Злыднев Мир. Дилогия (СИ) - Чекрыгин Егор - Страница 80

– Да уж, вас и так по земле больше чем нужно болтается. А Седому в маги вообще нельзя. Он и так то нос задирает выше сосен. А станет магом, – он им в небе дырку процарапает.

– А вот тут то ты и ошибаешься, – бросился на собственную защиту Седой. – Я, будучи человеком очень скромным, всегда веду себя прилично. А нос я вынужден задирать, что бы солнышко, отражающееся от твоей макушки мне глаза не слепило.

– Ага, а врешь ты и так, почище любого мага. ….– А кстати, умник ты наш, если и правду есть у тебя дар, (как ты там Старик сказал?), – предвидеть будущее, – предвидь‑ка нам, что нас дальше то ждет?

– Я стану королем, ага… – Седой на мгновение осекся, и несколько секунд пребывал в раздумье, а потом вновь продолжил так же весело. – Старика возьму придворным магом, а тебя я определю в шуты…. Эй, – шишками то зачем кидаться? Чуть в глаз не попал!

– Я тебя дурак серьезно спрашиваю, а ты….

– А я вот так по заказу не могу, оно само срабатывает…., иногда. Если бы…., – в тюрьму к Ярлу бы не попал. Но обычно оно начинает работать, когда впереди неприятности, а раз оно молчит…. Слушай Старик, а научи меня как магом быть…. Может тогда….

– Уже поздно, да и ненужно тебе это. Ты хорош и так.

– Сам знаю что хорош. Но ты мне покажи чего‑нибудь эдакое. Молнию там, или как камни в золото превращать….

– Поздно и бессмысленно. Твой мозг слишком привык к другому восприятию мира и уже не способен….. Ну ладно. На вот, – смотри на листок.

– Смотрю и чего? Он в денежку превратиться?

– Просто смотри. Если ты еще способен научиться чему‑то, – то сам со временем все поймешь….

– И что, – это все?

– …. Пожалуй нет. Еще избавься от привычки чесать нос когда думаешь.

– Это еще зачем?

– Затем, – заржал Кудрявый, – Что маги думают часто. Это сейчас ты пару раз в неделю задумываешься, а если будешь думать все время, – сотрешь свою носяру напрочь.

– Затем, – вежливо выслушав версию Кудрявого, объяснил Старик, – Что быть магом, означает уметь контролировать свои мысли и эмоции. Избавление от этой застарелой привычки, – будет хорошим упражнением для обретения подобного контроля.

– Ну тогда я это запросто. А тебе Кудрявый, я когда магом стану, – шевелюру наращу. Только вместо волос иголки сделаю, а то ты что‑то больно колючим стал.

– Стоп. – Внезапно переменив тон, сказал Кудрявый. – Посмотрите‑ка туда, кажись там дымок от костра?

ВОЖДЬ

И снова сквозь решетку своей клетки он видел глумливые морды людей, пришедших поглазеть и поиздеваться над тем, кому еще совсем недавно клялись в верности и на кого готовы были молиться.

Но Вождя это уже давно не трогало, – тупое бессмысленное равнодушие окончательно овладело им. Его мир, теперь ограничился решетчатыми стенками узилища, и все что происходило за этими пределами перестал его волновать. Благо, молчаливые стражники, отвечающие за его сохранность, до момента передачи новому хозяину, не позволяли кидать в него камни и тыкать палками.

Да, мало к кому судьба была настолько несправедлива, как к нашему третьему, (по порядку появления в книге), герою. Даже такой малости, как благородная смерть на поле боя, не захотела подарить она этому, вполне даже приятному и исполненному самых благих намерений, молодому человеку. И даже простой, пусть мучительной, но зато относительно быстрой казни, от рук палачей Ярла, судьба пожалела для него.

Как сейчас помнил Вождь, (хотя, какой он теперь вождь?), тот момент, когда его едва пришедшего в себя, не способного даже стоять на ногах, притащили на поляну, где Ярл праздновал победу. Его притащили, и бросили к ногам победителя, как тушу добытого на охоте оленя. Так он и лежал, среди выброшенных пирующими костей и объедков, в окружении веселящих публику шутов и скоморохов, мгновенно переключившихся на этот новый объект для своих грубых шуток.

Наконец, Ярл соблаговолил оторваться от пьянки и объятий фавориток и заметить своего пленника.

– Так‑так. И кто же у нас тут? Великий и ужасный Вождь, который навел столько страха на окружающих феодалов, что они толпами сбегались под мои знамена. Что ж, за это я могу тебя только поблагодарить. Вот только видок у тебя нынче…., непрезентабельный какой‑то. Будто я целый год не с Вождем и полководцем воевал, а с тряпкой половой.

Эй вы там, шантрапа поганая, оставьте‑ка его в покое, а вы говнюки *****ные, поднимите его из этой грязи, да посадите за стол, и относитесь к нему с должным уважением. В конце концов, это был самый достойный из моих противников, за последние лет двадцать! И пошли все прочь отсюда. Нам есть о чем поговорить с ним с глазу на глаз.

Подскочившие царедворцы подняли Сокола из грязи, усадили за стол напротив самого Ярла, а молчаливые телохранители, быстро очистили пространство вокруг них.

– Хочешь выпить? Не хочешь? И правильно. Тебе по маковке булавой приложились…., так что пить тебе еще пару месяцев не стоит. Это я по себе знаю. Меня, когда я еще твоих годков был, тоже как‑то во время абордажа, по башке реей садануло. Думал сдохну, однако ничего обошлось, только к старости голова при перемене погоды болеть начинает…., ну да впрочем, старость тебе похоже не грозит. А жаль, парнишка ты талантливый, далеко бы пошел.

А может и к лучшему. Потому что чем дальше идешь…., тем дальше уходишь…., а это, иногда бывает грустно.

А впрочем, это меня на лирику потянуло. Спьяну, да с перепугу. Ты ведь меня и правда, хорошенько напугать сумел. Когда я про твои планы узнал, так просто озноб по коже пробежал, – «Ну думаю, старина Ярл, пришла твоя пора уступать дорогу молодым, и уходить на вечный покой». – Ели выкрутился тогда…., да молодец ты…, был.

Если бы Вождь, сейчас мог посмотреть в глаза своему врагу, он бы с немалым удовольствием убедился бы, как много искренности было в его словах.

Столько правды, сколько не один правитель на свете не осмелиться бы сказать другому…, даже не правителю, а просто человеку, если конечно у него не было бы полной уверенности в том, что жить его слушателю, осталось считанные дни. Но тупость и безразличие ко всему овладели душой Вождя, и он без интереса и без страха, просто слушал то, что говорит ему в полупьяном бреду Ярл.

… – А ведь знаешь? – ты один из немногих людей на свете, с кем я сейчас по душам поговорить могу. И хочешь верь, хочешь не верь, – а я тебя уважаю. А ты меня уважаешь? Молчишь? Ну и хрен с тобой. Можешь даже не уважать. Даже хорошо, что не уважаешь. Потому что, вот из‑за этого твоего неуважения, я наверное у тебя и выиграл. Да, именно поэтому…., и потому, что слишком много у тебя живых врагов нашлось. А живых врагов оставлять нельзя. Их надо под корень…, чтобы ни родни ни друзей, а то нарвешься…., вот как ты. … – Смотри‑ка, глазки заблестели, интересно стало? Только извини, большего я тебе сказать не могу. А впрочем, скоро сам все узнаешь. Когда привезу тебя к твоему новому хозяину. Он то твою судьбу и будет решать.

Я бы тебя себе оставил. Мы ведь с тобой нормальные мужики, ты не без дури конечно…, но это у тебя от молодости, с годами бы прошло. Я бы тебя подучил, подсказал бы кое‑что, ты бы у меня такими делами бы ворочал. Мы бы на пару весь мир бы подгребли. Ты бы мне как сын бы был, а то все мои……., козлы короче. – В мутных глазах Ярла появилась пьяная слеза, и его как многих других душегубов, потянуло на лирику и откровенность. Они сидели одни, напротив друг друга, и если бы в голову Вождя пришла идея прирезать Ярла столовым ножом, никто бы не смог ему помешать. Но он этого не сделал. Ему было все равно.

– А знаешь в чем была твоя последняя ошибка? Ты перестал удивлять, стал предсказуем. Эта твоя выдумка с Белым была гениальна. Я тогда чуть в штаны не наложил, ни о чем думать не мог, каждого куста, каждого угла боялся. И круче всего было то, что ты не просто ко мне убийцу подослал, (это то штука обычная), а то что ты умудрился мне эту весть подкинуть. Слушай, а может его и не было вовсе?!