Снайпер - Пентикост Хью - Страница 2
- Предыдущая
- 2/55
- Следующая
К своим сорока двум годам Луиза Пелхам оставалась поразительно красивой женщиной. Выше среднего роста, с роскошной фигурой и золотистыми волосами, обрамлявшими гордо посаженную голову, она в другие времена обрела бы имя Юноны. Она была и оставалась всегда самым очаровательным членом семейства Пелхамов, затмевая собой и собственную мать, и младшего брата Фредерика Джорджа Пелхама-младшего, и свою сестру Джорджиану, и внучатых родственников, которые лишь изредка появлялись на сцене. Работа Артура Фроста часто разлучала его с женой Джорджианой и их сыном Уолтером. Дрю Стивенс, бывший муж Луизы, продолжал наведываться в ожидании очередного шанса, но та, похоже, окончательно вычеркнула его из своей жизни. Даже его имя теперь никогда не упоминалось. Она презирала его постоянную манеру заниматься безуспешным выпрашиванием денег.
Пока художник Джон Джерико беседовал с Фредом Пелхамом в директорском офисе, Луиза лежала на жесткой кушетке на балконе своей спальни в фамильном доме. Свои длинные, изящные руки она уложила под золотистые волосы. Прекрасное, стройное тело покрывал красивый загар. Она вообще обожала бывать на солнце. В зимнее время солнечные лучи заменяли лампы. Четверых парней исключили из Пелхам-Холла после того, как их застали подглядывающими в бинокль за Луизой — та возлежала на кушетке как будто в ожидании любви.
Приглашение Джерико братом Фредом в директорский кабинет показалось ей вполне естественным. Фред всегда мечтал о том дне, когда он сможет сесть за отцовский рабочий стол. Сам он не обладал ни силой, ни знаниями, ни человеческой теплотой, чтобы заниматься этим делом. Из вежливости его назначили председателем Правления учредителей — должность скорее почетная, нежели ответственная. Но покуда директор, доктор Джеймс Инглиш, находился в кратком отъезде, Фред принимал Джерико, сидя именно в директорском кресле.
Джерико!
Легкая дрожь пробежала по пунцовым губам Луизы. Всю жизнь, как она уверяла себя саму, ее окружали вниманием слабые мужчины. Ни у кого из них не было ни энергии, ни силы характера, ни воли, достойных ее отца. Когда Дрю Стивенс занимал должность преподавателя истории в Пелхам-Холле, Луиза была еще подростком. На семнадцать лет старше ее, он был учтивым, в меру остроумным и довольно симпатичным господином. Но отнюдь не рыцарем со сверкающим мечом, готовым сразиться с драконом. Он влюбился в это золотое дитя. Она же в некогда возникшем порыве отчаяния из-за невозможности добиться внимания отца вышла замуж за этого привлекательного джентльмена. Сейчас же Дрю Стивенс уже не мог удовлетворять желания и страсти, бушевавшие в ее душе, — с таким же успехом он мог бы отправиться на Луну. И она возненавидела его за эту слабость, за то, что он стал стареть, за то, что не помог ей стать ярчайшей звездой на небосводе семейной империи. Она развелась с ним вскоре после таинственной гибели отца.
Мужчины вились вокруг Луизы, она играла ими, то подпуская совсем близко, то отбрасывая, подобно мифологическим вакханкам, охаживавшим своих поклонников ударом плети. И вот так, лежа в полном одиночестве и пустоте, она с вожделением ждала того дня, когда в ее жизни появится настоящий мужчина. Хорошо бы, молила она Бога, чтобы он не появился слишком поздно — и так уже сорок два, а время утекает как вода меж пальцев.
Джерико!
Познакомились они три дня назад в художественной галерее на Мэдисон-авеню. В сущности, это была выставка произведений одного из учеников Пелхам-Холла. На Луизу она произвела удручающее впечатление. Новое искусство — бессмысленное сочетание краски и прочих материалов, брошенных на холст. Фантазия ребенка, не более того…
В противоположной стороне зала она увидела рыжебородого мужчину, возвышавшегося над остальными. Выглядел он просто потрясающе. Луиза не могла отвести от него глаз. Сам же мужчина уставился на картину, представлявшую собой серию разноцветных перекрестий, перемежаемых вкраплениями известки, металла и дерева — складывалось впечатление, будто какой-то человек стоял на некотором отдалении от холста и швырял в него всем, что попадало ему под руку.
Ярко-ярко-синие глаза сверху донизу окинули фигуру Луизы.
— Я собираюсь вернуться в студию на Джефферсон-Мьюз, чтобы заново осмотреть свои работы, — сказал он. — Хотелось бы убедиться в качестве. Не желаете присоединиться?
— Желаю.
Крепкая рука сжала ее предплечье и повела сквозь толпу на улицу. За углом располагалась стоянка для машин. Он подвел Луизу к красному «мерседесу» с откинутым верхом и открыл дверцу. Когда оба уселись, машина направилась в сторону центра города. Всякий раз, когда светофор останавливал движение, он переводил взгляд на спутницу. Зрелище ему явно нравилось. Перед этим он даже не представился — вообще не упоминались никакие имена.
Джерико припарковал «мерседес» у ворот здания, в котором находилась студия, они прошли к лифту и поднялись на второй этаж. Отомкнув замок, он отступил в сторону, давая ей пройти.
Это была просторная, почти пустая комната с окном в потолке в северной части помещения. Там стоял мольберт с полотном, а вдоль стены располагались картины. Луиза почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Краски, жизненная сила, энергия — все это было настолько мощно, что она испытала дрожь. В уголке одного из полотен она заметила простую подпись — «Джерико».
Она уже слышала это имя.
— Джон Джерико, — прочитала она. — А меня зовут Луиза Пелхам, если это имеет какое-то значение.
— Имеет, — сказал он, окидывая взглядом вереницу картин. Потом вздохнул, словно испытал какое-то облегчение. — На мгновение там, наверху, мне показалось, что я сошел с ума.
— Они прекрасны, — сказала Луиза.
— Вы разбираетесь в живописи? — спросил он, не поднимая на нее взгляда. Впрочем, с момента входа в студию он так ни разу и не взглянул на нее.
— Уроки искусствоведения в школе и колледже, — ответила она.
— Бог вам в помощь. В искусстве вы ничего не понимаете, но зато знаете, что вам нравится.
— С этим как раз проблема. Я не знаю, что мне нравится.
- Предыдущая
- 2/55
- Следующая
