Королева Юга - Перес-Реверте Артуро - Страница 39
- Предыдущая
- 39/114
- Следующая
И тут на них налетел вертолет. Услышав шум его винтов вверху и немного сзади, она подняла голову, и ей пришлось закрыть глаза и отвернуть лицо, потому что в тот момент ее ослепил поток света, хлынувший сверху, и конец освещенного полоза закачался туда-сюда совсем рядом с ее головой, заставляя пригнуться.
Опершись руками на плечи Сантьяго, согнувшегося над штурвалом, она почувствовала, как напряжены его мускулы под одеждой, и в качающемся снопе света увидела его лицо, мокрое, как и волосы, от клочьев летящей на него пены, красивое как никогда. Даже если они занимались любовью, и она видела его совсем близко — и так и проглотила бы его целиком, после того, как целовала и кусала его, и клочьями сдирала кожу со спины, — он не был так красив, как в эту минуту, когда, упрямый и уверенный, успевая следить и за штурвалом, и за морем, и за педалью газа «Фантома», он делал то, что лучше всего умел делать на этом свете, по-своему сражаясь с жизнью и с судьбой, с этим безжалостным светом, преследующим их, подобно оку злобного великана. Мужчины делятся на две группы, вдруг подумала она. На тех, кто сражается, и тех, кто нет. На тех, кто принимает жизнь такой, как она есть, и говорит: ничего не поделаешь, — а когда вспыхивают фары на берегу поднимает руки. И других. Тех, кто иногда, посреди темного моря, заставляют женщину смотреть на них так, как сейчас я смотрю на него.
А что касается женщин, подумала она, женщины делятся на… но она не успела додумать до конца, потому что перестала думать вообще: полоз проклятой птицы, болтавшийся менее чем в метре над их головами, закачался еще ближе. Тереса стукнула Сантьяго по левому плечу, чтобы предупредить, и он, сосредоточившись на управлении катером, лишь коротко кивнул.
Он знал: на сколько бы ни приблизился вертолет, он никогда не ударит их, разве только случайно. Его пилот слишком искусен, чтобы допустить такое, потому что в этом случае все они — и преследователи, и преследуемые — вместе пошли бы ко дну. То был просто маневр — потрепать им нервы, сбить с толку и заставить изменить курс, или совершить какую-нибудь ошибку, или разогнаться до такой скорости, что перегревшийся мотор полетит ко всем чертям. Такое уже случалось. Сантьяго знал — и Тереса тоже, хотя полоз, качающийся над самой головой, пугал ее, — что вертолет вряд ли сумеет сделать что-то большее, а цель его маневра — прижать их к берегу, чтобы прямая, по которой «Фантом» должен был идти до Пунта-Эуропа и Гибралтара, превратилась в длинную кривую, охота затянулась, преследуемые занервничали и попытались выскочить на один из пляжей, или чтобы таможенный катер успел подойти и взять их на абордаж.
Таможенный катер. Сантьяго мотнул головой в сторону радара. Тереса на коленях, ощущая ими каждый удар воды о днище катера, кое-как добралась до «Фуруно» и припала лицом к его резиновому конусу. Уцепившись одной рукой за борт, другой за сиденье Сантьяго, чувствуя, как руки немеют от сильной вибрации корпуса, она всматривалась в темную линию, что вырисовывалась совсем близко справа при каждой развертке антенны, и в светлое пространство с другой стороны. В пределах полумили все чисто; но увеличив радиус вдвое, она, как и ожидала, увидела черное пятно — оно быстро двигалось на расстоянии около восьми кабельтовых с явным намерением отрезать им путь. Стараясь перекрыть рев мотора, Тереса прокричала в самое ухо Сантьяго о новой опасности, и он снова молча кивнул, не отрывая глаз от лежащей впереди цели. Вертолет снизился еще больше — настолько, что его полоз едва не коснулся левого борта, и вновь поднялся, однако Сантьяго ни на градус не отклонился от курса: он согнулся над штурвалом, впившись глазами во тьму перед носом катера. Вдоль правого борта уносились назад береговые огни: сначала Эстепона со своим длинным освещенным проспектом и маяком в его конце, потом Манильва и порт Дукеса, а «Фантом» тем временем на сорока пяти узлах понемногу забирал мористее. И тут, снова взглянув на экран радара, Тереса обнаружила черное пятно мавра совсем рядом: оно перемещалось гораздо быстрее, чем она рассчитывала, и уже катастрофически надвигалось на них слева. Обернувшись туда, несмотря на слепящий поток белого света от прожектора вертолета, она различила в тумане мигающий голубой сигнал таможенного катера — все ближе и ближе. Привычная альтернатива: выскочить на песчаный берег или испытать судьбу, пока высокий борт «Эйч-Джея» угрожающе надвигается на них в ночи, раскачиваясь, разворачиваясь носовой частью, чтобы расколоть корпус «Фантома», остановить мотор, сбросить их в воду. От радара уже не было никакого толку, поэтому Тереса на коленях, чувствуя, как отдаются в почках удары воды о днище, снова добралась до Сантьяго и положила руки ему на плечи, чтобы предупреждать о движении вертолета и мавра, справа и слева, близко и далеко; и когда она четырежды встряхнула его за левое плечо, потому что проклятый мавр был уже зловещей стеной, навалившейся на них из темноты, Сантьяго убрал ногу с педали, чтобы мгновенно сбросить четыреста оборотов в минуту, правой рукой опустил триммер, до предела вывернул штурвал влево, и «Фантом», взметнув облако воды и пены, описал крутую кривую, пересекая кильватерную струю таможенного катера и оставляя его немного сзади.
Тересе захотелось рассмеяться. Вот так. В этой странной охоте, разгонявшей сердце до ста двадцати ударов в минуту, все делали ставку на предел, сознавая, что преимущество перед противником заключается в узенькой полоске возможностей, этот предел ограничивающих. Вертолет летел низко, угрожая полозом, указывая мавру местонахождение жертвы, но и только-то, потому что сам он не мог сделать с нею ничего. Таможенный катер, в свою очередь, раз за разом пересекал путь «Фантому» — тот подпрыгивал в его кильватерной струе, и гребной винт, выскочив из воды, вращался в пустоте, сжигая мотор, — или прицеливался, чтобы нанести удар: опытный капитан «Эйч-Джея» знал, что это можно делать только плоскостью носовой части, потому что если рубануть носом, мгновенная гибель экипажа «Фантома» неминуема, а это будет означать преднамеренное убийство в стране, где подобные вещи приходится долго объяснять судьям. Сантьяго, умный галисиец и опытный нарушитель закона, тоже знал это, поэтому шел на максимальный риск рвануть в противоположную сторону, пристроиться в кильватер мавру, пока тот не остановится или не даст задний ход, или подрезать его спереди, заставив сбросить обороты. Или даже с полным хладнокровием вдруг сбавить собственный ход под самым носом у таможенников, надеясь, что они рефлекторно застопорят машину, чтобы не налететь на них, и тут же, через пять секунд, вновь рвануться вперед, выигрывая драгоценное расстояние, — к Гибралтару, до которого оставалось все меньше. Все на острие ножа. И одной-единственной ошибки в расчетах хватило бы, чтобы нарушить неустойчивое равновесие между охотниками и дичью.
— Они переиграли нас! — крикнул вдруг Сантьяго.
Тереса недоуменно огляделась. Теперь «Эйч-Джей» опять был слева, со стороны моря, и неумолимо прижимал их к берегу; «Фантом» несся на пятидесяти узлах при пятиметровой глубине, а птица висела сверху, буравя их белым глазом своего прожектора. Все вроде бы обстояло не хуже, чем несколько минут назад — так она и сказала, вернее, крикнула в самое ухо Сантьяго.
Мы идем неплохо, крикнула она. Но Сантьяго качал головой, будто не слышал, поглощенный своим делом или своими мыслями. Этот груз, крикнул он. А потом — после этого он уже не говорил больше ничего — прибавил еще что-то, но Тересе удалось разобрать только одно слово: приманка. Он хочет сказать, что нас подставили, подумала она. Тут мавр ударил их носовой частью, и вода, взметнувшаяся от столкновения двух катеров, мчащихся полным ходом, взметнулась тучей пены, обливая и ослепляя их, и Сантьяго пришлось мало-помалу уступать, направляя «Фантом» все ближе к берегу, и вот они уже неслись чуть ли не по полосе прибоя, с мавром слева по борту и чуть сзади и вертолетом над головой, а в нескольких метрах от другого борта мелькали, исчезая за кормой, огни земли. И под килем оставалось меньше фута.
- Предыдущая
- 39/114
- Следующая
