Обожравшийся каннибал - Пентикост Хью - Страница 19

• Предыдущая
• 19/38
• Следующая

– Так хорошо, как вы скажете, лейтенант.

– О'кей! Давайте вести себя так, будто ничего не случилось. Вы со мной не говорили. Вы ни с кем не говорили, Уиллс. И вы остаетесь тем, кем были еще этим утром, – предполагаемым убийцей. Ведете разведку, прикрываясь, будто хотите разобраться в гостиничном бизнесе. Никто не знает об этом письме. Никто ничего не знает о деньгах. Может, тот парень как-то проявит себя. Может, захочет напомнить вам, что время уходит. Тогда он поговорит с вами в баре или позвонит по телефону в вашу комнату. А может быть, подсунет записку под вашу дверь. Будет искать какой-то контакт. А может, мы получим пулю, очень может быть. Может, перехитрим сами себя и кто-то спихнет вас в шахту лифта. Парень, который так много знает о вашей жизни, Уиллс, и о жизни Прим, может также знать, что мы вот тут сидим и шьем ему саван. – Он посмотрел на переговорную систему на письменном столе Элисон. Она была выключена.

– Наверное, вы возьмете его после того, как извлечете меня со дна лифтовой шахты, – предположил Джон.

– Если бы я мог гарантировать вам отсутствие риска, вместо того чтобы просить вас добровольно сотрудничать с нами, – сказал Харди.

Джон посмотрел на Элисон и увидел, что она испугана. Это заставило его сердце забиться чуть быстрее. Значит, ей не все равно, что с ним случится.

– Я готов участвовать в вашей игре, – ответил он лейтенанту Харди.

Есть значительная разница между обсуждением планов за сигаретой в тиши красивого офиса Элисон и их претворением в жизнь. Одно дело сказать: «Да, я буду сыром в мышеловке», и совсем другое – на самом деле сделаться таким сыром.

Джон Уиллс не был трусом по рождению, но он подвергался гонениям в течение последних двенадцати лет, и это сделало его подавленным человеком, мрачно смотрящим в будущее. Он был вынужден признать, что у него нет шансов победить в долгой борьбе с Муном и его миром. А теперь, всего за один час, с ним случились две вещи. В Элисон он нашел выход своим доведенным до высшей точки кипения эмоциям, из-за которых дошел до того, что готов был даже убить человека, а в Харди – союзника, который дал ему шанс освободиться от всей этой грязи. У него загорелся маленький огонек надежды, словно свеча в далеком окне.

Лейтенант заторопился, чтобы организовать особое наблюдение за Джоном, пообещав выделить для этого двух или трех человек, следить за ним и за каждым, кто заинтересуется им или к нему подойдет. Эти детективы плюс секретный персонал Джерри Додда в отеле будут нести постоянную службу. Через пятнадцать минут все они должны собраться в вестибюле, где Харди покажет им Джона, когда тот вместе с Элисон пойдет в гриль-бар на ленч.

– И вы тоже должны знать, кто в нашей команде, – заметил Харди. – Не хочу, чтобы вы понапрасну теряли время и крутились вокруг одного из моих ребят.

Лейтенант был так же тверд и в другом вопросе. Никто, совершенно никто не должен знать об этом деле, хотя Элисон чувствовала, что должна рассказать обо всем мистеру Шамбрэну.

– Вы должны общаться с любым человеком, с которым войдете в контакт, абсолютно естественным образом, – наставлял их Харди. – Мы совершенно не представляем себе, где может случиться утечка. Парень, который может выбросить двадцать тысяч долларов, не поскупится на взятки, чтобы обеспечить себе все, что ему нужно. Посыльный, телефонистка, горничная – все они могут быть наняты, и даже ваш шепот может подсказать нашему другу, что вы не тот, за которого себя выдаете.

– Вы не доверяете мистеру Шамбрэну? – спросила Элисон.

– Я не доверяю никому, кто не сможет естественно держать себя в такой обстановке. Я и вам не доверяю, мисс Барнуэлл, но ничего не могу поделать! У нас одна только надежда, что наш друг думает, будто Уиллс еще не созрел и его надо немного подтолкнуть, побудить к действию, как-то подогреть. Вот тогда мы и возьмем его… Если вообще возьмем.

– Не знаю, как я справлюсь со своей ролью, когда у меня на спине будет нарисована мишень, – засомневался Джон.

– Так и будете ходить с мишенью, – успокоился Харди. – И все время будете об этом помнить. А если станете вести себя немного нервно или неуверенно, то это даже лучше. Он подумает, что вы все еще стараетесь найти решение.

И Харди вышел, чтобы отдать распоряжение своим людям. Элисон посмотрела на Джона, и на ее красивом лице отразилось беспокойство.

– О, Джонни, во что же я вас втянула?

– Дорогая Элисон. – Он хотел подойти к ней, но остался стоять у ее письменного стола. – Я вспоминаю слова, которые сказал отец, когда я был мальчишкой. Мне было десять лет, и мы с матерью эвакуировались из Лондона в Штаты на продолжительное время. Отец сказал это мне, но я понял, что он имел в виду мою мать: «Когда-нибудь, Джонни, ты поймешь, что отдельный человек сам по себе – ничто. Это как фунтовая купюра, разорванная пополам, – она ничего не стоит, пока не будет найдена вторая половина. И я никогда не буду одним целым, пока ты не принесешь мне вторую половину». Разумеется, он имел в виду мою мать. Я… я никогда не имел такой второй половины, Элисон. Я знаю, что вы помогаете мне потому, что вы добрая девушка с большим теплым сердцем. Понимаю, что не смогу быть вашей второй половиной. Но вы тронули меня тем, что согласились разделить мои проблемы. Я благодарен вам, очень благодарен.

– Ну что я могу на это сказать? – серьезно ответила она. – Я буду счастлива, если все это вам поможет. Я хорошо понимаю, как плохо, когда ваша вторая часть навсегда уходит от вас.

Джон понимал, что ему следует это запомнить. Элисон предлагала ему свою дружбу, но не более того.

Точно через пятнадцать минут после ухода Харди они вместе спустились в вестибюль. Отель «Бомонд» жужжал. Как это Обри Мун решился показаться на ленче, Джон просто не понимал. Может быть, под влиянием своего друга, Уилларда Сторма? У входа в гриль-бар собралась толпа, а за красным канатом, преграждавшим вход, стоял мистер Кардоза, старший официант, который извинялся за то, что там не было не только ни одного свободного столика, но и даже дюйма пустого места.

Джон озабоченно осмотрел заполненный людьми вестибюль, стараясь отыскать Харди. Лейтенант беседовал у газетного стенда с коренастым мужчиной. На мгновение его взгляд задержался на Джоне, но он не подал и виду, что узнал его, только потрепал по плечу своего коренастого собеседника, а потом отошел в другой конец вестибюля. У одной из витрин стоял высокий худой мужчина. И снова рука Харди опустилась на плечо этого человека. Такой маневр он повторил еще дважды. После того как таким образом был идентифицирован четвертый человек, Харди снова взглянул на Джона и исчез где-то у лифтов.

– О Боже! – тихо произнесла Элисон.

Джон обернулся и увидел, что к ним приближается странная пожилая дама. Ее шляпа была похожа на прилавок продавца фруктов, а лицо скрывалось под вуалью. Норковый жакет сиял под светом многочисленных люстр и походил скорее на палатку. На руках дама держала черно-белого японского спаниеля.

– Сумасшедшая старуха, – сказала Элисон. – Миссис Джордж Хевен, она занимает пентхаус рядом с Муном.

– Та самая, которая интересуется собачьими кладбищами?

– Та самая! Будь с ней любезен, Джонни, и, ради всего святого, поговори с Тото!

И это было все, о чем Элисон успела его предупредить. Миссис Хевен налетела на них, словно скоростная яхта.

– Ну, Барнуэлл! – заявила она голосом, похожим на выстрел старинной пушки.

Люди оглянулись и больше уже не спускали с нее глаз. Она была для них вроде музейного экспоната.

– Доброе утро, миссис Хевен, – поздоровалась Элисон. – А как сегодня наш дорогой маленький Тото? – Ее голоса было просто не узнать.

– Обиделся на меня, – сообщила миссис Хевен. – Я сегодня дала ему только отправить свои надобности, а он ожидал, что мы пойдем в парк в это время дня. – Стеклянные глаза уставились на Джона. – А это кто такой, Барнуэлл?

• Предыдущая
• 19/38
• Следующая