Шестипалая - Пентикост Хью - Страница 21

• Предыдущая
• 21/46
• Следующая

Было пять часов пополудни.

Мы с Майком Райаном сидели в моем номере в гостинице «Эймени-Инн» и ждали Джерико, который отсутствовал уже почти три часа.

Майк, стоявший у окна и смотревший на улицу, повернулся ко мне и с обидой в голосе произнес:

— Он уехал в Гленвью.

«Интересно, когда это пришло парню в голову», — подумал я. Мне, чтобы догадаться, что наш друг вернулся в Гленвью, потребовалось меньше часа.

— Какого черта? — спросил Майк. — Он что, рассчитывает справиться один?

— Видишь ли, одному легче остаться незамеченным, — ответил я.

— Мог бы нам хотя бы позвонить.

— При первой возможности он обязательно это сделает, — заверил я парня.

— Может быть, он у миссис Драйден. Сейчас проверю, — сказал Майк, подошел к телефону и снял трубку.

Я положил руку ему на плечо и предупредил:

— Если ты туда позвонишь, то обнаружишь нас.

— Тогда я только проверю, работает ли у них телефон, — сказал Майк. — Если мне ответят, я сразу же положу трубку.

Он назвал телефонистке гостиницы номер миссис Драйден и стал ждать. Вскоре ему ответили, что линия повреждена. Получалось, что дом миссис Драйден вот уже целый день отрезан от внешнего мира.

Майк положил трубку, снова подошел к окну и сжал кулаки.

— Вы никогда не встречались с Линдой? — хрипло спросил он.

— Нет, никогда, — ответил я.

— Она очень красива и притом не дура, — сказал Майк. — Не то что многие другие натурщицы или модели. Линда сама мечтает стать художницей, и у нее может получиться. Меня просто бесит, когда эти подонки говорят о ней, как о девице легкого поведения.

— Как же она согласилась предстать перед публикой обнаженной? — спросил я. — Позировать художникам — это одно, а выходить голой на сцену — совсем другое.

— Ей хорошо заплатили, — вскинулся Майк. — Линде нужны были деньги, чтобы спокойно заниматься живописью и не ходить каждый день на работу. Кроме того, ей понравилась идея хеппенинга.

— Хотел бы я знать, какова была эта идея, — сказал я.

Майк скептически посмотрел на меня.

— Вот и вы туда же, — сухо произнес он.

— Нет, Майк, ты меня не понял, — сказал я. — Видишь ли, я никогда ничего подобного не видел, а из того, что ты мне рассказал…

— Весь мир просто зациклился, — прервал меня Майк. — Все стали нервными, злыми, повсюду совершается бессмысленное насилие. Понимаете, людям необходимо расслабиться, а не держать себя все время на тормозах. Вы просто прикоснулись к человеку, а он сочтет, что на него хотят напасть. Но на самом деле люди нуждаются в человеческом тепле. Оно может быть передано им через прикосновение. На нашем хеппенинге создавалась нужная для этого атмосфера. Громкая музыка останавливает поток мыслей, а мелькание цветов не дает сосредоточиться на своих привычных проблемах. И вы уже не компьютер, начиненный фактами из собственной жизни, а свободный человек, чувствующий неподдельную радость. Обнаженная девушка, стоящая на сцене, лишь символ свободы. Ее вымазали разноцветной краской, чтобы показать, что она не объект секса, а просто воплощение раскованности и радости.

— Ну-у… — не найдя других слов, протянул я.

— Это не что иное, как катарсис, — сказал Майк. — Момент, когда избавляешься от всех забот и тревог. Такое очищение — прекрасная вещь, которая никакого отношения к сексу не имеет. О, я знаю, мистер Гэллам, как ваше поколение относится к хиппи, к их взглядам на любовь и цветочкам, которыми они себя украшают. Но вы же понимаете, в каком мире мы живем. Сейчас достаточно нажать на кнопку, чтобы стереть с лица земли не только какой-нибудь город, что само по себе жутко, но и маленький сельский домик, затерявшийся где-то в Северной Дакоте, и убить, скажем, мистера Джона Джонса, его жену, троих детей и весь их скот. У нас не будет будущего до тех пор, пока у людей не пропадет желание воспользоваться такой кнопкой. Вы слышали, как мистер Хадсон говорил об анархии. Вы и я, мы знаем, что он имел в виду. Анархию он понимает как акты гражданского неповиновения, бойкот автобусных маршрутов в Бирмингеме, организованный Мартином Лютером Кингом, демонстрации в Вашингтоне, восстания в негритянских гетто. Для него это все анархия, нарушение законов.

Майк указал дрожащим пальцем на окно и продолжил:

— А что тогда творится в этом вонючем городке Гленвью? Если не анархия, то я тогда не знаю, что означает это слово. Кучка людей узурпировала власть, расправилась с Линдой и теперь покрывает убийцу лейтенанта Краули. И все это делается под предлогом защиты закона, порядка и морали. Таким, как эти люди, ничего не стоит нажать на кнопку ракетной установки. Что им до семьи Джонсов, проживающей в Северной Дакоте, до незнакомой девушки вроде Линды, которая никому ничего плохого не сделала, или до исполнявшего свои обязанности полицейского. Чтобы добиться своего, они ни перед чем не остановятся. Вот кто действительно представляет угрозу для общества.

Парень повернулся ко мне лицом, и тут я заметил, что его трясет.

— Они ненавидят тех, кто не хочет быть винтиком в государственной машине и участвовать в бессмысленных войнах, тех, кто пытается жить по принципам христианской морали. Мы этим подонкам кажемся подозрительными. — Он, сжав кулак, ударил им по ладони. — Так вот что я скажу вам, мистер Гэллам, — они заставили меня стать другим. Отныне я анархист и сделаю все, чтобы расквитаться с ними за Линду! Зуб за зуб, око за око!

Неожиданно раздался телефонный звонок. «Джерико», — подумал я и, поспешно сняв трубку, услышал в ней высокий и чистый голос Никки Кларк:

— Мистер Гэллам?

— Да, — ответил я. — Это Джерико просил вас позвонить?

— Нет. В том-то и дело, — сказала девушка. — Они знают, где вы, мистер Гэллам. Я имею в виду членов АИА. К нам снова приезжал мистер Хадсон. Он разговаривал с Джо Блиссом. Они каким-то образом пронюхали, что вы остановились в «Эймени-Инн», и теперь ждут, что вы приедете искать мистера Джерико. Они готовятся к встрече.

— Откуда вы звоните?

— Из Гленвыо. Из телефонной будки, — ответила Никки. — Я не совсем разобрала, о чем они говорили, но, похоже, с мистером Джерико что-то случилось.

• Предыдущая
• 21/46
• Следующая