Кто посеял ветер - Нойхаус Heлe - Страница 75

• Предыдущая
• 75/108
• Следующая

– Где ваш друг? – спросила она, умалчивая о том, что они, собственно, явились для того, чтобы арестовать его. – Вы можете позвонить ему, чтобы он приехал?

Женщина лишь пожала плечами. В дверях возникла фигура полицейского.

– Мы осмотрели дом, – сообщил он. – Никого нет. Но вам, вероятно, следует заглянуть на чердак.

– На чердак? – удивилась Пия. – Зачем?

– Там рабочий кабинет Яниса, – произнесла госпожа Францен дрожащим голосом.

– Возможно, там был рабочий кабинет, – сказал полицейский. – От него мало что осталось.

Дирк ничего не заметил. Он не заслуживал предостережения о готовившемся против него заговоре и, тем более, снисхождения, после того, что сделал. Мысль о том, что он пребывает в полном неведении, вызывала у нее глубокое чувство удовлетворения. Ее время еще придет. Институту потребуется новый руководитель, и лучшую кандидатуру, чем она, трудно, если вообще возможно, найти.

Дирк вылетел из Франкфурта в Нью-Йорк, чтобы принять участие в совещании с несколькими коллегами, посвященное выработке стратегии. Из конфиденциальной памятной записки, в списке получателей которой, как и прежде, значилось ее имя, ей был известен состав участников этого совещания: глава МКИК[29], доктор Норман Джонс из Балтиморского университета, доктор Джон Пибоди из Университета Уэльса и несколько других видных ученых, ответственных за ложь в прошлогоднем докладе МКИК. Она отвезла Дирка в аэропорт, но в институт не вернулась и вместо этого вылетела в Цюрих.

В начале третьего она встретилась с Сьераном и его другом Бобом Беннеттом в солидном фойе небольшого частного цюрихского банка. Сотрудник провел их в помещение с сейфовыми ячейками и тактично удалился. Ее скепсис в отношении утверждений Сьерана улетучился, ибо доказательства многолетних манипуляций с климатологическими данными, представленные им и его другом, были неопровержимы.

Бобби Беннетт являлся сотрудником отдела климатологических исследований Университета Уэльса. Он проник в сервер электронной почты и скопировал оттуда тысячи сообщений, начиная с 1998 года, поступавших от директоров четырех институтов, которые снабжали МКИК данными, фактами и результатами измерений, ложившимися в основу докладов о положении дел. Она знала каждого из этих директоров лично и тем более была потрясена той наглостью, с которой они больше десяти лет, в сговоре, систематически занимались подлогом и обманом. Практически все предоставлявшиеся ими фальсифицированные климатологические данные свидетельствовали в пользу тенденции глобального потепления. Это умышленное введение в заблуждение имело целью подтверждение гипотезы рукотворного изменения климата. Они намеренно разжигали страхи миллиардов людей, руководствуясь исключительно жаждой наживы и влияния.

– Когда это будет предано огласке? – спросила она.

– В начале февраля, – ответил Сьеран. Его глаза горели. Он явно пребывал в состоянии эйфории, что было весьма необычно для такого трезвого прагматика. Но она его понимала: разоблачение этих махинаций повлекло бы за собой грандиозный скандал и не оставило бы камня на камне от традиционных представлений об изменении климата.

– А почему не раньше? – поинтересовалась она.

Бобби сел на стол и принялся болтать ногами. Он тоже находился в состоянии возбуждения и предвкушал успех.

– Сейчас я жду важную информацию, которая позволит мне доказать корыстную заинтересованность главы МКИК в этих фальсификациях. Он имеет доли в предприятиях, инвестирование в которые миллиардных сумм зависит от рекомендаций МКИК.

– В самом деле?

– Да, – кивнул Сьеран. – Если мы продолжим поиски, то наверняка найдем еще много интересного. Но время поджимает.

Его пальцы забарабанили по черному кофру, который он поставил на стол рядом с Бобби.

– Здесь все доказательства. Записи телефонных разговоров, моя рукопись. – Его лицо сделалось серьезным. – Мы доверяем это тебе. Если с нами что-то случится, ты будешь единственная, кто этим сможет распорядиться должным образом.

– Почему с вами должно что-то случиться? – Она нервно рассмеялась, но при этом внутренне содрогнулась. Это была огромная ответственность. И большое искушение.

– Об этом никто не должен знать. С этого момента мы больше не общаемся ни по телефону, ни по электронной почте.

– А как же мы свяжемся в случае необходимости? – спросила она.

– Только лично. Достаточно будет эсэмэски. Они не все перехватываются.

Она кивнула.

– Так ты думаешь, это действительно опасно?

Сьеран внимательно посмотрел на нее. Затем быстро переглянулся с Бобби.

– Да, – ответил он наконец. – Пока мы не сделаем это достоянием общественности, нашей жизни угрожает серьезная опасность. После этого бояться нам будет нечего.

Бобби Беннетт, очевидно, заметил, что ей вдруг стало не по себе. Он слез со стола, хлопнул ее по плечу и сказал:

– Послушай, мы делаем доброе дело. Они обманывали и использовали тебя. Они обманывали весь мир. Ты не должна забывать об этом. Понятно?

Прежде всего меня обманывали и использовали, подумала она.

– Как я могу забыть об этом? – произнесла она вслух.

Сьеран и Бобби, эти неисправимые идеалисты, действительно верили, что она помогает им совершенно бескорыстно – возможно, вследствие негодования по поводу всей этой климатологической лжи. Но это было отнюдь не так. Ею двигала ненависть. Ей доставляла упоительное наслаждение мысль о том, что она способна вызвать гигантский оползень, который погребет под собой профессора Дирка Айзенхута.

– Они лишатся всего – должностей, репутации, источников баснословных доходов. – Бобби ухмыльнулся.

Да, Дирку придется уйти из института. Придется съехать с белой виллы и вместе со своей Беттиной навсегда исчезнуть из ее жизни. Сьеран сунул кофр в сейфовую ячейку, захлопнул ее, вытащил ключ и протянул ей. Ее пальцы крепко сжали холодный кусочек металла.

– Наконец-то я дождалась этого момента, – сказала она и улыбнулась.

Мучительная неопределенность была ничуть не лучше вечной игры в прятки. Как она могла совершить такую глупость – довериться Янису? Почему она не уехала сразу после того, как он узнал ее настоящее имя? Теперь она оказалась в западне. Дирк от своего никогда не отступится. Наверняка он уже давно пустил по ее следу своих ищеек.

В этом маленьком домике Ника чувствовала себя словно в тюрьме, но она не могла уйти отсюда. Оливер фон Боденштайн оставался ее единственной надеждой. Она сразу заметила, что нравится ему. При других обстоятельствах Ника, возможно, тоже могла бы полюбить его. Но какой смысл это имело в нынешней ситуации? Он появился в ее жизни в самый неподходящий момент.

Пока она спала, он, должно быть, побывал здесь, так как на прикроватной тумбочке лежал листок бумаги.

Мы должны обязательно поговорить. Пожалуйста, оставайся в доме. Никто не должен тебя видеть! О.

Что это означало? Ника, беспокойно ходившая взад и вперед, подошла к окну кухни и выглянула на улицу. Перед ней простирался луг, за которым высился замок. Как было бы, наверное, хорошо жить здесь, не притворяясь и не испытывая страха перед безжалостными призраками прошлого!

Ника села на стул и попробовала представить, как могла бы выглядеть ее жизнь с Боденштайном. Неужели она ходила бы по магазинам, убиралась, готовила и ждала его вечерами с работы? Еще полгода назад это показалось бы ей немыслимым, но за это время все изменилось. Ее безумное тщеславие растворилось в воздухе в тот самый день, в Довиле, когда Дирк сообщил ей, что женится на другой женщине. Ника вдруг перестала понимать, что до сих пор побуждало ее работать с утра до вечера. Может быть, она действительно думала, будто способна спасти мир от человеческого безрассудства? Нет, она все время обманывала себя. Суровая правда состояла в том, что все эти годы она втайне надеялась завоевать своим прилежанием сердце Дирка. Она его вполне устраивала в качестве сотрудницы и любовницы, с горечью думала Ника, но не в качестве супруги. При этой мысли в ее душе вновь поднялась мощная, горячая волна ярости. Он обманул ее. Внушил несбыточные надежды. Двенадцать лет своей жизни пожертвовала она этому мерзавцу! Он должен был бы ползать перед ней в грязи, осыпаемый проклятиями и презираемый всем миром! Да, это было бы справедливое наказание, единственное, которое он заслуживал. Ника поднялась на ноги и глубоко вздохнула. У нее было не так много времени. Нужно было как можно быстрее добраться до документов.

• Предыдущая
• 75/108
• Следующая