Преодолевая барьеры (СИ) - Радкевич Алекс - Страница 2

• Предыдущая
• 2/70
• Следующая

Никита молчал, глядя на Немова с каким-то ужасом в глазах. Этот взгляд несколько смутил Глеба. Он привык, что на него смотрят с обожанием. Или уважением. Равнодушием, на худой конец. Но не с ужасом же?! Он что, так плохо выглядит?

- Эй, ты в порядке? – Глеб Васильевич слегка встряхнул мальчишку. – Идти можешь?

Ответа не последовало, но стоило только Немову отпустить куртку, за которую он держал парня, Ник начал оседать на пол.

- Мда, понятно…

Глеб и сам не то, чтобы твердо стоял на ногах, поэтому заглянул в комнату и сделал знак пробегавшему с подносом официанту:

- Иди сюда. Тут .., - Глеб Васильевич замялся, припоминая полное имя Ромкиного племянника, - Никита Иосифович слегка перебрал. Отведи-ка мальчика в мою комнату, третья дверь по коридору. Вот ключ.

Вместе с ключом в руку официанта легла и купюра. Понятливый парень кивнул и подхватил Никиту под руку.

- Пойдемте, Никита Иосифович.

Глеб оглянулся по сторонам. К счастью, журналистка куда-то вышла. Только скандала Ромке не хватало. А гости вроде бы ничего не заметили. Ну перебрал племянник, с кем не бывает.

Одна проблема все-таки оставалась – Светочка, тоже вышедшая на балкон и выжидающе смотревшая на Глеба. Но интерес Немова уже переключился на Никиту – ему хотелось выяснить, что произошло с парнем. Почему вдруг жизнерадостный молодой человек, а именно таким Ник помнился Глебу по прошлым встречам, вдруг решил шагнуть с балкона?

Глеб Васильевич приблизился к официантке и, склонившись к ее ушку, со всем присущим ему обаянием прошептал:

- Извини, куколка, в другой раз.

Светочка вскинула голову и уже было надула губки, но тут в декольте ее форменной блузки опустилась стодолларовая купюра, сделав девушку более покладистой:

- В другой раз, Глеб Васильевич.

Рука Немова машинально легла на бедра девушки, задавая направление, а в мозгу пронеслась неприятная мысль: «Глеб Васильевич…Она бы и в постели меня так называла? Мда, стареешь ты, батенька».

Однако нужно было идти разбираться с парнем. Немов пересек бильярдную, не обращая внимания на призывные жесты своих недавних партнеров по игре, на ходу заметил, что Ромка уже дремлет в своем кресле. Умаялся именинник. Ну и пусть дремлет, потом Таша его заберет.

Но разговора с Никитой не получилось – открыв дверь своей спальни, Глеб Васильевич обнаружил, что тот спит, развалившись на его постели. Видимо, официант сгрузил «тело» прямо сюда.

Глеб Васильевич задумчиво посмотрел на парня. И что прикажете теперь делать? Отвлекать Ташу, и без того измученную организацией торжества, не хотелось, Ромка дрыхнет. Да и вряд ли найдется еще одна свободная гостевая спальня, Немов не единственный из гостей, кто остается с ночевкой. Идти на диванчик в гостиную? Но там еще продолжается гуляние, а сам Глеб Васильевич на сегодня уже точно нагулялся. Кажется, он все же перебрал с виски, паркет под ногами слегка покачивался, как палуба корабля, да и подташнивало немного. Надо ложиться спать. Ничего, как-нибудь поместятся вдвоем. Заодно парня покараулит, мало ли что еще взбредет в голову этому придурку.

Рассуждая подобным образом, Глеб Васильевич скинул пиджак и туфли – на большее его не хватило, с пуговицами пальцы бы сейчас не справились, посетил ванную комнату, прилегавшую к спальне, и улегся на край кровати. Для этого пришлось сдвинуть руку Никиты – парень спал в позе морской звезды.

Добросовестный официант не просто уложил Ника, он предварительно снял с него пуловер, или Ник сам скинул жаркую тряпку. Так или иначе, сейчас парень был в тенниске, и, прикоснувшись к его руке, Глеб Васильевич, страдавший дальнозоркостью, заметил, что все вены парня исколоты. Так вот чем объясняется столь странное поведение! Час от часу не легче!

Немов тяжело вздохнул и, решив, что подумает об этом завтра, погасил свет, почти сразу проваливаясь в глубокий сон.

* * *

Никита сам не понял, что именно его разбудило: то ли привычная после дозы жажда, то ли лунный свет, проникавший в комнату. То ли какое-то шевеление рядом. Он открыл глаза и прислушался к внутренним ощущениям. Спать больше не хотелось. Память услужливо подсунула последние события – неудавшийся полет, встречу лицом к лицу с Немовым, транспортировку в спальню. Черт, как нехорошо получилось. Меньше всего он хотел встречаться с Немовым, но еще меньше ему хотелось, чтобы Немов видел его в таком состоянии. Что он теперь о нем подумает? Впрочем, какая разница? Пусть думает что хочет, ему с Ником что, детей крестить?

Ник тяжело вздохнул. Он не будет думать о Немове, не будет! Никакого Глеба Немова в его жизни просто нет и быть не может. Это мечта, несбыточная, нереальная. Запретный плод, которого ему никогда не вкусить. Он так решил много лет назад, еще до встречи с Ингой. А потом была она, прекрасная женщина, по-настоящему его любившая. Они прожили пять счастливых лет, в которых не было Немова. Зато были путешествия по России и прыжки с парашютом – Инга профессионально занималась парашютным спортом и сумела увлечь им Ника, была отлично складывающаяся карьера психолога – дядюшка поставлял ему богатых клиентов и помог «сделать имя», была их замечательная квартира на улице Бардина. Все было просто прекрасно до того самого дня, когда парашют Инги не раскрылся.

Ник перевернулся на бок. Что произошло дальше, он впоследствии и сам не смог объяснить. Скорее всего, он снова уснул, и под воздействием наркотика, все еще гулявшего по его крови, ему приснился один из тех прекрасных, но запретных снов, какие иногда посещали его измученное сознание. Правда, настолько яркими и полными ощущений сны Никиты еще никогда не были.

Ник увидел Глеба, его тайную мечту, мужчину, заполнявшего все его мысли и чувства. Немов был здесь, в этой самой кровати. Почему-то одетый – в тонкой летней рубашке и брюках. Он лежал на спине и спал, слегка повернув голову к Нику. В окно светила луна и яркие фонари, окружавшие дом Вяземских, и Ник мог разглядеть и длинные ресницы, и выступившую на щеках щетину, и чуть приоткрытые губы.

Во сне можно делать что угодно, и Ник осторожно протянув руку, коснулся щеки Немова, провел по скуле, шее, спустился на грудь. Верхняя пуговица рубашки была расстегнута, и рука Ника нырнула под слегка влажную ткань, нащупала тонкую цепочку с крестиком, скользнула ниже, прошлась по соскам.

Что-то почувствовав, Глеб Васильевич застонал, но не проснулся. Ник, убежденный, что ему снится очень приятный и очень реалистичный сон, уже навис над спящим мужчиной. Он аккуратно, но быстро (успеть бы, пока сон не оборвался!) расстегнул рубашку Глеба, отвел полы в разные стороны, застыл на мгновение, любуясь. Объективный взгляд нашел бы массу недостатков – все же возраст, да и животик у артиста заметно выделялся. Но Нику этот мужчина всегда казался идеальным, в одежде и без. И сейчас он откровенно наслаждался видом все еще довольно крепкого тела.

Никита с благоговейным трепетом провел рукой по груди мужчины, коснулся губами теплой кожи. Он так много думал, так часто мечтал об этом моменте, представлял, как накинется на Глеба со всей присущей ему страстью, кусая, впиваясь, оставляя метки. Но сейчас ему хотелось только гладить и целовать все, до чего он мог дотянуться – мерно вздымающуюся грудь, мягкий, чуть подрагивающий живот, чувствительные соски, выступающий кадык, закрытые глаза, пересеченный несколькими глубокими морщинами лоб.

• Предыдущая
• 2/70
• Следующая