но некоторые из оставшихся никак не могут согласиться с тем, что выбор пал не на них. Кроме того, ты назвала себя пленницей людей из-за моря и ты не из одного из родов Высокого Халлака, потому что ни один из его жителей не может видеть нашего второго лица. Поэтому ты можешь быть нашей дальней родственницей…
И поэтому не принадлежать к человеческому роду? — спросила я сама себя.
— Не позволяй никому обнаруживать, что ты видишь наши вторые лица, — предупредил он меня, — Они не доверяют тем, которые не такие, как они и, вероятно, еще меньше будут доверять той, которая выбрала мою накидку.
Некоторое время мы молчали, потом я спросила:
— Это ваш лагерь?
— На один-два часа, — улыбнулся он. — Если ты попытаешься увидеть замок или стены какого-нибудь огромного замка, ты напрасно стараешься, моя леди. У нас нет другого дома, кроме степей.
— Но вы же уедете отсюда — это часть договора. Куда мы поедем?
— На север, далеко на север, а потом на восток, — рука его легла на застежку с молочно-белым камнем. Мы изгнанники и теперь снова хотим вернуться на родину.
— Изгнанники? Из какой страны? Из-за моря? — Может быть, мы были дальними родственниками по крови.
— Нет. Наша родина может находиться далеко в пространстве и во времени, но она неотделима от этой земли. Мы происходим из очень древнего народа Высокого Халлака — очень юный народ. Раньше для нас не было границ, если мы хотели странствовать. Все наши мужчины и женщины обладали силами, которыми они могли пользоваться по своему желанию. Хотел кто-нибудь ощутить свободу скачущего галопом коня — он мог стать этим конем. Или соколом, или орлом, парящим в воздухе. Если ему хотелось иметь богатую одежду или драгоценности, он получал их с помощью своих способностей, и они исчезали, когда это великолепие наскучивало их владельцу. Но только обладание такими силами и их использование приносило с собой огромную скуку, потому что со временем не осталось больше ничего такого, что можно было бы пожелать, никаких новых впечатлений для глаз, сердца и души.
- Предыдущая
- 50/142
- Следующая
