Преступный человек (сборник) - Ломброзо Чезаре - Страница 49

Эта циклическая, наследственная форма объясняет многие спорные пункты в вопросе о преступниках.

В высшей степени редко можно встретить в анамнезе преступника болезненную наследственность, которая не вела бы своего начала от преступления, самоубийства, сумасшествия или какого-либо иного болезненного явления вроде эпилепсии, идиотизма и т. п.

Умственное вырождение черпает в наследственности многочисленные и разнообразные формы своих превращений. Но умственное вырождение всегда сопровождается вырождением физическим всевозможных видов, в особенности общим болезненным расстройством.

Раз эти факты установлены, является новая задача. Не имеет ли болезненное состояние преступника какой-либо специфический признак, обусловливаемый влиянием других болезней? Не есть ли это своеобразное психопатологическое состояние, могущее встретиться в чистом виде без примеси какой-либо другой врожденной или приобретенной болезни, каких-либо других психических недугов? Или же, напротив, болезненное состояние преступника является просто следствием воздействия общего болезненного расстройства на психоцеребральные отправления?

Вот что отвечает Серджи на эти вопросы, им самим поставленные.

Доказано, что не все сумасшедшие имеют преступные наклонности и что больные самых различных видов также не обнаруживают склонности к преступлениям. Однако существуют преступники без признаков душевного расстройства, и тем не менее обладающие болезненными аномалиями, которые дают основательный повод подозревать существование скрытых органических пороков.

Отсюда Серджи заключает: 1) что у некоторых индивидуумов болезненные процессы обусловливают новый патологический процесс, непосредственно влекущий к преступлениям; 2) то, что обусловливает этот специальный процесс, влекущий к преступлениям, прямо зависит от мозгового расстройства, например от душевной болезни, и косвенно от других болезненных состояний, влияющих на мозговую деятельность; 3) у иных этот патологический процесс, влекущий к преступлениям, развивается совместно с чисто душевными болезнями и эпилепсией, которые сильнее прочих болезней нарушают нормальные отправления мозга; 4) что этот патологический процесс преступности, как и другие душевные болезни, препятствует образованию определенного характера.

Таким образом, преступник находится в особых патологических условиях, обусловливаемых в большинстве случаев разными процессами или разными специальными условиями. Такое представление вполне согласуется с наследственной трансформацией болезненных состояний: безумия, самоубийства, эпилепсии, наклонности к преступлениям и т. п.

Вирлио, напечатавший недавно этюд о маттоиде цареубийце Пассананте, диагноз которому я поставил 12 лет тому назад, приходит к следующим весьма важным выводам относительно природы преступности:

1) преступные наклонности передаются наследственно от родителей к детям и вообще от выживающих по прямым и боковым линиям, что указывает, по всей вероятности, на зависимость этих наклонностей от особенностей организации;

2) эта организация должна считаться ненормальной постольку, поскольку она носит на себе отпечаток всех тех признаков вырождения, которые доказывают, что эмбриональное происхождение и последующее развитие человека чрезвычайно далеки от физиологической нормы;

3) преступность весьма часто развивается на почве наследственности, более или менее близкой к сумасшествию; поэтому мы видим, что она, подобно сумасшествию, зарождается и вырастает в подонках преступной расы. Должно признать, что происхождение обоих явлений тождественно и имеет источником ненормальное душевное состояние, проявляющееся то одним, то другим способом;

4) что это в действительности так, доказывается двояко: во-первых, сумасшествие часто проявляется во время разгара преступной деятельности; во-вторых, преступные наклонности часто проявляются в течение различных душевных болезней, которые сами по себе не способствуют проявлению преступных наклонностей;

5) так как оба явления имеют источником наследственность, то их сущность должна быть тоже по необходимости одинаковой; и так как сумасшествие есть болезнь, то, следовательно, равным образом и преступность есть также болезненное явление.

Новые исследования Росси доказывают с математической точностью полное соответствие между такими преступлениями, как бунт, убийство и изнасилование, и градусами широты данного места, оставляя, конечно, в стороне большие города, где множество других влияний затемняют влияние климата. Такое же влияние широт обнаруживается и при восстаниях, которые суть не что иное, как бунты в больших размерах (см. нижеследующую таблицу).

Прекрасные исследования Корра доказывают, что в теплых странах количество преступлений вдвое больше в холодное время года, чем в жаркое время.

Этот излишек приходится, по Корру, на долю преступлений против собственности, если включить сюда весьма многочисленные поджоги; но если по примеру многих криминалистов исключить поджоги, а также преступления смешанного характера, в которых преобладает насилие над личностью, то на холодное время года придется больше преступлений против личности.

Кривая преступности стоит в зависимости от минимальных температур, причем параллелизм обеих кривых настолько определенно выражен, что в той и в другой заключаются одинаковые колебания от марта до мая и от июня до августа, соответственно периодам правильного колебания температур в зависимости от ветров и дождей (см. таблицу)[47].

В данном случае нельзя думать, что климатические изменения влияют на социальные условия жизни и таким образом регулируют количество преступлений: в тропических странах сумма потребностей, относительно очень невеликая, почти не изменяется в течение целого года.

В тропической местности с высокой и одинаковой температурой, как в Гваделупе, жара скорее ослабляет, нежели придает сил; скорее притупляет, чем возбуждает, и организм как бы возрождается к деятельности тогда, когда средняя температура становится если не более умеренной, то, по крайней мере, более разнообразной, благодаря крайне большим колебаниям в температуре известного времени года; умственные силы, дремлющие с июля по ноябрь, оживляются с декабря по май. Со свежестью первой четверти года у лиц предрасположенных разгорается наибольшая сила преступности.

Корр, сравнивая типы моего альбома, сумасшедших и вырожденных, описанных Морелем и Моро, был поражен сродством, которое представляют эти обе коллекции.

Он придает большое значение громадному проценту черепных и мозговых асимметрий, констатированному всеми наблюдателями, как у преступников, так и у сумасшедших.

По его исследованиям и по исследованиям доктора Бусселя, асимметрия встречается у 60 % убийц, у 63 % мошенников и злостных банкротов, у 70 % преступников против нравственности.

По отношению к убийствам Корр отмечает возбуждение умов, расположенных к преступлению, печатью. На один случай, где это влияние очевидно и неопровержимо, как в деле Обертена, приходится тысяча случаев, прошедших незамеченными; далее Корр объясняет подражанием увеличение количества рецидивистов и возрастающее число преступников-юношей.

«В том возрасте, – говорит он, – когда нет еще опытности и мозг легче всего воспринимает и сохраняет получаемые им впечатления, стремление к подражанию достигает высшей степени и играет самую выдающуюся роль в совершении преступления». Значение подражания изучено весьма тщательно Тардом в его последних трудах по криминологии.

Тюремная бюрократия, отличающаяся если не слепотой, то всегда близорукостью, считает обитателей тюрем, а в особенности одиночных камер, за настоящие человеческие обрубки, без рук, без ног, без голоса; а между тем в числе этих несчастных есть люди, одаренные более тонкими чувствами, чем можно бы предположить. Их деятельность, их голос и даже самые затаенные помыслы выступают повсюду: на стенах, на кроватях, на посуде для питья, на их коже и даже на влажном песке, который они топчут во время своих прогулок.