Обожравшийся каннибал - Пентикост Хью - Страница 4

• Предыдущая
• 4/38
• Следующая

Даже она была в изумлении.

– Хор «Метрополитен-опера»?

– А что, вы знаете, кто может спеть лучше? Если знаете, мы их пригласим.

– Я не знаю хора лучше.

– Чудесно. Кстати, отель хочет воспользоваться моим приемом, чтобы сделать себе рекламу. Хочу быть уверен, что это та реклама, которую я смог бы одобрить. Попросите директора по связям с общественностью прийти сюда в два часа, чтобы поболтать со мной. Как ее зовут?

– Элисон Барнуэлл, – ответила Сэнди, упершись взглядом в пишущую машинку. Она почти чувствовала сардоническую ухмылку Муна.

– И что вы скажете об этой мисс Барнуэлл, Сэнди?

– Ничего не могу сказать, мистер Мун. Она всегда так любезна и дружелюбна.

– Вот и мне хотелось бы знать, насколько она дружелюбна, – сообщил Мун тихим коварным голосом. – Длинные ноги, безупречная фигура, натуральные рыжие волосы. Полна жизненных соков, как я думаю. – Он помолчал. – Ну, Сэнди?

– Я ничего не могу сказать, мистер Мун.

– Да нет, конечно, вы можете сказать. Вы обижены на нее за то, что у нее есть столько вещей, которых вы лишены. Хорошо, пригласите ее сюда к двум часам. И, Сэнди…

– Да, мистер Мун.

– Можете быть свободны на пару часов в это время. Вы мне не понадобитесь.

Зазвонил дверной звонок.

– Это мистер Амато, – сказала Сэнди.

– Впустите его, – велел Мун, криво улыбаясь, – и предоставьте его мне. А вам советую пройти в свою каморку и немедленно связаться с «Метрополитен-опера». Их цена, вы понимаете, – это наша цена.

Сэнди поднялась и направилась к двери, за которой с бумагами и папками стоял и потел Амато.

– Доброе утро, мистер Амато, – приветствовала его девушка.

– Доброе утро, мисс Стюарт.

– Мистер Мун ждет вас.

– Я так сожалею, что опоздал. Я…

– Проходите сюда, мистер Амато. – Мун, в японском кимоно на плечах, смотрел на него сверху вниз. Его острые черные глазки мельком взглянули на золотые часы на руке. –

Думаю, вы сможете объяснить причину своего опоздания на семь минут.

– Я старался предугадать ваши требования, – промямлил Амато. – Я знал, что вы зададите определенные вопросы… и хотел подготовить ответы на них. Уверен, что вы…

Сэнди прошла к дальней двери, за которой находилась ее звукоизолированная «каморка». Но, подойдя к ней, замедлила шаги. Как раз справа от нее была стойка из тикового дерева, служившая баром. На ней стояли виски, джин, водка, коньяк.

Водка почти не оставляет следов при дыхании, подумала девушка. Один добрый глоток ее сейчас спас бы ей жизнь. Но утром, в семь минут одиннадцатого?..

Она быстро прошла к себе и закрыла дверь. В каморке села за письменный столик. Ладони ее были влажными.

Сэнди потянулась к телефону, но он как раз в этот момент зазвонил. Она подняла трубку и сказала:

– Апартаменты мистера Муна.

– Это мистер Гамаль, мисс Стюарт. – У говорившего был хорошо поставленный голос с оксфордским произношением, но небольшим иностранным акцентом.

Осман Гамаль был египетским дипломатом и временно снимал помещение на одиннадцатом этаже «Бомонда».

– Доброе утро, мистер Гамаль.

– Я полагаю, – сказал мистер Гамаль в своей изысканной манере, – что бесполезно просить вас соединить меня с мистером Муном.

– Боюсь, совершенно бесполезно.

– Я очень ценю ваше время, мисс, но, если вы соедините меня, я попытаюсь использовать этот шанс.

– Мне очень жаль, мистер Гамаль. Если я попытаюсь соединить вас, то он тут же положит трубку, а потом выгонит меня с работы.

На другом конце провода послышался долгий вздох.

– Вы не знаете хотя бы, когда он собирается выйти?

– Не представляю, мистер Гамаль. Он может не выходить по четыре дня. Он планирует прием по случаю своего дня рождения в субботу вечером.

– Еще один прием?

Сэнди почувствовала, будто по ее спине провели холодным пальцем. Рассчитанная ненависть на том конце провода была просто пугающей.

– Я могу сказать вам это, мистер Гамаль, – вы внесены в список приглашенных. Может, тогда вы сможете с ним поговорить?

– Меня всегда приглашают, – отозвался египтянин, – потому что ему доставляет удовольствие лишний раз плюнуть в меня. Пожалуйста, простите мне мою вульгарность, мисс Стюарт.

– Разумеется.

Потом последовала длинная пауза, и наконец телефон замолчал совсем. Спустя мгновение Сэнди снова подняла трубку. На этот раз ее голос был уже не таким ровным.

– Джейн? Соедините меня, пожалуйста, с мисс Барнуэлл из офиса связей с общественностью.

Элисон Барнуэлл никогда не казалась усталой или раздраженной, несмотря на то что работала в этом сумасшедшем доме. И люди всегда чувствовали себя лучше, услышав ее жизнерадостный голос.

– Это Сэнди Стюарт, Элисон.

– Привет, дорогая. Как жизнь? – ответила та. – Полагаю, мы начинаем наши дела?

– Сейчас у моего босса мистер Амато.

– Черт побери! – отреагировала Элисон.

– Мистер Мун приглашает вас в пентхаус к двум часам. Он хочет обсудить с вами вопросы связи с общественностью.

– Просто польщена этим, – отозвалась мисс Барнуэлл.

– Элисон?

– Что-то не так, Сэнди? Ваш голос звучит как-то странно.

– Да, есть немного, – призналась Сэнди. – Элисон?

– Да?

– Не могли бы вы послать к нему кого-нибудь вместо себя? Я хочу сказать, что вы могли бы заболеть, или оказаться занятой на показе мод, который должны провести, или еще что-нибудь.

– Мое дорогое дитя, здесь, в «Бомонде», мы готовы бросаться куда угодно только по одному слову Великого Человека, даже сказанному шепотом.

– Не встречайтесь с ним, Элисон!

Наступило короткое молчание, а потом на другом конце провода послышался теплый и лишенный всякого признака страха смех.

– Так, значит, Великий Человек в волчьем настроении? Ничего, Сэнди. Я большая девочка. Помнишь?

Пьер Шамбрэн никогда не ел ленч. Как главный менеджер отеля, с одиннадцати до трех он был занят больше всего: разбирался с жалобами и с особыми проблемами, принимал работников «Бомонда», которые сталкивались с теми или иными затруднениями, отвечал на запросы людей со стороны, желающих воспользоваться отелем для устройства приемов, показов мод или профессиональных конференций. Приезд и отбытие знаменитых и просто очень богатых людей тоже требовали его особого внимания. Хотя у них были специальные спецслужбы, которые занимались устройством поездок, рекламой, приемом и проводами гостей, управляющий старался всегда оказаться у них под рукой на случай непредвиденных обстоятельств. Он умел предоставлять людям самостоятельность, но обычно был готов взять на себя всю ответственность за трудное решение. Шамбрэн умел принимать такие решения немедленно и после тридцати лет работы в гостиничном бизнесе мог сказать себе без тени тщеславия, что они никогда не оказывались ошибочным. Некоторые из них были сложными или трудновыполнимыми, но он знал, что если снова встретится с такой же ситуацией, то придет к такому же заключению.

Шамбрэн всегда съедал плотный завтрак: фруктовый сок, баранью отбивную или небольшой бифштекс, иногда форель или дуврскую камбалу, изрядное количество тостов со сладким маслом или мармеладом и кофе, который пил потом почти целый день. В семь часов вечера Пьер съедал изысканный обед, который мог бы удовлетворить самый притязательный вкус.

Персонал «Бомонда» хорошо понимал своего управляющего. Со стороны могло показаться, что целый день он ничего не делал, но в то же время было похоже, что в него будто бы вмонтирована какая-то радарная установка, которая предупреждала его каждый раз об опасной ситуации прежде, чем она возникала.

В этот понедельник, незадолго до двух часов дня, Пьер Шамбрэн сидел в своем офисе на четвертом этаже за неизменной чашкой кофе и с египетской сигаретой в руке, наблюдая за детьми, которые катались со снежной горки в Центральном парке. По внутренней связи секретарь доложила ему, что в приемной его ожидает мистер Осман Гамаль. Главный менеджер встал из-за письменного стола и прошел к двери, чтобы приветствовать посетителя.

• Предыдущая
• 4/38
• Следующая